Афганец - нас было СТО против пяти Шурави

На модерации Отложенный

Я проработал три года в Германии программистом. По контракту приехал на Сименс. Из Воронежа. Тут у них большой свой завод, много наших работает. Самых хороших специалистов они потом приглашают к себе в головные структуры. Вот и меня пригласили.

Снимали квартиру на пару с молодым французом, который тоже работал на компанию. А наш пожилой сосед, о котором я сейчас и хочу рассказать, был из Афганистана. Его большая семья занимала почти весь первый этаж дома.

Поначалу, узнав, что я русский, сосед был достаточно сдержан в общении. Скажем друг другу «Добрый день» и все. Но потом, дело было под Новый год, сосед разговорился вдруг. Оказалось, что переезда в Европу, он воевал у себя дома и был даже полевым командиром.

- Ты извини, если я тебе показался негостеприимным, но я воевал с твоим народом, с твоими военными. Не знал сейчас, как с тобой говорить, - сказал Абдулла, так его звали, мне в самом начале беседы.

- Тогда все друг с другом воевали, - ответил я уклончиво, - Время такое было.

- Да, время такое было, - согласился Абдулла. – Но сейчас уже много лет прошло и я скажу тебе, что с вами было достойно сражаться, все было по-настоящему, по-мужски. С американцами мы тоже имели всякие дела, но те трусы, рисковать своими жизнями боятся. Сначала 100 снарядов выпустят, все живое уничтожат на километры вокруг, а потом поползут посмотреть, не осталось ли кого. Ваши же воюют отважно, не прячась от врага.

- Помню, - продолжил он, - мы никак не могла взять высоту у перевала. На ней располагались ваши и не давали нам выйти в Панджшерское ущелье, к отрядам Ахмад Шаха Масуда.

Ну, мы и бросили все силы на то, чтобы шурави оттуда выбить любыми способами.

Почти пять дней у нас заняло подавить сопротивление русских и получилось, только как у вас закончились патроны.

С нашей стороны полегло до полусотни человек, так что злые мы были страшно. А поднялись на высоту и увидели, что ее обороняло всего пятеро солдат. почти мальчишек. 

Мои приказали им молиться и готовиться к смерти, а те только посмотрели на нас молча, в упор, не отворачивая взгляда, и обнялись все вместе. Стояли, грязные, раненые, покачиваясь и обнявшись.

Как я это увидел, так вся злость от меня отлегла. Это были настоящие войны, мужчины. Я бы хотел, чтобы мои внуки, что сейчас растут в этой Германии, выросли такими настоящими мужчинами.

Я ваших и отпустил, сказал, что они могут идти, что никто их не тронет. Не все мои бойцы было со мной согласны, но я командир и таков был мой приказ: пропустить и отпустить с миром.

А шурави, как стали уходить, так даже не обернулись посмотреть, не выстрелит ли им кто в спину. Настоящие мужчины.

Абдулла вздохнул и посмотрел на меня. Я вдруг понял, что ему все это время хотелось со мной поговорить. Весь остаток вечера мы с ним просидели во дворе молча, пили чай.

Давно все это было, в другую эпоху и с другой страной, но… У меня вдруг появилось чувство, что откуда-то издалека на секундочку донеслись отзвуки давней войны. Показалось, наверное.