Как же меня бесит несправедливость

Меня, как нормального русского человека больше всего угнетает в этой жизни вопиющая несправедливость. Просто бесит. Её слишком много. Чрезмерно. До умопомрачения. Практически до абсолюта (прости, Господи, за сравнение!).

Если работающий человек еле сводит концы с концами – сразу за линией МКАД – это что? Разве государство, которое мы строим заново, не должно во главе своих приоритетов ставить благосостояние пахарей и работяг? Тогда почему у нас всё наоборот? Чем ты дальше от этих несчастных, тем ты толще покрыт слоем шоколада. Или Москва и мы – это два разных государства?

Вор-казнокрад, начальник, сановник, олигарх, мэр, губернатор, министр и этот вот ещё – топ-менеджер. Какие-то запредельно дорогие государству Москве люди. Оно их в золоте содержит и пыль сдувает. Они – её священные коровы. Разве что их не доят, это нас как раз доят. Даже быков и козлов. А баранов стригут, чтобы уж если тебе небо, то величиной с овчинку. По нормативу Минтруда и Госкомстата. Откуда они берут эти нормативы?

Так откуда мы ушли и куда пришлёпали? От разложившейся в привилегиях и безнаказанности партноменклатуры – к диктатуре того же секретариата?

Чиновник бессмертен, как мафия. И рулит везде и всюду. А если главный в стране он, то почему у него максимально комфортные условия работы? Нет, сугубо функционирования! По-моему, если человек вкалывает, то условия у него максимально некомфортные. Априори. Сплошные тяготы и лишения на производстве: климатические, физиологические, антропогенные… Жертвенная самоотдача. Иначе уже не работа, а сачкование. А если работа до седьмого пота, то это должно максимально компенсироваться: отдыхом, лечением и, скажу непозволительную вещь, материально. Он, пахарь-труженик, это заслужил.

А что заслужил чиновник, начальник и обо всех печальник? Что ночами не спит и жжёт казённое электричество в своём кабинете, похожем на гостиничный люкс, со всеми удобствами, оплаченными государством. Думу там думает и сердцем страждет за народ. 

Что он произвёл, чем порадовал этот народ и всё прогрессивное человечество? Учёный – изобретением, художник – произведением, инженер – сооружением… А чем полный значимости и незаменимости бюрократ? Положением? Вызывая зависть, озлобление и расслоение в хлипком социуме. Может, это не польза, а самый что ни на есть вред. Как подрыв доверия институтам власти. Как их компрометация.

Почему нельзя назвать вещи своими именами? Почему они во власти так фанатично воруют, как мародёры и махровые уголовники? Им даны такие полномочия – им мало? Их оклады не умещаются ни в какие рамки здравого смысла, не считая всяких бонусов и незадекларированных премиальных. И где хотя бы попытка движения к обществу справедливости?

С перестройкой, в «лихие 90-е», были упразднены многие христианские заповеди. Которые, кстати, спокойно вписались в «кодекс строителя коммунизма». А вот в кодекс могильщика коммунизма – нет. И в кодекс устроителя капитализма – нет. И вообще – анахронизм.

Церковь не сильно возмущена этим обстоятельством – на уровне её иерархов. Хотя в проповедях звучат всё те же призывы и толкования. Догмы есть догмы. Но доходит плохо, противовес велик. Всё-таки зря Церковь отделена от Государства. Хорошо бы и в школе восстановить Закон Божий – в обязательном порядке, и в армии и на флоте священников – в обязательном порядке, и посещения служб в храмах – в обязательном порядке. Без принуждения, но так, чтобы двух мнений быть не могло. Нечего тут плюрализм и демократию разводить.

Демократия вообще коварная штучка, при ней к власти спокойно приходят людоеды. Потому что все равны в правах.

А не должны все быть равны. Потому что вор должен сидеть в тюрьме, а не в Кремле на приёме, вешая лапшу на уши о своих успехах главе государства. Если, конечно, глава не в курсе. Царь – он всегда хороший, он жалует, а вот псарь не жалует. Всё зло от бояр.

Если не так – я готов покрыться мурашками ужаса. Хотя знаю, когда, где и как было не так. Но как при этом знании, не оставляя места святому наиву, верить в добро, в равновесие, в наказание за преступление и в справедливость как таковую? Как жить? Куда бедному крестьянину податься, ежели и те, и другие, кто за него и от его имени крошит друг друга в капусту, в итоге лишь грабят, прикрываясь революционной и контрреволюционной необходимостью?

Я хочу справедливости. Так, что кушать не могу. Но я её не получу. Никогда. Ни в отдельно взятом случае, ни в целом. Потому что нет правды на земле, как нет её и выше. Она, справедливость, лишь в нашем подсознании – как ориентир. Чтобы окончательно не сбиться с курса. Потому что звереть – зверей, но пулю разумей. И ответ за всё наступит. Не прямо, так косвенно. Не в твоём лице, так в лице других, но за тебя, сволочь такую.

Себя можно считать заговорённым или плюющим на последствия, раз жизнь и честь не дорога: живём, мол, один раз (что есть атеизм), бери, пока есть возможность; танцуй, пока молодой; мочи, пока с топором. Психология временщика на посту государственника. Вот что страшно. Что это не исключение, а правило, которое никто отменять не намерен. Даже народ. Нравится ему или нет. Вечная социальная апатия.

Народ может раскачать и сплотить опять же какая-нибудь редкостная бестия на какую-нибудь очередную кровавую эпохальную авантюру. Потом это назовут социальным экспериментом и глобальным проектом. Красивой абстракцией прикроют горы трупов. В остальное время народ терпит и брюзжит. При небольших подачках легко переходит на сторону бестии. В идеалистах и самоубийцах на поприще справедливости остаётся жалкий процент. Для него и уготовано место в раю. Так что у массы смысла ходить в храм или молиться Богу автономно практически нет. Все места у Спасителя наперечёт.

Это ж как надо постараться, как вывернуться наизнанку, из звериной шкуры в ангела под ней, чтобы оказаться в божьих угодниках! В политическое межсезонье это сделать проще, в пору великих потрясений – сложнее. Но всё равно религия даёт нам нереальный план.

Однако если думать, что отбор идёт не по заслугам, а по принципу лотереи, то шанс есть. Многие так и думают: а вдруг повезёт? Вот просто так, ни за что, волей счастливого случая, стечением обстоятельств, просто Господь будет в хорошем настроении и снизойдёт. Бог милосерден. А если так – на кой сельдерей стараться и из кожи лезть? Люди готовы поверить в изначальную, высшую несправедливость при одном условии: им она будет на руку. Вот почему поиском справедливости, а тем паче её отстаиванием, мало кто всерьёз озабочен.  Ведь есть великое слово авось!

Авось – есть, а справедливость… Бог её знает, потому что Бог есть Правда. А правда никому не нужна, с ней некомфортно. И уж точно шоколадом она не пахнет, просто цветом иногда на него смахивает. Да я бы сказал – чаще всего. Правда – это ещё и суть, а нам дороже форма, а не содержание.

Все озабочены построением тела, благополучием плоти при обилии плотских утех, яркой обёрткой и красивой упаковкой жизни. В моде глянец, в тренде успех. В этом вероучении изгнанные, гонимые, убогие и прочие неполноценные и аутсайдеры не блаженны. Они – добыча в сетях адептов нового мышления, проповедуемого на импортных тренингах. Отсюда столько мошенников и «разводящих». Их ещё одна армия, и эта армия в форме.

А содержание её даёт страна неисправимых лохов и лузеров. В книжных магазинах продают не «Витязь в тигровой шкуре», а «Как выйти замуж за миллионера». В вещательной сетке осталось два душеспасительных канала – «Спас» и «Культура». Пастыри божьи и хранители духовности периферийно, застенчиво, не воинственно напоминают о вечных ценностях. И всё чаще сбиваются на общий тон. Моветон. То есть на потребительский мейнстрим. Потому что есть великое слово «рейтинг», а телевидение – пропагандистский орган.

У каждого телеканала своё направление: спорт, развлекуха, страшилки, киномыло, псевдосенсации и т.д. Бог и Бах – это артхаус, это выбор думающих о вечности, а «Спас» и «Культура», говоря церковно, «окормляют паству» надеждой. Несправедливость в том, что из ста остальные девяносто восемь окормляют паству всякими ГМО и откровенной отравой. В лучшем случае – жвачкой. Пресловутый «опиум для народа» тут просто фимиам, нектар, пища богов. Это для гурманов, которым приятнее слышать не «Чайковский», а «Чийковскый», как произносила некогда знаменитая среди ещё не померших россиян Анна Чехова, ведшая концерты классической музыки в Колонном зале Дома Союзов.