Адольф Гитлер о золотом стандарте. Из речи в Мюнхене 8 ноября 1942 года.

... Наши противники в этой войне, те же самые, и за ними стоит всё та же вечная движущая сила, международное еврейство. И это вовсе не случайность, что наши внутренние враги теперь стали внешними. Внутри страны они были объединены в "коалицию", которая там слишком хорошо известна, которая объединяла всех врагов Империи, — начиная с "Frankfurter Zeitung", и всей шайки биржевых спекулянтов и заканчивая марксистско-коммунистическим  "Rote Fahne" в Берлине, — и всех, что между ними.

И вне страны мы видим ту же самую коалицию, что и раньше, от руководителя международной масонской ложи, наполовину еврея Рузвельта и его еврейского мозгового треста, до еврейства чистой воды в марксистско-большевистской России. Это те же самые враги, что и раньше, те же самые противники, что и тогда. В Мировой войне они были нашими внешними врагами, в нашей борьбе они были внутренними врагами, и теперь, для национал-социалистического государства они снова внешние враги.

И, опять же, никакая не случайность то, что то же самое государство, которое в то время считало, что может добиться краха Германии потоками лживой пропаганды, сейчас снова призвало человека с такой же миссией. Тогда его имя было Вильсон, сейчас — Рузвельт. 

И у него нет понятия о том, чего достигло наше движение с тех пор, как увлекло народ своими достижениями, насколько полно оно приблизилось к социалистическим идеалам — к свободе от международного плутовства и лживых посулов, насколько оно реализовало эти идеалы — ни одно другое государство даже близко не подобралось к этому, не говоря уже о том, чтобы догнать нас.

Поэтому я спокоен, когда стою перед любым немцем, сражающимся в особенности на восточном фронте и приехавшим домой в отпуск, я могу сказать каждому из них — только сравните наши города, рабочие посёлки, которые мы строим, нашу социальную организацию с тем, что вы видели на той стороне. Сравните участь и долю германского крестьянина с участью русского крестьянина находящегося под еврейско-большевистским игом. Сравните всё это, и тогда скажите, кто управляет лучше и, прежде всего, у кого более благородные намерения?

Ни один человек пока ещё не ответил ничего кроме такого мнения: социалистическое государство может строится где угодно, но только в Германии оно фактически построено для людей. Это ещё одна причина, по которой капиталистический мир так рьяно защищает свои капиталистические интересы и нападает на нас. 

Когда несколько дней назад г-н Иден, этот обыкновенный сноб, надушенный хулиган, заявил: "Мы, англичане, обладаем опытом в управлении", ему можно было ответить только одно: "В управлении? В эксплуатации! В разграблении!". О каком опыте управления можно говорить, когда страна с населением в 46 миллионов человек хозяйничает на 40 миллионах квадратных километров по всему миру, а в самой этой стране — 2,5 миллиона безработных?

Где же искусство управления, не говоря уже об искусстве лидерства? Нет, говорим мы, это не искусство управления, а искусство эксплуатации и  грабежа. И тот же самый человек говорит: "У нас замечательный инстинкт к идеализму и материальным ценностям". Да, действительно инстинкт. Они разрушили идеализм повсюду, они награбили материальных ценностей, и всегда грабили и отбирали их только грубой силой. За 300 лет эта нация угнетала и обирала нацию за нацией, народ за народом, расу за расой.

Если они действительно были такими блестящими правителями, то они должны уйти из Индии после того, как индийский народ однозначно высказал свой желание; уйти и ждать — позовут ли их индусы снова. Но они слишком осторожны, чтобы уйти, они знают, как замечательно управлять, и у них одни общие мысли на уме — грабить; независимо от того, где эти мысли, под марксистской кепкой, либо под капиталистическим цилиндром.

Нас, национал-социалистов, бы не было вообще, если бы эту "демократическую Германию" не разграбили, не унизили. Они хотели сделать из Германии вторую Индию, и их попытка едва не увенчалась успехом. Миллионы людей не имели никаких средств к существованию, миллионы перебивались временными заработками, — вот что они принесли нам. Десятки, сотни тысяч крестьян были лишены собственной земли, — вот что они принесли нам ещё. Из-за них коммерция и товарооборот замерли окончательно, и все социальные гарантии были отменены. Они проводили на нас свои "правительственные эксперименты", как в Индии, как в любом другом месте.

И когда этот головотяп, (господин Иден) — я не могу его охарактеризовать иначе, — или любой другой рузвельтоподобный господин заявляет, что собирается спасти Европу американскими методами, единственное, что я могу ему сказать, чтобы этот джентльмен лучше всего спасал бы свою страну, а ещё лучше, не ввязывался в войну вообще. Это бы принесло больше пользы для 13 миллионов безработных в США, чем ввергать мир в войну, но Рузвельт развязал войну, потому что не может решить внутренние проблемы, и потому что вознамерился заняться грабежом, как и его британские союзники.

В 40-м, как и в 1939-ом, я попробовал вновь предложить им  мир. Но они от  него опять отказались. С этого момента мне стало ясно, что предлагать мир бесполезно, потому что наши враги каждое мирное предложение рассматривают как слабость, и это на самом деле наносит ущерб Германской империи. Поэтому было бы неправильно предпринимать нечто подобное снова. Для меня ясно — и только это сейчас имеет значение — либо наша страна, либо капиталистический мир должны пасть. 

Мы знаем, какая судьба нам уготована, если победит другой мир. Поскольку нам это известно, и известно очень хорошо, нет даже мысли о компромиссе. От нас больше не будет мирных предложений. Последнее было сделано в 1940 году.

Если сегодня Рузвельт атакует Северную Африку под предлогом защиты её от Германии и Италии, мы не будем тратить слова, опровергая ложь этого негодяя. Он — вне всякого сомнения — главный гангстер во всей этой банде, которой мы противостоим...

Ещё один факт отличает наше время от времени минувшего — сейчас во главе нашего народа нет ни одного, кто в критических обстоятельствах мог бы бежать за рубеж, сейчас во главе народа люди, которые не знали ничего, кроме борьбы, и которые всегда следовали одному принципу: "Удар на удар, и ещё удар!".

Сегодня мы живём в том, что проросло из последней войны, потому что когда я вернулся с войны, я принёс на родину свой фронтовой опыт. Основываясь на этом фронтовом опыте, я построил в Германии моё национал-социалистическое народное сообщество.

У нас нет золота. Но у нас есть производительная мощь — это реальная ценность. У нас есть священное трудолюбие и священная воля — это. В конечном счёте, тысячекратно важнее, чем золото в идущей смертельной борьбе.

Поскольку эта война не является войной, которую Германия ведёт только ради себя, а фактически это война за существование объединенной национальной Европы — понятно, почему так много добровольцев из Европы — от севера до юга — как в немецких частях, так и в самостоятельных армиях или подразделениях, которые сражаются вместе с нами.

Именно поэтому мы нерушимо предопределили, что мир, который однажды установится, действительно будет миром для Европы, без покровительства этих людей, с "прекрасным инстинктом к идеализму и к материальным ценностям." Что за инстинкт у мистера Идена к идеализму, мы не знаем. Он никогда и нигде его не проявлял, а про человека за океаном я вообще не буду говорить в этой связи. 

Вот насчёт материальных ценностей я им верю, у них прекрасный инстинкт к ним. Но и у нас он тоже есть. Единственное различие между нами в том, что мы хотим наверняка удостовериться, что материальные ценности Европы будут приносить в будущем пользу европейским народам, а не трансконтинентальным финансовым кликам избранных — это наше нерушимое и непоколебимое решение. Народы Европы не за то сражаются, чтобы потом пришли люди с "прекраснейшими инстинктами" и снова начали разграблять человечество и делать миллионы людей безработными, лишь бы наполнить свои хранилища.

У нас были серьёзные основания, чтобы выйти из золотого стандарта. Мы хотели таким образом устранить одно из условий этой экономической концепции и экономического управления. И это очень важно: Европа выйдет из этой войны намного более экономически здоровой, чем прежде, потому что большая часть континента, которая до настоящего времени была организована против европейских интересов, теперь будет обслуживать европейские нации.

Поэтому я верю, что после этой войны наступит конец доминированию золота в международном масштабе и, таким образом, наступит крах всего этого общества, виновного в развязывании войны.