Жизнь и смерть. Взгляд Роберта Рождественского


Значит,
все-таки есть она -
глупая смерть.
Та,
которая вдруг,
Без глубинных корней.
За которой оркестрам
стонать и греметь.
Глупо.
Глупая смерть...

А какая умней?
А в постели умней?
А от пыток умней?
А в больнице?
В убожестве
краденых дней?
А в объятьях мороза
под скрипы саней?
Где
умней?
Да и как это можно:
умней?!
В полыханье пожара?
В разгуле воды?
В пьяной драке,
где пастбище делит межа?
От угара?
От молний?
От клеветы?
От раскрашенной лжи?
От слепого ножа?..

Смерть
ничем не задобришь.
Привыкла
к дарам...
Вот Гастелло
летит с перекошенным ртом.


Он
при жизни
пошел на последний
таран!
Все при жизни!!!
А смерть наступила 
потом...
Горизонт покосившийся.
Кровь на песке.
И Матросов на дзот
навалился плечом.
Он
при жизни
подумал об этом 
броске!
Все при жизни!!!
И смерть
тут совсем ни при чем...
Голос радио.
Падает блюдце из рук.
Прибавляется жителей
в царстве теней...
Значит,
глупая смерть -
та,
которая
вдруг?
Ну, а если не вдруг?
Постепенно?
Умней?!
Все равно ты ее подневольник
и смерд!
Все равно не поможет твое: 
"Отвяжись!.."
Впрочем,
если и есть она -
глупая смерть -
это все-таки лучше,
чем глупая
жизнь.
Роберт Рождественский.