Почём российская правда?

   Почти всю свою жизнь я отдал подготовке авиаспециалистов для гражданской авиации в лётно-техническом училище. Отвечал за практическую подготовку авиатехников для радиотехнического обеспечения полётов и приватно вёл со своими курсантами теоретические занятия. В те далёкие 60-е гг прошлого уже века такая подготовка велась всего в трёх училищах в СССР. – почти штучная работа. Для общетехнических дисциплин учебников более-менее хватало, а по специальным их практически не было. По этой причине преподавателей обязывали разрабатывать, писать и издавать по своим дисциплинам учебно-методические пособия. А поскольку ими пользовались ещё и заочники, то в этих хиленьких брошюрках надо было найти место ещё и для вариантов контрольных работ. В училище была своя редакционно-издательская группа из редактора, корректора и машинистки, перед размножением печатающей текст на машинке со специальным шрифтом. Была и типография с ротопринтом для размножения и переплётный цех. Тех, кто писал эти пособия, называли составителями, а не авторами, но первый этап перед ними был редакторский контороль. Редактор предпенстонного (по тогдашним стандартам) возраста был добрейшим и грамотным человеком (светлая ему память!), но чему бы не посвещалась методразработка – огнетушителю, измерительному прибору или специальному радиомаяку – она проверялась на патриотичность, идейность и партийность. В любой отвёртке или радиолампе надо было найти не столько российские, сколько советские корни. Не можешь найти их у Ломоносова или Ползунова – придумай. Иначе патриотизма нету – нет и печати. Идейность предполагала убедить читающего пацана, что советский двойной триод 6Н8С самый лучший в мире. Ну а партийность должна присутствовать едва ли не в каждом абзаце, для чего должна быть ссылка на решения последнего съезда или пленума КПСС. Только при таких условиях есть надежда, что будущий специалист-авиатор не перепутает улекислотный огнетушитель со щелочным и без ошибок сделает запись в журнале технического обслуживания.

   На всю жизнь запомнил согласование с редактором текста своей первой в жизни методички в 1968 году. С первых послевоенных лет в авиации действовала простейшая навигационная система под названием ОСП (объекты системы посадки). На продолжении оси взлётно-посадочной полосы (ВПП) на расстоянии 1000 м от её торца установлен средневолновый передатчик с круговой диаграммой излучения – это ближний приводной радиомаяк (БПРМ). А на удалении 4000м от торца ВПП стоит другой такой же, но более мощный радиомаяк, тоже с круговой диаграммой излучения – его называют дальним приводом (ДПРМ). Их излучения воспринимает бортовой радиокомпас с дальности 150 км. Автопилот выводит самолёт на прямой участок перед посадкой на данную ВПП. А чтобы экипаж фиксировал пролёт сначала ДПРМ, потом БПРМ, на каждом из маяков есть маркерный радиомаяк с излучением на УКВ вертикально вверх с модуляцией на ДПРМ 2 тире в секунду, а на БПРМ – 6 точек в секунду . Кому довелось летать на самолёте вблизи от пилотской кабины, тот наверняка слышал во время завершающего этапа посадки сначала прерывистые длинные звонки (пролетели ДПРМ, до ВПП 4 км) и через минуту-другую частые короткие звонки (пролетели БПРМ, до ВПП 1 км).

   Так вот в моём тексте было упоминание тех самых радиомаркеров (так их зовут все специалисты). Но наш редактор такое слово прочитал впервые и над буквой «е» поставил две точки, превратив радиомаркер в радиомаркёр. Я с такой правкой не согласился и отказался подписывать сей труд к печати, пояснив, что за такую безграмотность меня засмеют сослуживцы. Редактор тут же открыл словарь, в котором нашёл два значения слова: маркёр в биллиардной и маркёр на специальной проволоке, которая использовалась на модном в те времена квадратно гнездовом посеве в сельском хозяйстве. Благо в БСЭ мне удалось найти и то значение этого слова, которое я имел ввиду и закрыть вопрос.

   Кстати, если тираж такого безобидного пособия превышал определённую цифру, то контрольный экземпляр её должен был пересылаться в библиотечную сеть страны, включая московскую ленинку. Поэтому составителю надо было в комитете по цензуре доказать, что прочитавший методичку человек не вздумает создать партизанский отряд и штурмовать райком, обком или Кремль.

Все мои воспоминаниия на печатную тему были вызваны тем, что я прочитал заметку в АиФ об очередном юбилейном номере газеты, которая в 1978 году приоткрыла не дверь ещё, а только щёлку к реальной правде. Я помню те годы и потому, что нам, работающим с молодёжью, было рекомендовано отвечать на её неудобные вопросы, используя публикации АиФ. С те пор этот еженедельник всё время читается в нашей семье…

Вячеслав Костиков 

Две тысячи аргументов. Вышел юбилейный выпуск газеты «Аргументы и Факты»

Статья из газеты: Еженедельник "Аргументы и Факты" № 11 13/03/2019

У «Аргументов и Фактов» – очередной юбилей! Немногие газеты переживают своё 40-летие, сохраняя популярность и любовь читателей. И это при том, что в стране произошли колоссальные перемены.

А это значит, что «Аргументы и факты» живут вместе со своими читателями, вместе со страной. При этом газета сохраняет одно из редких свойств – её читают и в бедных предместьях, и в элитных кварталах больших городов. Читают рабочие и интеллигенция, молодёжь и пенсионеры. Те, кто входит во власть, и те, кто нынешнюю власть не любит. Читают те, кто уважает Путина, и те, кто относится к президенту критически. В чём секрет многолетней популярности издания?

Стараемся не врать

Один из главных секретов – то, что газета не врёт.

Да, в редакцию приходит немало писем, где читатели пишут, что критика в адрес власти могла бы быть и посмелее. Но позиция газеты состоит в том, что при описании «свинцовых мерзостей жизни» (выражение М. Горького) журналисты пытаются понять и истоки тех трудностей и проблем, которые испытывает страна, а вместе с ней и власть. Ведь газета росла и менялась вместе со страной. А следовательно, примеряла на себя и новые демократические одежды, и те ограничения, которые возникают в периоды трудного становления.

Можно сказать, что газета выстрадала вместе со страной те перемены, свидетельницей которых она была начиная с момента своего рождения в 1978 г. Напомню, газета рождалась и искала свой путь и место во времена Л. Брежнева. В стране ещё господствовала жёсткая советская цензура, и каждую публикацию «с намёком на смелость» приходилось согласовывать в ЦК КПСС. О горбачёвской оттепели и перестройке никто и не мечтал – настолько забетонированными казались все пути к демократии.

«Аргументы и факты» рождались в тот период, когда бытовало мнение, что советская система незыблема и так будет всегда. И надо как-то жить вместе с цензурой, с запретами на выезд за границу, с партийными собраниями, с тотальным дефицитом, с умением держать язык за зубами и с праздничным воспеванием «единства партии и народа». Власть, выросшая в условиях жёстких сталинских порядков и партийного кадрового отбора, и сама верила, что говорить правду опасно и вредно для самого народа. А свобода слова – это всего лишь «игра в демократию». Писать о «размахе освободительного движения» в Латинской Америке, об очередном запуске космонавтов было можно, а о дефиците мяса и о демонстрации в Тбилиси за признание грузинского языка – нельзя.

Правда в одном экземпляре

В момент рождения «АиФ» правда всё ещё была таким же пайком для партноменклатуры, какими были в те времена продовольственные наборы для высших чиновников СССР. Ведь выражение «правда в одном экземпляре» в СССР родилось неслучайно. Во время болезни Ленина в 1923 г. газету «Правда» для него дейст­вительно печатали в одном экземпляре, чтобы не волновать плохими новостями. По распоряжению Сталина других газет Ильичу в Горки не привозили.

Неудивительно, что при таком понимании свободы прессы в СССР первые шаги «Аргументам и фактам» давались очень непросто. Под таким названием вначале выходил информационный бюллетень для агитаторов и пропагандистов. Там уже допускалась некоторая, крайне ограниченная, свобода в подаче официальной статистики. С тем чтобы, приезжая на заводы, фабрики и в колхозы, агитаторы и пропагандисты могли показать простому люду «широту взглядов». В те годы первому главному редактору «АиФ» Владиславу Старкову требовались и личная смелость, и умение «вентилировать ситуацию» в верхах, чтобы через эту крайне узкую лазейку протаскивать хотя бы часть правды о жизни в стране. А поскольку правда была в большом дефиците и очень востребована, то тиражи «АиФ» стали быстро расти.

В период гласности газета вошла уже с большим тиражом, а в 1990 г. была внесена в Книгу рекордов Гиннесса как издание с самым большим тиражом в истории человечест­ва – более 33 млн экземпляров. Газета пользовалась такой популярностью, что по прочтении её не выбрасывали, а передавали соседям и друзьям. Эта практика, кстати, сохраняется и поныне. Так что общее число читателей временами переваливало за 100 млн.

Доверительный разговор

Судьба привела меня в «АиФ» в 2001 г. Распалась информационная империя «Медиа-Мост» Гусинского, у которого я работал советником, и мне пришлось искать новое место. В один из дней я случайно встретил Владислава Старкова в театре. Он и пригласил меня в «АиФ». Начиналось всё почти смешно. Возник вопрос о том, какую должность мне предложить. Перед этим я успел поработать в Индии переводчиком, в Париже – в секретариате ЮНЕСКО, в Агентстве печати «Новости» – политическим обозревателем, в Кремле – пресс-секретарём президента Ельцина, а потом ещё и послом РФ в Ватикане. Много печатался в популярном в те годы журнале «Огонёк».

Хотя было изначально оговорено, что я буду только писать, Старкову хотелось, чтобы моя должность звучала красиво. Тогда и родилась эта должность – директор Центра стратегического планирования. Никакого центра в редакции не существовало, а занимался я в газете тем, чем умел и любил заниматься всю предшествующую жизнь – писал публицистические статьи, иногда романы. И если собрать всё написанное с 2001 г., получилось бы многотомное собрание сочинений.

Смешно сказать, но на моей двери в редакции до сих пор висит табличка «Директор Центра...». Хотя начиная с 2001 г. я продолжаю только писать. Хотелось бы думать, что это у меня получается. Помогает мне в этом, пожалуй, самый главный совет (лучше сказать – завет) Владислава Старкова, которого не стало 4 декабря 2004 г. В один из первых дней моей работы в газете, после того как мы распили с ним бутылочку вина, он сказал мне: «Знаешь, Слава (мы были с ним ровесниками, а потом и друзьями), просто так писать тебе нельзя. Хороших журналистов у нас в редакции и без тебя хватает. Ты должен научиться вести с нашими читателями свой особый, доверительный разговор. Со всеми вместе и как бы с каждым отдель­но. Вот тогда тебе поверят». 

До сих пор стараюсь. 

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции