КЛЕРИКАЛИЗМ КАК ПРАКТИЧЕСКИЙ АТЕИЗМ - всё началось при Сталине.

Как «официальное православие» в России перестало быть религией

То, что происходит сейчас, началось еще при Сталине

Многие православные-сергиане (впрочем, как и ИПЦшники) считали советскую власть богоборческой, это их общее «а», однако «б» было разным: ИПЦшники делали вывод, что у Христа с велиаром не может быть ничего общего и переходили на катакомбное положение (как в первые века христианства) и/или отправлялись в ссылки и тюрьмы, многие были расстреляны; а МПшники, хотя некоторые из них тоже были сосланы и расстреляны, при этом сотрудничали (возможно, не без внутреннего ропота, но все более охотно по мере развития истории) с этой самой безбожной властью. В церковных календарях наряду с Пасхой и двунадесятыми праздниками указывались даты «октябрьской революции», дня рождения Сталина и др. На церковных собраниях вывешивали портреты генсеков, сами праздничные даты также отмечали в компании с генсеками.

Можно, конечно, говорить, что они спасали Церковь (Христову Церковь, которая сама является кораблем спасения(!)), что так было и раньше (в языческом Риме, Османской империи и т.п.), только так не было! Можно вообще долго-долго оправдывать факты и перетолковывать их на нужный лад. Но входящая информация вступает в противоречие с образом Церкви Христовой, поэтому чадам РПЦ МП приходится прятать голову в песок или прикрываться «распальцовкой». И это тренд: многие МПшные фундаменталисты с большой неохотой читают «перпендикулярные» новости и документы своего духовного начальства (например, Гаванскую декларацию Франциска и Кирилла).

Служение за деньги и деньги как скрепа

Священники «работают» — они не просто состоят в штате храма (а также нередко различных епархиальных структур, благотворительных фондов и пр.), но и получают за это зарплату (обычно оклад плюс премиальные). Казалось бы, чего особенного: человек тратит свои время и силы, и его «труд» должен быть оплачен. Но на практике оказывается, что служение Богу становится трудом без кавычек, работой, ремеслом, а священники по сути «оказывают населению религиозные услуги».

Минусы платного священства очевидны: это «профессиональная православность» и клерикализация. Попы становятся кастой жрецов, обсуждение их действий приравнивается к осуждению и критике Церкви и Христа, а то и к уголовному преступлению. Духовенство, живущее на деньги паствы (обычно на средства спонсоров, которые также есть деньги паствы) и при ее молчаливой поддержке, не заинтересовано в том, чтобы заботиться о духовном здоровье своих подопечных: зачем что-то делать, если можно не делать (да никто и не делает)? Клерикализм ломает даже хороших попов, и все из-за денег: священническое служение позиционируется как особое, несовместимое с обычной работой.

Разрубить гордиев узел можно отказом от финансирования поповской деятельности: так исчезает и корыстный мотив в получении сана. Быть священником не столько престижно, сколько тяжело, и настоящий потенциальный пастырь десять раз подумает, прежде чем согласится взвалить на себя такую ношу.

Религиозные потребности есть не у всех

Часто то, что выглядит внешне как религиозное действие, по сути таковым не является.

Исторически сложилось так, что душевная составляющая человеческой личности не очень интересовала государство – сначала советское, а потом, по инерции, постсоветское. При этом психологические и психические проблемы не только никуда не девались – напротив, при отсутствии качественной помощи они усугублялись и обострялись. С одной стороны, у общества есть огромная потребность в психологической помощи, с другой – предложение очень ограничено, недешево и часто сомнительного качества. Не каждый может позволить себе визиты к психологу, к психиатру обращаться опасно (посадят в психушку, отберут права, не пустят за границу, не возьмут на работу охранником и пр.), а в храме можно бесплатно и анонимно исповедаться батюшке.

Однако христианство – теоцентричная религия. На первом месте стоит Бог и только потом все остальное. Только интерес к Богу является подлинно религиозным, все остальное бьет мимо цели. (Хотя, конечно, бывают случаи, когда человек приходит в церковь с неосознанной потребностью и по ходу изучения богословия его вера приобретает очертания.)

А как же верующие?

Если РПЦ МП — нерелигиозная организация (именно так: не еретическая, не языческая, а именно нерелигиозная), то возникает вопрос: а как же верующие? Первый вопрос: верующие — во что? Многие считают православие «национальной религией» или даже культурой: русский – значит, православный, татарин – стало быть, мусульманин, калмык – буддист… Но даже если взять «настоящих православных» — тех, что читают святых отцов, ходят на службы, соблюдают посты и, пожалуй, самое главное, занимаются самоанализом – какое место они занимают в организации РПЦ МП? И делает ли наличие (точнее будет сказать — «незначительно присутствие») таких верующих религиозной всю организацию?

Представим некий завод. Он является коммерческой организацией, т.к. его цель – получение финансовой прибыли. На нем могут работать разные люди, предположим, что часть из них являются искренне верующими в Бога. Становится ли при этом завод религиозной организацией? Конечно, нет. Более того, не является религиозной даже завод, производящий предметы религиозного назначения, например, всем известное ХПП «Софрино», т.к. его целью также является получение прибыли.

И дело вовсе не в «Софрино», это просто яркий пример. Только РПЦ МП следует сравнивать не с акционерным обществом, а с каким-нибудь государственным унитарным предприятием (ГУП). Эта организация паразитирует на государстве, она ничего не производит, кроме низкокачественной риторики, зато потребляет гигантские деньги и постоянно просит еще и еще. Что случится с нормальным, порядочным человеком, которого туда вдруг занесет? Либо он разочаруется в подобных организациях вообще, либо, при наличии соответствующих моральных предпосылок, встроится в систему с ее маразматичной риторикой и лицемерием.

Возможен еще третий вариант, «интеллигентский» — уход во внутреннюю эмиграцию с верой, что, несмотря на «нехорошую обстановку», предприятие едино, и другого нам не дано, поэтому из нехорошего надо сделать хорошее, ну или мечтать об этом.

«Да, церковь больна (добавим – даже нерелигиозна), но другой у нас нет!» — показательный лозунг одного из самых прогрессивных священников РПЦ МП.

Михаил Сергеев