Соотношение русской самобытности и естественных законов развития человеческого общества в России.

Почти полтора века тому назад находившийся при одном из германских дворов в составе русской дипломатической миссии Ф. И. Тютчев вынужден был публично протестовать против антирусской компании, поднятой в местной журналистике. В ответ его обвинили в национальной предвзятости, в отсутствии объективного взгляда на свою «варварскую родину», в «апологии России» - и тогда великий русский поэт и дипломат бросил в лицо русофобам сокрушительный довод: «Апология России… Боже мой! Эту задачу принял на себя мастер, который выше всех нас и который, мне кажется, выполнял её до сих пор довольно успешно. Истинный защитник России – это история: ею в течении трёх столетий неустанно разрешаются в пользу России все испытания, которым подвергает она свою таинственную судьбу». Таким посылом начинал своё исследование происхождения русского национального характера, русского менталитета кандидат филологических наук Ф. Ф. Нестеров в книге «Связь времён» (рецензент доктор исторических наук Каргалов, Москва, издательство «Молодая гвардия» 1980 год). При всех недостатках марксистко-ленинского классового подхода к пониманию истории методом исторического материализма, автор довольно точно ухватил главные составляющие становления русского-российского государства: жёсткая централизация в условиях внешнего сверхдавления, патриотизм и межэтническая терпимость в построении многонациональной империи. Однако, рассматривая этапы становления нашего государства только с 13-го века до гражданской войны 1917-го-1920-го годов, автор блестящей по своему анализу книги упустил несколько важных вещей, без которых наше государство просто не смогло бы состояться, без которых невозможно объяснить причину ухода на Куликовом поле Дмитрия Донского в полк смертников (Большой полк), и откуда у Петра I вообще могла возникнуть фраза, которая немыслима ни у одного государя Европы и Азии. «Помните, что вы воюете не за Петра, а за Россию, Петру вручённую», - такое, поистине, мог сказать, обращаясь к своим солдатам, только русский царь. То есть, вся эта государственная система, сумевшая сохранить и приумножить государство в условиях, в которых иные народы вообще исчезали со страниц истории, сумела выстроится на фундаменте более глубоком, чем последние 800 и даже 1000 лет нашего бытия. Попробуем разобраться в том, где, когда и как закладывался этот фундамент. Государство без… государства У Владимира Чивилихина в романе-эссе «Память» приводится факт интересного археологического исследования «Змиевых валов», ограждавших лесостепную часть Средне-Русской возвышенности от нашествия степняков с юга и востока. Оказывается – это сооружение, не уступающее по своей грандиозности знаменитой Китайской стене, начало строится задолго до рождества Христова, а потом достраивалось, перестраивалось, восстанавливалось после обветшания ещё почти тысячу лет, пока потомки Рюрика в начале второго тысячелетия не создали здесь мощное феодальное по форме государство, укоротившее внешнего врага окончательно. Причём в некоторых местах, наиболее «танкоопасных», эти сооружения, в отличии от тонкой ниточки Китайской стены, имели эшелонированную оборону, до пяти валов друг за другом. По оценке специалистов, для возведения такого сооружения при тогдашнем технологическом уровне требовалось до ста тысяч работников. Но чтобы прокормить такую трудармию надо было не просто иметь прибавочный продукт, но и систему его изъятия для концентрации на выполнении задачи столь грандиозного строительства. Как это возможно было сделать, не имея органов государственного управления – загадка и для сегодняшних историков. Тогда, в 1986 году, я обратился к профессору Кочановскому, преподававшему нам в Хабаровском отделении Всесоюзного юридического заочного института историю государства и права России, с вопросом: как же так получается, ведь по марксистко-ленинскому истмату появление прибавочного продукта в первобытной общине приводит к её расслоению и возникновению государства, как формы защиты тех, кто в присвоении этого продукта получил наибольшую выгоду, то есть самых захапистых, а тут такой казус – прибавочный продукт явно есть, а государства нет. Профессор выдал мне, свято верившему в незыблемость основы истмата в виде «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Ф. Энгельса, удивительный ответ: - Я не специалист по древнерусской истории, но вообще-то история знает примеры, когда возникновение прибавочного продукта не приводило к возникновению государства. Приехали, что называется. Оказывается, что недостатки нашего социализма, это не недоработки практики применения марксистской теории, а и с самой теорией, видимо, не всё так гладко. С тех пор прошло немало времени, опубликовано множество новых исследований, основательных и противоречивых, доказательных и легко опровергаемых, достоверных и «высосанных из пальца». Тем не менее сегодня можно с куда большей определённостью сказать, что наши предки, имея достаточно высокий уровень производства, позволявший выделять прибавочный продукт, имели и очень высокий уровень государственной самоорганизации, который, исходя из западной классификации, а марксизм плоть от плоти той самой европейской мировоззренческой школы, государством признать невозможно. Внуци дажбожьи Так что же это был за народ такой, который уже тогда, тысячи лет назад создавал свою цивилизацию, отличную и от греко-римской европейской, и от азиатской, что восточной, что западной? Любой народ складывается на единой идеологии, едином философско-религиозном осмыслении своего бытия. У наших предков было довольно чёткое представление о том, откуда они взялись и откуда взялись их обычаи, сложившиеся в обычное право. Во-первых, они считали себя потомками богов. Кем были эти боги, откуда они сами-то взялись, наши предки знали куда лучше нас сегодняшних. Мы сегодня можем только предполагать, что все эти Свароги, Лады, Макоши, Белбоги, Чернобоги, Дажбоги, Велесы, а также Зевсы, Посейдоны, Яхве, Йеговы… были либо пришельцами с других планет, либо выжившими представителями прежних высокоразвитых цивилизаций Земли, либо наиболее выдающимися предками разных народов, которые своими достижениями запомнились своим потомкам настолько, что со временем стали сперва легендой, а потом и богами. Но то, что они БЫЛИ в реальности, сомнений быть не может. Вполне вероятно, что они устроили большую резню друг с другом, с использованием оружия массового поражения, до которого наша сегодняшняя цивилизация только-только начала добираться в своём технологическом развитии. Боги эти были разными по своим, как бы мы сейчас сказали, морально-нравственным качествам. Например, библейский бог, который использовал племя Израилево для подавления людской базы других богов, был явным садюгой и тоталитарной личностью. Одно его требование уничтожать хананеев всех, от старца до младенца обоих полов, чего стоит. А десять главных заповедей, которыми он снабдил это племя? Из них первые четыре – это подчинение ему и только ему, а если какой-то индивидум из родов Израиля толерантно отнесётся к другому богу, то жесточайшее наказание. А Один викингов? Трудно найти более кровавого и агрессивного бога, разве что Лютого, того самого главного бога племени лютичей, разгромленного и ассимилированного германцами на Эльбе (Лабе). В этом смысле славянам, особенно восточным, можно сказать, повезло. Большинство их богов были весьма нормальными личностями – они не призывали непременно уничтожать врагов, даже не призывали врагов ИСКАТЬ. Правила и обычаи, данные этими богами, устанавливали уважение к труду, к сохранению и приумножению рода, что невозможно без любви к ближнему своему и к тому самому труду, добывающему хлеб насущный для себя и своих ближних. С другой стороны, это требовало при необходимости и защиты своего рода от внешних угроз. И вот тут мы подходим к отношению наших предков к своей смерти. Умерший человек покидал этот свет, ЯВЬ, чтобы уйти к своим предкам в НАВЬ. Там, в Нави, они продолжали трудиться на полях Сварога с той лишь разницей, что на этих полях не было никаких катаклизмов, ни засухи, ни морозов, и труд там был в радость. Но особый, почётный статус в Нави получали те, кто погиб в сражении, защищая свой род. Они попадали в войско Сварога, которое стояло за справедливость и помогало в тяжёлую годину своим потомкам в Яве. Все эти тонкости взаимодействия Яви и Нави, правила жизни там и там определяла ПРАВЬ. Итак, смерть для наших предков была всего лишь переходом человека из Яви в Навь, а смерть в бою «за други своя» была ещё и весьма почётна, более того – СВЯТА, а значит прощала погибшему и прежние грехи («Мёртвые сраму не имут», - напоминает Святослав своим воинам перед битвой). Таков был философско-религиозный фундамент, на котором строилось воспитание наших предков из поколения в поколение. Это объясняет и многие упоминания в исторических источниках того, как в критические моменты, когда сопротивление противнику было уже бесполезно, наши предки сбрасывали доспехи и одежду, и шли в свой последний бой умирать с мечом в руке, но не покрывали себя позором сдачи. Вот оттуда: «Русские не сдаются». Была ещё одна особенность менталитета наших предков, которая вытекала из их трудолюбия и храбрости, они не знали рабства, более того – презирали само это понятие. Несомненно, за какие-то проступки, нарушение Прави (правила, правды) конкретные члены родовой общины лишались части своих гражданских прав, которые возвращались им после возмещения ущерба пострадавшим от их проступка, так же, как и пленные, не сумевшие предоставить победителям выкуп за свою свободу. Но даже арабский купец, прекрасно разбиравшийся в укоренившемся на Востоке, как и в греко-римской традиции, институте рабства, не заметил этого института у наших предков, удивляясь тому, что они «даже пленных в рабов не обращают, а отпускают за выкуп или оставляют у себя в качестве СОРОДИЧЕЙ». Рюриковичи – как ответ на новые вызовы истории Вот такой народ несколько тысячелетий жил и развивался от Венеции на юге до Балтики на севере, от Эльбы и Альп на западе до Восточной Сибири на востоке. Несмотря на единство языка, близкую по сути религию, этот народ не был един организационно. Родовые общины объединялись в племена, те в союзы племён, но все эти объединения были, как правило, ситуативные. Свободных безлюдных пространств на этой части Евразии, где только 9 тысяч лет назад с Западной Европы стали сходить километровые ледники, а Средне Русская возвышенность, Западная Сибирь и большая часть Средней Азии стали освобождаться от залившего их огромного моря, было много. Тем не менее, растущее население Земли, которое для пропитания в тех технологических условиях нуждалось в обширных территориях, постоянно сталкивалось между отдельными племенами, а возникающие рабовладельческие государства всё больше нуждались в притоке рабов. В этих условиях во втором тысячелетии нашей эры эффективность в противостоянии внешним угрозам прежней племенной организацией оказалась недостаточной. Этим объясняется поражение западнославянских племён, которые либо пали под натиском германцев, либо, как поляки или чехи воспринимали новую идеологию латинской христианской церкви вместе с римским правом частной собственности на всё – от земли до людей. Так, становясь вровень с западной организацией постоянного профессионального феодального войска, они сумели затормозить захват и онемечивание своих народов. Другим путём пошли восточные славяне. Пока поляне и вятичи откупались данью от выросшего мощного государства на юге – Хазарского каганата, новгородцы решились на призвание остатков непокорившихся воинов-варягов из балтославян, бежавших на восток к своим соплеменникам, ибо это были опытные воины. В данном случае, зная о беде, настигнувшей полабских славян, новгородцы осознали, что лучше кормить свою профессиональную армию, чем покоряться чужой. Как же появились эти профессиональные воины у славян? А всё достаточно просто. Развитие общества, повышение производительности труда, позволяющее наращивание прибавочного продукта, идёт рука об руку с разделением труда. Это разделение возникло у славян давно. Были свои хлебопашцы, скотоводы, шорники, гончары, кузнецы, купцы, которые осуществляли обмен товарами между разными производителями (доставку к потребителю, так сказать). Появлялись время от времени и свои профессиональные воины. Только вот содержать этих профессиональных воинов в отсутствии врага мирным в общем-то людям было как-то не с руки. От разбойников да лихих налётчиков, дескать, и сами отобьёмся. Эта позиция так похожа на крики наших сегодняшних либералов: «Зачем нам такие расходы на армию!? Давайте лучше пенсионерам пенсии повысим!». Тем не менее, именно отсутствие такой армии и вынудило полян и вятичей стать данниками хазар, имеющих такую мощную силу, а западных славян попасть под власть германцев. Рюрик, получив от новгородцев нужные средства, и стал формировать такую армию (дружину). После смерти Рюрика, используя эту профессиональную дружину, уже Олег объединил Русь вдоль пути «из варяг в греки», устранив ставленников хазар в Киеве, забрав себе ту дань, которую прежде платили поляне хазарам. Теперь, объединив под единым началом новгородцев, смолян (кривичей), древлян и полян, Олег уже собирал дань достаточную, чтобы укрепить и увеличить свою армию и разбить отряды хазар, попытавшихся вернуть под свою власть Киев. У хазар в это время были свои тёрки с Византией, поэтому они и проглотили эту наглость Олега. Не правда ли, очень похоже на разборки обычных рэкетиров наших 90-х? Потом Олега сменил сын Рюрика Игорь… Вот тут мы подходим к коренному различию русского и прочих феодализмов. Основой феодализма, что европейского, что и азиатского, являлось порабощение захваченного народа захватчиками. Хорошо вооружённые профессиональные армии, а то и просто отдельные отряды, захватывали территорию с определённым населением и либо гнали захваченных людей к себе в рабство, либо объявляли их с их землями своей собственностью. Первыми в Европе, как известно, сажать рабов на землю, превращая их в крепостных производителей стали римляне. А поскольку влияние римской культуры, римского права частной собственности на землю и людей так или иначе распространялось вместе с их завоеваниями на всю западную Европу (славян они не осилили), то эта система (завоевал – подчинил, присвоил) с середины первого тысячелетия нашей эры там и распространилась. Другое дело Русь. В своём исследовании «Боярская дума древней Руси» Ключевский отметил одну важную особенность русского феодализма – русский князь или его, назначенный на какую-либо территорию, боярин не являлись собственниками ни земли, ни людей на этих территориях. В лучшем случае у него был в собственности свой терем, если только ему, в качестве «служебного жилья» не предоставляла этот терем община. Русский феодал был де-факто наёмным управленцем на определённой территории, где проживали свободные люди, пригласившие его их защищать и осуществлять суд по их обычаям. Тем не менее, попытки встать над народом, подчинить себе полностью города и сельские общины по примеру своих западных «коллег» среди русских феодалов не прекращались никогда. Самая известная из провальных, это расправа древлян над князем Игорем Рюриковичем, посмевшего собрать с них дань больше договорённого прежде. Такие восстания против беспредела феодалов вспыхивали на Руси постоянно, а потому у князей и бояр были весьма большие трудности в подчинении этого свободолюбивого и вольного народа сверх сложившихся традиций и правил. Более того, часть самой боярской и размножившейся княжеской элиты стояла за сохранение этой традиции СЛУЖЕНИЯ народу, на их помощь и опирались восстававшие общинники и горожане, благо уже в 12-м веке борьба князей за уделы стала весьма привычным делом, и в этой «предвыборной» борьбе все они опирались не только на мощь своих дружин, но и на поддержку местного «электората». Нет сомнения в том, что всемерной поддержкой населения пользовались те князья, которые были привержены старинным обычаям, правам и свободам сельских и городских общин. Обрусение христианства Крещение Руси, которое начиналось с крещения князя Владимира Святославича со дружиною, было великим актом единения всей той уже русской территории и проживающих на ней племён не только на основе единого языка, более-менее единых традиций и культуры, но и на единой философско-религиозной, уже без более-менее, идеологии. В тот момент христианская идеология как нельзя лучше соответствовала феодальному по форме государству. С этого начался длительный процесс двоеверия с постепенным вхождением христианства в обычаи и традиции восточных славян. Даже все эти князья – Владимиры, Ярославы, Игори, Святославы, Всеволоды, Ростиславы, Святополки, Мстиславы… вошли в историю, под своими нехристианскими именами, и не обо всех из них известны имена, данные им при крещении. Что уж говорить о боярах и простых общинниках, если, например, даже в 14-м веке Новгородская земля звалась Живиной Русью, то есть Русью под покровительством богини Живы. Византийское христианство устраивало Русь уже потому, что оно не стремилось, ибо не могло, подчинить себе ни княжескую власть, ни обычаи народа Руси, уж очень мощное это было объединение – Русь. «Богу богово, а кесарю кесарево». В этом отношении власть католического Папы была куда существенней в остальной Европе. И всё же эта идентичность в противовес западному влиянию была сильно подорвана нашествием Орды. Разорённая южная и северо-восточная Русь стала данницей Орды, и тамошним князьям теперь не больно нужна была поддержка электората – главное было получить благословение хана и ярлык на княжение, а если кто-то выступит против, то тут же выступят ему в помощь ордынские войска. На западе же Руси, где сумели отбиться от Орды, общины сдавали свою свободу боярству. Местное боярство, что в Галиции, что во Владимире-волынском давно с завистью смотрело на феодалов Венгрии и Польши, прибравшим в ленную собственность свои поместья. Несколько раз при поддержки этих западных королей и рыцарей они пытались ограничить власть над собой князя и под собой свободу городских и сельский общин на своей вотчине. Однако каждый раз эти боярские бунты подавлялись князьями. Усиливать же наступление эта западная модель феодального беспредела не могла пока ещё существовал, хоть уже и раздробленный, но умевший сплотиться в борьбе за старину и прежние традиции княжеский род всей Руси. Когда же большая часть страны пала под Орду, на её западе, дабы сохранить свою хоть и усечённую боярской вольницей власть, князья вынуждены были принять западную модель «свобод и прав человека» и ограничить свою власть над боярами, отдать им в беспредельное частное владение их вотчины уже к концу 13-го века. Правда теперь Владимиро-волынский и Галицкий князья стал именоваться королями, но что не сделаешь ради успокоения своего боярства, требовавшего «еуропейских» ценностей. Другим путём пошла северо-восточная Русь. Здесь, после первых десятилетий хозяйничанья Орды, стала вырисовываться иная система закрепления феодализма и христианской идеологии. Основывалась она на том, что потомки Александра Невского, правдами и не правдами закрепившие за собой власть над северо-восточной частью Руси, для того, чтобы на нескольких фронтах противостоять своим противникам, каждый из которых обладал значительно большим экономическим, людским и разумеется военным потенциалом, вынуждены были раз за разом отбирать свободы у ВСЕХ сословий общества, начиная с СЕБЯ. Вот как пишет об этом Ф. Ф. Нестеров: В 1491 году Иван III заключает своего брата Андрея Васильевича в тюрьму, где тот позднее и умирает. Митрополит приходит к великому князю и «печалуется» о заключённом, просит освободить его. Сам Иван Васильевич в это время опасно болен и готовится, как и всякий религиозный человек, предстать перед «судом господним». Тем более искренен его ответ-самооправдание: «Жаль мне очень брата, и я не хочу погубить его… но освободить его не могу. Иначе, когда я умру, будет искать великого княжения над внуком моим, и если сам не добудет, то смутит детей моих, и станут они воевать друг с другом, а татары будут русскую землю губить, жечь и пленить, и дань опять наложат, и кровь христианская опять будет литься, как прежде, и все мои труды останутся напрасны, и вы снова будете рабами татар». Конечно же, на западе Европы родственники ради власти над плебсом резали и казнили друг друга не меньше русских князей, а зачастую и больше, и куда более жестоко, но это происходило именно ради власти и денег, в отличии от возрождающейся Великороссии, где ребром стоял вопрос жизни и смерти всего государства и народа. Вот почему и русское боярство-дворянство в большинстве своём поддерживало великого князя, который напрягал ВСЁ общество, весь народ ради его спасения. В этом смысле и церковь на Руси, которая изначально была частью Константинопольского патриархата и меньше всего пеклась о патриотизме народа, начиная с Сергия Радонежского поворачивается к традиционной системе ценностей русичей, в которой смерть за «други своя», за свой народ была куда более свята, чем служение господу. Вот почему Сергий благословляет на бой против Мамая великого князя Дмитрия и посылает в войско двух монахов Пересвета и Ослябю. Надо сказать, что есть вполне основательные сомнения, что эти два воина были на тот момент монахами, а не боярами. Но сам факт того, что в более поздней интерпретации церковь присоседилась к этой знаковой победе Московской Руси над Ордой, говорит о том, что русская ортодоксальная (правоверная) церковь в 14-м веке действительно становится РУССКОЙ, она включает в свой арсенал идеологию русского патриотизма, крепко связанного с дохристианской судьбой восточных славян, то есть обрусевает на весьма значительную часть своей идеологии, постепенно отрываясь от своей греческой, до некоторой степени космополитичной христианской матери-церкви.

А уж когда, через шесть десятилетий после Куликовской битвы, Константинополь подписал с Римом унию, Московские христиане окончательно рвут с ним связь и становятся де-факто полностью независимыми от внешнего идеологического и организационного управления. Москва со своей полностью автономной церковью становится идеологическим центром будущего объединения всех русских земель. Вольность и крепостничество При Иване IV Грозном продолжилось укрепление самодержавия, хотя в разбогатевшем и расширившемся государстве боярство, как и всякий феодальный класс, глядя на своих европейских «коллег», естественно стремилось к защите «прав и свобод человека», подразумевая в этих правах свои права быть полновластными хозяевами в своих вотчинах и ограничить право великого князя распоряжаться их судьбой. Но великие князья продолжали тусовать боярство по своему усмотрению, отбирая у них наделы в одном месте и выдавая в другом, и требовать от них отдавать службе столько сил, сколько по мнению великого князя требуется государству. Когда роптание феодального класса достигло своего апогея, Иван Грозный вводит элементы гражданского общества, которое должно прижать это роптание снизу – институируется Земской Собор, как законодательный орган, в котором представлены все сословия, водится самоуправление в земствах, создаются вооруженные регулярные стрелецкие части, которые лишают феодальную конницу незаменимости. Боярство отвечает откровенной изменой части своего класса, самый известный изменщик - друг Ивана Курбский. В ответ царь вводит опричнину, дабы окончательно раздавить сопротивление своему самодержавию… И всё же боярство берёт верх, свергнув Годунова и, ради расширения своих прав и свобод, сваливших Русь в смуту, скатившись до призвания на царство иноземца. Но в результате получили такой разор и государства и собственных поместий, что, опомнившись, восстановили царскую власть, посадив на трон Романовых и, в конце концов, смирившись с утратой собственных «свобод», лишили этих свобод и часть крестьянства, юридически оформив крепостничество в соборном уложении 1649 года. Итак, юридически крепостное право просуществовало на Руси, в России 212 лет. Этот факт используется всей русофобской ратью в обосновании того, что народ у нас раболепствующий, что такое вот рабство впиталось в нашу кровь и плоть, а значит, во след за Чеховым, все «креативщики» бросились «выдавливать из себя раба по капле», возвышаясь над этим «быдлом». На самом деле всё их свободолюбие скатывается к раболепному поклонению всему западному – культу денег, свободе похабщины и радостным лаем на собственную страну и народ, поглядывая на своих западных кумиров, дескать: «Угодил я вам?» А как же обстояло дело на самом деле? В своё время, попав в учебку ВДВ, на одном из первых построений нашей 9-й роты я услышал от старшины Жидкова знаковое пояснение нашего положения: - Курсанты, запомните раз и навсегда. Ваши права гражданина Советского Союза на все ваши два года службы у вас забрали вместе с вашими паспортами. Теперь у вас вместо ваших прав есть только одна обязанность – выполнять приказы ваших командиров. Славный у нас был старшина, любил Чехова, время от времени выдавал нам к месту его блестящие выражения. или собственные, вроде: «Курсант, вы должны чувствовать удовольствие при виде вывернутых кишков противника». В общем жёсткий, но мудрый ростовский парень… Так вот, московская Русь строилась изначально, как ВЫНУЖДЕНО постоянно воюющая страна, для которой мирные годы были скорее исключением. В этих условиях народу приходилось мириться с ограничением своих прав. Крепостной крестьянин по сути продолжал относиться к своему помещику, как к боярину, которого царь направил к нему на кормление, а он, крестьянин, должен был служить тому барину-боярину, как тот служит царю, ибо басурманы обступают, войны одна за другой, значит надо терпеть, нести повинности, пока помещик проливает за государя и Русь свою кровь. То есть, крепостной крестьянин в имении каких-нибудь Орловых, или крепостной рабочий у Демидова ощущал себя отдавшим свободу ГОСУДАРСТВУ, во главе которого стоит государь, а барин всего лишь управленец над ним по поручению государя. Разумеется, идиллии между крепостными и барами не было никогда, тем не менее они терпели друг друга ради блага государства, тем более, что жизнь крепостных крестьян на Руси, по сравнению с их западными «коллегами», была куда лучше во всех отношениях. Приведём некоторые свидетельства со стороны о жизни наших предков. Венецианский купец и дипломат Барбаро Иософат 1479 год: «Изобилие хлеба и мяса здесь так велико, что говядину продают не на вес, а по глазомеру… …Зимою привозят в Москву такое множество быков, свиней и других животных, совсем уже ободранных и замороженных, что за один раз можно купить до двухсот штук». Дон Хуан Персидский в конце 16-го века, даёт аналогичные свидетельства относительно дешевизны еды в России: «Мы пробыли в городе[Казани] восемь дней, причем нас так обильно угощали, что кушанья приходилось выбрасывать за окно. В этой стране нет бедняков…». Секретарь австрийского посла в России Гвариента Иоанн Корб, бывший в России в 1699 году, также отмечает дешевизну мяса: «Куропатки, утки и другие дикие птицы, которые составляют предмет удовольствия для многих народов и очень дороги у них, продаются здесь за небольшую цену, например, можно купить куропатку за две или за три копейки, да и прочие породы птиц приобретаются не за большую сумму». А Юрий Крижанич, хорватский богослов и философ, сосланный на 16 лет в Тобольск за работу «иностранного агента» в том же 17-м веке написал о России в трактате «Политика»: «Люди даже низшего сословия подбивают соболями целые шапки и целые шубы..., а что можно выдумать нелепее того, что даже черные люди и крестьяне носят рубахи, шитые золотом и жемчугом?... Следовало бы запретить простым людям употреблять шелк, золотую пряжу и дорогие алые ткани, чтобы боярское сословие отличалось от простых людей. Ибо никуда не гоже, чтобы ничтожный писец ходил в одинаковом платье со знатным боярином... Такого безобразия нет нигде в Европе. Наигоршие черные люди носят шелковые платья. Их жен не отличить от первейших боярынь». Шарль-Жильбер Ромм, активный участник будущей Великой французской революции, в 1781 году писал из России Г.Дюбрёлю: «Крестьянин считается рабом, поскольку господин может его продать, обменять по своему усмотрению, но в целом их рабство предпочтительнее той свободы, коей пользуются наши земледельцы. Здесь каждый имеет земли больше, чем может обработать. Русский крестьянин, далекий от городской жизни, трудолюбив, весьма смекалист, гостеприимен, человечен и, как правило, живет в достатке…» А. С. Пушкин, обладавший глубоким умом и хорошо знавший русскую деревню, отмечал: «Фонвизин в конце XVIII в. путешествовавший по Франции, говорит, что, по чистой совести, судьба русского крестьянина показалась ему счастливее судьбы французского земледельца. Верю… Повинности вообще не тягостны. Подушная платится миром; барщина определена законом; оброк не разорителен (кроме как в близости Москвы и Петербурга, где разнообразие оборотов промышленности усиливает и раздражает корыстолюбие владельцев)… Иметь корову везде в Европе есть знак роскоши; у нас не иметь коровы есть знак бедности». Итак, миф о вековечной бедности русского крестьянина – выдумка доморощенных русофобов, а то, что крепостничество – суть русского рабского состояния опровергается уже одним тем фактом, что во время нашествия Наполеона, эти «рабы» организовывали партизанские отряды и били солдат революционной Франции со всеми ихними свободами и равенствами. Русский, даже крепостной, крестьянин никогда не ощущал себя рабом. Именно поэтому, недовольная ограничением своих «свобод» распоряжаться крепостными, как быдлом, поднимала против устанавливающей свои порядки России бесконечные восстания польская шляхта и потерявшие прежние привилегии малоросские паны. Ведь в России барин не имел права наказывать своего крепостного до смерти, более того должен был заботиться об увеличении податного населения. Жестокая садистка Салтычиха – как раз и является примером того, как государство наказывало тех, кто преступал этот порядок. Её, лишив дворянства и поместьев, закрыли пожизненно в келье с окошечком, в которое её, как в зверинце, наблюдали зеваки. А её подельников и тех, кто не доложил о безобразиях, хотя обязан был, отправили в Сибирь на каторгу. Был и ещё один обычай в русских деревнях, обязывающий помещиков относится к своим крепостным по-человечески. Там, где помещик начинал беспредельничать, крестьяне выбирали меж собой одного человека, который должен был пострадать за мир, то есть убить этого беспредельщика и пойти за это на каторгу. Серьёзный, предпоследний аргумент. Последним был русский бунт безжалостный и беспощадный. Надо сказать, что русские дворяне знали возможности своего мужика, внутренне сохранившего свою свободу с ещё дохристианских времён, а потому старались всё же не доводить его до греха, и если наказывали, то по-отечески – строго, но справедливо. Формы разные – содержание русское. Какие бы формы наше государство Русь-Россия не принимало, оно всегда втискивало в них свою русскую сущность. Одну из которых разглядел Черчиль: «Русские всегда грешили идолопоклонством по отношению к своему государству». Ну да, грешили, только, увы, не всегда. Этот народ, переживший страшные беды за свою многотысячелетнюю историю, каждый раз потом молился на это государство, позволяя ради сохранения его обирать себя для строительства Змиевых валов. После разорения Земли Русской Ордой позволил великому князю, потом и царю прижимать удельную вольницу своих феодалов, да и свою свободу ограничил ради укрепления своего единственного защитника и спасителя от разора и бед – ГОСУДАРСТВО РУССКОЕ. А уж хлебнув лиха в Великую Смуту на целых 300 лет согласился на все тяготы царские, лишь бы более не было разора. В 20-м веке пережили аж целых две смуты, последствия которых ещё расхлёбывать и расхлёбывать… Что же приводит наше общество и государство к таким разрушительным взрывам? Да те самые противоположности, которые заложены в нашем сознании, что называется, с молоком матери. Русский человек настолько самоотвержен, что не останавливается перед своей гибелью, НО эта гибель во имя ЖИЗНИ, жизни своего народа, своих близких, своей страны, «за други своя». Вот почему у нас, пожалуй, самой ложащейся на сердце фразой из пасхального служения в христианской церкви является: «Смертью смерть поправ». А майор Филиппов Роман Николаевич, как и его предки тысячи лет назад в последние мгновения своей жизни, подрывая гранату, крикнул: «Это вам за пацанов». Нас со времён гласности всевозможные космополитические идеологи долго пытались и пытаются по сей день переформатировать, убедить, что ТВОЯ жизнь настолько бесценна, что лучше при первой опасности сдаться, что надо было сдать Ленинград, Сталинград и вообще всю страну, чтобы пить «баварское». Что-то у них получилось, выползли «мальчики Коли с Уренгоя», режиссёры комедий про блокаду, но, слава богу, народ опомнился и теперь каждое 9-е мая несёт не просто своих героев, отстоявших страну, он несёт ИКОНЫ своих СВЯТЫХ, тех кто «смертью смерть попрал», а значит мы те же самые непобедимые скифы-славяне-русичи-русские, о которых разбилась шестисоттысячная армия персидского царя Дария, которых не сумел покорить великий Рим, которые, хоть и не сразу, но перемололи Орду, осилили и разгромили великие империи – Османскую, Наполеоновскую, Третий рейх, я уже не говорю о более мелких воителях вроде Карла XII, Фридриха Великого и всяких Сигизмундов. Следующей противоположностью, как и первая, существующая в своём единстве в нашем народе – это величайшее свободолюбие, вольность и отсутствие всякой раболепности перед кем-либо, хоть перед иноземцем, хоть перед своим князем, царём, президентом, да и просто начальником или командиром с одной стороны, и готовность отдать эту свободу ВСЮ БЕЗ ОСТАТКА своим командирам и начальникам для сохранения свободы своего народа, своей страны, для благополучия своих близких. Что-то вроде «рабством рабство поправ». Вообще любое противоречие – это та самая разность потенциалов +/-. Чем больше эта разность, тем большее действие оно, это противоречие, сможет произвести. Только вот ведь вопрос – КАКОЕ? Разряд электрического потенциала может молнией взорвать и сжечь что угодно, а может дать свет в дом, качать воду из колодца, отапливать помещение… Разность потенциала в этих противоречиях в нашем народе огромна, она смогла в 1917-м разрушить мощную империю, а потом, обузданная советской властью, выстроить ещё более мощное государство, способное побеждать в самой жестокой войне и в труде выйти на передовые позиции мировой науки, техники, производства. Так что же взрывает этот механизм с мощнейшим потенциалом, какая же пакость приводит его к разрушительному короткому замыканию? Ответ прост – НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ, соединённая с разладом в системе управления государством. Как очень точно заметил наш политический классик, В. И. Ленин: «Низы не хотят, а верхи не могут». В 1762 году Пётр III издаёт указ «О вольности дворянства», в котором впервые со времён ещё Московской Руси дворянское сословие получало право не служить государству. Такой вот цеевропеец с европейской свободой на русском троне успел побывать всего ничего, а мину заложил под государство ещё ту. Получалось, что одно из сословий получало свободу, а все остальные, в первую очередь крепостные, ничуть. Несправедливо? Ещё как. Вот почему через несколько лет Пугачев объявляет себя Петром III и идёт эту несправедливость устранить, ибо свободу, если её дают, то дают всем. Тогда Россия устояла, «верхи» ещё могли, и только через почти век эту свободу получили наконец все сословия. Но тут, в капиталистическом по форме государстве, начала расцветать иная несправедливость, которую окончательно выпустили из-под уздцов реформы Столыпина – резкое расслоение общества с обнищанием одних и быстрым обогащением других. Пока обнищание касалось сравнительно небольшой части народа при общем росте благосостояния, это как-то удерживало общество от резких движений, но, когда во время войны жизнь стала ухудшаться у большей части народа, а у «ухвативших бога за бороду» доходы и капиталы на военных заказах стали безмерно расти, до короткого замыкания в системе власти оставалось совсем чуть-чуть. В феврале 1917-го, как известно, надоевший ВСЕМ своей политикой мямли царь был свергнут, и империя посыпалась. Что же может удержать общество от несправедливости? В первую очередь ОБЩНОСТЬ народа. Эта общность основывается не на утилитарном понимании равенства везде и во всём. Это не означает, что, к примеру, Сталин и советские министры должны были жить в коммуналках, в бараках или в тесных избах с удобствами на улице, как жило при них абсолютное большинство народа. Вот как рассуждают персонажи романа «Сотворение Волжской России» (политическая фантастика): «-… Доходы конкретного человека – это его гордость, ибо они говорят о том, что ОБЩЕСТВО ему эти доходы доставило за его дела. Значит в принципе – доходы человека - это степень уважения общества к нему, к его делу… …Дело в том, что человек должен видеть перспективу – что ему надо в жизни делать, чтобы жизнь его улучшалась. Если мы ему даём посыл, что, кто не ворует, тот не пьёт шампанское, то он и будет воровать. Если наибольшим презрением награждаются те, кто живёт на одну зарплату, то общество просто воспевает мошенников, и оно их получит в ужасающем количестве.» Следовательно, первое, что необходимо обществу – установление нравственных норм, прописанных для каждого, возвращение к тому, что такое хорошо, и что такое плохо. Такие нормы существовали и в дохристианском, и в христианском, и в нашем атеистическом обществе, строившем коммунизм. Говоря современным термином, у общества должна быть единая ИДЕОЛОГИЯ. Без неё не будет ни единства, ни справедливости. И при первом же удобном случае, как только власть ослабеет, «не сможет», оно разорвётся изнутри, как это произошло в 1917-м или в 1991-м. В обоих случаях резко ослабло идеологическое единство общества. К 1917-му религия (как христианская православная, так и мусульманская) в новой технологической эпохе, начавшейся в 19-м веке и породившей дарвинизм, утратила свои позиции. В 1991 году усилиями идеологического аппарата ЦК была развенчана коммунистическая идеология. И в первом, и во втором случае вылезли на поверхность хапуги и беспредельщики, которые презирали установленные прежде нормы нравственности, поскольку Бога, а значит и заповедей что христианских, что мусульманских, что коммунистических-атеистических, НЕТ. И в первом, и во втором случае к этому добавился паралич власти, в результате взрыв, уничтожение государства, распад общества. Заложенная в Конституции 1993-го года норма отсутствия у государства идеологии, остаётся миной замедленного действия, способно взорвать остатки той великой России (СССР), которыми является нынешняя Российская Федерация. Пока Президент страны пользуется авторитетом у большей части народа, пока силовые ведомства преданно служат ему и государству, до тех пор естественный ропот народа, который нищает в кризисе, при этом наблюдая, как растёт список «Форбс» и капиталы этого списка, до тех пор любые искорки, ведущие к взрыву, будут гасится, и взрыва не будет. Но это не гарантирует, что государство не возглавит очередной Горбачёв или Николай II, что силовикам не надоест подавлять протесты СВОЕГО народа. Ибо идеология у каждого своя. Крупный или мелкий капиталист молится на прибыль и не считает зазорным обдирать своих работников, как липку; обманывать государство, уходя от налогообложения, вообще «святое дело». Работники, видя такой беспредел, пытаются украсть него, а то и у соседа, силовики рэкетируют и тех, и других… При отсутствии идеологии разрастается беспредел, нарушение законов уже не является грехом, напротив – следование им становится уделом лохов. Попытка отдать идеологическую работу политическим партиям, общественным и религиозным организациям ведёт к разобщению общества, усилению противостояния внутри него уже по идеологическому принципу. Следовательно, для придания государству и обществу определённой целостности и устойчивости в самых тяжёлых кризисных ситуациях ему, как воздух нужны ЕДИНЫЕ идеологические устои, как модно сейчас говорить, красные линии для каждого члена общества, гражданина. Он может верить в еврейского Бога, в Сварога, в Иисуса, в Магомета, в Маркса, в Маоцзедуна.., но в любом случае ощущать себя в единстве с народом, живущем по нравственным заповедям, возведённых в конституционный Закон. Иначе рыхлость общественных устоев так и будет возбуждать опасения – что же будет после Путина? А ну как придёт какой-нибудь хапуга, или лох, вроде Горбачёва, или пьяница… Вот для того, чтобы для таких барьеров был фундамент и нужна единая идеология государства. К примеру, состоящая из десяти заповедей «Русского морального кодекса» из того же романа «Сотворение Волжской России»: 1. Преданность Родине-России. Готовность к её безусловной и самоотверженной защите. 2. Добросовестный труд на благо себе, своей семьи и общества. Кто не работает, тот не ест. 3. Уважение к частному и общественному достоянию, созданному трудом человека и природы. 4. Гуманное отношение к людям, любовь к ближнему, как к самому себе. Взаимная помощь, один за всех и все за одного. 5. Честность и правдивость, простота и скромность в личной жизни. 6. Взаимное уважение в семье, любовь к детям, забота об их воспитании. 7. Уважение к старшим, призрение слабых и немощных. 8. Непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, стяжательству и нарушению законов. 9. Уважение ко всем культурам всех народов земли. Нетерпимость к национальной, расовой, религиозной и классовой ненависти. 10. Терпение и уважение к любому мнению и мировоззрению, не совпадающему с твоим, кроме противоречащего данному кодексу. Начинать с установления таких норм наша «элита» должна с себя, ибо, как говорила моя бабушка: «Рыба с головы воняет». И примеров в нашей истории множество. Самый яркий – обращение Петра I к своим солдатам перед Полтавой: «Воины! Вот пришел час, который решит судьбу Отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество, за православную нашу веру и церковь. Не должна вас также смущать слава неприятеля, будто бы непобедимого, которой ложь вы сами своими победами над ним неоднократно доказывали. Имейте в сражении пред очами вашими правду и Бога, поборающего по вас. А о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и славе, для благосостояния вашего». Сейчас, на нынешнем технологическом уровне развития человечества говорить об основах общественной идеологии на основании религии (православно-христианской, мусульманской, буддистской, неоязыческой и т.п.) глупо. Подавляющее число граждан относится к религии если не критически, то с прагматизмом, а значит КОНСТИТУЦИОННО необходимо закрепить СВЕТСКИЙ идеологический морально-нравственный фундамент общества.