Два случая общения с умершими, – рассказ священника

23 марта – первая из трех (в 2019 году – двух) родительских суббот Великого поста. Родительские субботы – это дни особого поминовения усопших. Подробнее о них читайте здесь.

Два случая общения с умершими, – рассказ священника Александра Авдюгина

Однажды попросили освятить дом благополучного и материально обеспеченного семейства.

Красивый особняк с дорогой мебелью, продуманной планировкой и оборудованный всем необходимым для комфортной жизни. Особняк украшали практически определившиеся два взрослых чада, солидный хозяин и вполне соответствующая ему хозяйка.

После освящения пригласили отобедать, и я, конечно, спросил: что стало причиной освящения дома?

Вопрос вполне естественный, так как среди прихожан я их никогда не видел, а с главой семейства общался лишь в его большом рабочем кабинете.

– Понимаете, батюшка, у нас год назад умер отец, – начала повествование хозяйка. – Все было благополучно, но вот уже прошло почти два месяца, как он стал к нам ночью приходить.

– Ко всем сразу или к кому-то конкретно? – встрял я с вопросом.

– Да всех он пугает – вступила в разговор дочь семейства, – вот, только к папе раньше не заходил никогда…

– Что, и вы его видели? – обратился я к главе дома.

– Видел. Как вас вижу, видел – ответил он и продолжил. – Знаете, батюшка, я не верил раньше рассказам ни жены, ни дочек. Думал это у них женские фантазии какие-то. А здесь, на тебе, просыпаюсь три дня назад, я обычно в своей комнате сплю, от чувства, что на меня кто-то пристально смотрит. Открываю глаза – рядом отец покойный что-то мне говорит. Голос слышу, а слова понять не могу… Я даже испугаться толком не успел. Поднялся переспросить, что ему надо, он тут и пропал, как растворился куда-то. Лишь потом до меня дошло, что отца уже год как похоронили.

– Вы его хорошо рассмотрели? – спросил я.

– Да, как вас вижу, – ответил хозяин.

– Знаете, отец, не страшно, когда его видишь ночью, – вступила в разговор вторая дочь. – Но вот потом, когда он пропадает, такой, иногда, ужас накатывает.

– Действительно испугаешься, – подумал я.

Расспросил, как и отчего умер их дед и отец, отпевали ли. Оказалось, что о смерти своей покойный говорить начал месяца за два, хотя внешне образ его жизни ничем не изменялся. Все думали – чудит дед. А он возьми и умри, прямо в кресле, после обеда с альбомом в руках. Для всех это было столь неожиданно, что и поверить не могли: вот только что с ними говорил за обедом, а тут уже и нет его…

Похоронили, в храм землю с кладбища принесли, отпели.

– Не молились больше о нем дома или в храме?

– Да не научены мы молиться, батюшка. Жена ходила на сорок дней, службу заказывала – начал объясняться хозяин, – да дочки, когда отец начал по комнатам ночью ходить, к вам в храм забегали. Свечи за упокой ставили.

Рассказал я всем им, как поминать надобно, молиться попросил о благополучии души деда своего, да и поехал на приход.

На поминальную субботу, увидел я в храме всю женскую половину того семейства. Уже после панихиды подошел к ним с мыслью, что опять неблагополучно в их доме и оказалось, что ошибся. Вот, что они мне рассказали.

После моего ухода, долго обсуждали в семье происходящее и неожиданно, каждый в отдельности и все месте, вспомнили, что покойный как будто, что-то об альбоме им говорил. О том альбоме с фотографиями, с которым он в руках и умер. Открыли они этот альбом и там, среди пожелтевших листов и ветхих снимков с их далекими предками конвертик лежит, а в том конверте записка к сыну, невестке и внучкам, что-бы когда он умрет, его обязательно отпели, но только не с именем Григорий, а как Дмитрия. Именно так его когда-то окрестили, но так уж сложилась жизнь, что стал он Григорием…

Отпели мы приснопоминаемого Димитрия, в синодик храмовый его записали и не беспокоит он больше семью моих новых знакомых, да и в храм они теперь приходят, о нем и себе молятся.

Часто люди подобное общение с умершими воспринимают исключительно как мистику, что-то полное пугающих загадок, на которые нет ответа. Но ответ есть – и его мы получаем в личной и церковной молитве о них. Более того, ответ мы даем сами, когда стараемся стать лучше, изменить свою жизнь в память о них, в благодарность им.

О подобных случаях участия душ умерших в нашей повседневной реальности каждый священник поведать может.

Да, и не только священник! Практически каждый из нас, в дни поминальные на кладбище отправляется. Логике земной это наше действие не поддается определению, но на прямой вопрос: «зачем вы на кладбище идете?», ответ практически однозначный – «Своих проведать».

Проведать, то есть пообщаться, вспомнить и поговорить. Да, да! Именно поговорить!

Если хорошенько присмотреться в лица тех, кто на места захоронения приехал или на панихиду пришел, то кроме печали радость тихую на них увидишь с простым определением-выводом: «Слава Богу, пообщались!».

Это утешительное, на жизнь и служение вдохновляющее общение, напрямую и нас, священников касается.

Не столь давно рассказал мне знакомый батюшка вот эту историю. Беседовал он как-то со своим духовником и пожаловался ему:

– Не идет молитва, отче! Механически все. Наизусть ведь знаю и правило, и богослужебное. Слова произношу, а мысли…

– В лукавствии мира находятся? – подняв голову, спросил духовник.

– Там, отче, там. Сам понимаю, что так нельзя, а на деле от этого понимания ничего не остается. Выгорел я, наверное.

Духовник задумался. Перекрестился. Внимательно посмотрел на исповедующегося священника и неожиданно сказал:

– После службы со мной поедем.

– Куда? – удивился священник.

– Душу зажигать…

На кладбище было сыро и пусто. Да и кто пойдет, если весна только-только теплом определяться начала? Солнышка еще и не видели весеннего.

– Сколько твоих прихожан здесь? – спросил духовник у священника.

– Да я и не помню, отче, сколько. В каждом ряду лежат. За восемь лет я их столько отпел, не перечесть.

Священник медленно брел вдоль центрального ряда захоронений, вчитываясь в подписи на памятниках и на табличках к крестам прибитым.

– Вот бабушка и эти двое с нашего прихода.

Священник перекрестился.

Духовник шел за молодым батюшкой и тихо пел:

– Со духи праведных скончавшихся…

Подошли к недавнему, еще «свежему» холмику с большим деревянным крестом.

Священник так резко остановился, что духовник чуть в спину его не уперся.

– Ты что?

– Так это, – священник, выдохнул и каким-то чужим голосом закончил, – дядь Коля это…

– Какой дядя Коля? – спросил духовник.

– Он мне лет десять назад книжку дал о духовной жизни. Затворника книжка, Феофана. Я после нее в церковь пошел. Как же я не знал, что он умер…

Батюшка перекрестился несколько раз и упал на колени перед могилой. Прямо, в мокрую и грязную, от недавней могильной земли траву.

– Упокой, Господи, раба Твоего…

И они вдвоем запели: «Со святыми упокой»

* * *

– Тебя куда подвезти? – спросил духовник.

– В храм. Панихиду отслужу.

– Ты же «выгорел»?

Батюшка лишь рукой махнул, да добавил:

– Простите.

Фото flickr.com

Полны храмы в дни поминальные.

Слезы печали в глазах? Есть и будут. Как обязательны и слезы утешения и тихой всепобеждающей радости. «Бог не есть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22: 32)  и если мы с Ним, то и для нас они, родные и любимые, рядышком. Встречи ждут.

Именно поэтому святитель Иоанн Златоуст сказал:

«Постараемся, сколько возможно, помогать усопшим вместо слез, вместо рыданий, вместо пышных гробниц — нашими о них молитвами, милостынями и приношениями, дабы таким образом и им и нам получить обетованные блага».

Истинная сущность каждого из нас – душа. Она же, как нынче говорят, – «по умолчанию» бессмертна. Отсюда и понятия «боль душевная», «душа радуется», «не тереби мне душу» и т.п.

Увидеть не можем, пощупать не получается, понюхать не удается, но точно знаем – она есть.

За качества души любим человека или терпеть его не можем. Причем это отношение к душам нас окружающим остается и после обязательного и неминуемого часа смертного. Любовь не умирает, а претензии к тем, кто досадил или обидел, уходят в небытие, утихомириваются…

Знакомо состояние?

Думаю, что «да», особенно для тех, для кого вечность чрез Бога мыслится. Для священника же примеры реального утешения после общения с душами тех, кого любили и любим многочисленны и многократны.

АВДЮГИН Александр, протоиерей