ВОСПРИЯТИЕ, ОСОЗНАНИЕ, ПОНИМАНИЕ

Наши переживания определяются не столько окружающей нас реальностью, сколько теми установками, с которыми мы к ней подходим.

Единственное, чем определяется богатство нашего духовного опыта, – это наше отношение к нечистоте восприятия. Мы способны к тому, чтобы менять свою точку зрения, и когда мы понимаем, что сами являемся авторами того, что видим, то становимся более гибкими. А если меняемся мы, меняется и то, что нас окружает. Осознав это, мы испытываем головокружительное ощущение свободы. Если мы не можем ничего поделать со своими мыслями, если у нас не получается прощать, то это обрекает нас на постоянное пребывание в иллюзорном мире. Но когда мы прощаем какого-то человека, то субъективно мы освобождаемся от него, и переживания, связанные с ним, более не владеют нами. Люди, в большинстве своём, – это жертвы прошлого и собственных воспоминаний о прошлом, к которым они постоянно возвращаются. Реальность в этих воспоминаниях искажена, многое преувеличено, и чем дольше человек тащит эти воспоминания за собой, тем более гротескными они становятся и тем сложнее их отпустить.

Мы должны осознать, что наши проекции нам подвластны. Я уверен, что у каждого из вас бывали проблески видения опыта – разве не случалось такого, что одна единственная мысль вдруг полностью меняла ваше восприятие происходящего?

Если человек не понимает драгоценности человеческого рождения, он постоянно будет чувствовать, что его жизнь ущербна, что он лишён чего-то очень важного.

Видение опыта укореняет нас в учении. Оно единственное позволяет нам понять, делаем мы что-то или нет, следуем по пути или стоим на обочине. Совсем не обязательно непрерывно выполнять какие-то практики, чтобы оставаться на пути. Мы можем заниматься чем угодно, не прекращая при этом своего движения. На самом деле, если мы развиваемся в плане видения опыта, то постоянно ощущаем себя на пути. У нас не возникает чувства, что какие-то вещи нас от него отвлекают. Чем хорошо видение опыта, так это тем, что в связи с ним у нас полностью меняется расстановка приоритетов. Когда мы не уделяем время формальной практике, то посвящаем себя мирским делам. Обычно в них не содержится никакой духовной компоненты, но это верно только до тех пор, пока мы не овладеваем методом, позволяющим трансформировать любое совершаемое нами действие.
 

Я бы хотел рассказать вам историю о Жангтоне Чобаре – это тот мастер Ламдрэ, у которого учился Сачен Кунга Ньингпо. Когда он стал достигать в практике некоторых успехов, то обнаружил, что большую часть времени его восприятие всё равно оставалось нечистым. То есть он очень редко выходил за пределы первого видения. Тогда он решил, что ему нужно работать с нечистыми объектами, чтобы научиться воспринимать их по-иному. Он начал с того, что нанялся унавоживать землю, а затем брался за любую грязную работу, которую не желали выполнять другие. Он не выбирал, чем заниматься, а просто делал то, чего другие делать не хотели. И этот опыт очень многое дал ему. Он стал необычайно искусен в трансформации восприятия окружающих объектов.

Разумеется, никто не знал о практике Чобара. Он был, если можно так выразиться, йогином инкогнито – до того момента, пока Сачен Кунга Ньингпо не занялся поисками держателя линии. Поиски привели Сачена в близлежащую деревню, но когда он спросил там о Жангтоне Чобаре, местные ответили ему, что никогда не слышали о таком человеке. «У нас тут есть только дядюшка Чобар, – сказали они. – Но это совсем незначительный человек. Он не делает никакой важной работы, а только играет с детьми и копается в навозе».

Увидев Сачена, Чобар спросил его: «Что тебе от меня надо?» «Я многое слышал о тебе, – ответил Сачен. – Но поскольку ты таился от людей, мне пришлось здорово потрудиться, чтобы найти тебя». Затем Сачен попросил Жангтона Чобара о передаче учений Ламдрэ, сопроводив эту просьбу формальным подношением золота, мула, соли и сумок с пищей. Но Чобар сказал ему: «Уж не смеёшься ли ты надо мной? Ты, верно, ошибся; я вовсе не тот, кого ты ищешь. Меня действительно зовут Чобаром, но я ничего не знаю о тех учениях, о которых ты говоришь. Иди в другое место, ищи другого человека!» Это был отказ в учении. Но Сачен не сдавался. «Я слышал, что ты держатель устной карнатантры, – настаивал он. – Мне поручено принять у тебя эту линию!» «Я знаю всего лишь несколько дзогченовских наставлений о каналах нади, – ответил на это Чобар. – Да и те я не смогу тебе передать: у меня нет при себе текстов, я растерял их давным-давно. Честно говоря, я даже собственную практику почти позабыл».

Разумеется, на самом деле Чобар наизусть знал свою практику (именно её он и выполнял, когда работал с навозом), а что касается текстов, то их не существовало и в помине – ведь эти учения относились к линии, передаваемой шёпотом! Дальнейшие события, если особенно не вдаваться в подробности, складывались следующим образом: Сачен уехал и три года выполнял предварительные практики; затем он вернулся к Чобару, чтобы получить учения, и тот дал ему полную передачу, на что потребовалось также около трёх лет. Когда этот срок подошёл к концу, Чобар обратился к Сачену с такими словами: «Ты знаешь, что ты был единственным человеком, который пришёл ко мне за учениями. Я простой батрак, и немногие способны увидеть во мне драгоценного учителя. Но твоя карма позволила тебе это сделать. И раз в отношении меня твоё восприятие чисто, я покажу тебе кое-что для устранения сомнений».

И Чобар повёл Сачена к пустынной долине, известной под названием Сактанг Денг. Когда они пришли туда, Чобар сказал: «Я собираюсь продемонстрировать тебе, чего я достиг в медитации». С этими словами он снял свою накидку из овечьей шкуры (он постоянно в ней ходил), вывернул её шерстью наружу и надел снова. И тогда Сачен увидел, что на кончике каждого волоска находится по маленькому Чобару. После этого Чобар опять снял накидку и потряс её. Когда он это сделал, все его уменьшенные копии обернулись птицами, а когда он облачился снова, птицы вспорхнули с накидки и стаей взлетели в небо. Потом Чобар взял свою бамбуковую корзинку – она всегда была при нём, поскольку ему приходилось копать навоз, – и со словами: «Сегодня она как нельзя кстати», – перевернул её вверх дном и накрыл овчинной накидкой. И тут же растворился в воздухе! Сачен не мог поверить своим глазам. «Как же мне повезло, что я встретил такого реализованного мастера!» – подумал он и заплакал от счастья. Ни на секунду ему не пришла в голову мысль, что он наблюдает в действии собственное видение опыта. Сачен был уверен, что сила его учителя была единственной причиной всех этих чудес. Между тем птицы вернулись и стали опускаться на корзинку. При этом они растворялась одна в другой. Последняя оставшаяся птица растворилась в овчине, та растворилась в корзинке, а корзинка исчезла, и на её месте возник Чобар. Он произнёс: «Не то что бы я был каким-то великим практикующим; просто я прилагал к практике немного больше усердия, чем другие. И если ты последуешь моему примеру, то когда-нибудь сможешь повторить всё, что сегодня видел. Но ты не должен никому раскрывать этих учений, пока с этого дня не пройдёт восемнадцати лет. Эти годы ты должен посвятить собственной практике. Выполняй её ревностно и упорно».

Опыт такого восприятия человек может получить, если обладает нерушимой верой. Она позволяет ему увидеть те чудеса, которые демонстрирует его учитель. Причём такой опыт совершенно не обязательно является результатом проблеска чистого видения у ученика. Он вполне может опираться преимущественно на силу учителя. А если бы в такой момент поблизости оказался ещё один человек, он не увидел бы того, что видит ученик. Для него происходящее выглядело бы как-то иначе. Как правило, видением опыта увенчиваются сразу и приверженность человека, и его упорная практика. Чего только не видят ученики на посвящениях и во время ретритов, если они глубоко погружаются в происходящее! Валидизации такие переживания не поддаются. Мы, разумеется, можем спросить у соседа, что чувствует он, но это ничего не скажет нам о качестве нашего собственного опыта. Очень у многих бывают моменты, когда они видят своего учителя в каком-нибудь образе, но даже в процессе одного и того же ритуала разные его участники могут увидеть учителя в разных же формах.

Это волнующие переживания, но они преимущественно основываются на силе ритуала или учителя и быстро проходят – хотя то вдохновение, которое от них рождается, может держаться довольно долго. Что же касается истинного видения опыта, то оно возникает лишь в том случае, когда практикующий значительное время проводит в медитации шаматхи. С точки зрения развития концентрации шаматха совершенно незаменима. А концентрация необходима для того, чтобы можно было настраивать ум на нужное состояние, а потом поддерживать это состояние, несмотря на отвлекающие факторы. Пока мы упорно продолжаем считать, что отвлекаемся по каким-то внешним причинам, ценный опыт, увы, нам не светит. Но вот если мы сможем увидеть в своём отвлечении некоторый внутренний процесс, у нас появится больше шансов получить видение опыта. Что есть отвлечения для нас? Мы их воспринимаем по-разному в разное время; а это говорит о том, что они не являются независимо существующими.

Восприятие отвлекающих моментов меняется по мере того, как мы продвигаемся в медитации. Сначала нам кажется, что никаких отвлечений вообще не должно быть. Потом мы постепенно перестаём отвергать их. Мы начинаем понимать, что отвлечения не отдельны от медитации, а являются её важной составляющей. Они перестают пугать нас и становятся вехами нашего развития. Осознавая наличие отвлечений, мы стараемся тем не менее оставаться спокойными и умиротворёнными. Отвлечения более не являются чем-то независимым. Мы осознаём, что они преходящи. И когда это осознание приходит к нам, отвлечения исчезают. Если поблизости, например, играет музыка, то мы, конечно, всё равно её слышим, но слышим уже по-другому. Мы не отталкиваем её, а используем как фокус внимания. На самом деле, внимание вполне можно переключать от объекта медитации к тому, что нас отвлекает. Тут как раз видение опыта и вступает в действие. Видение опыта развивается по мере того, как мы продвигаемся в медитации шаматхи, и процесс это довольно неспешный. Мы можем иметь некое базовое представление о том, как работает карма, можем понимать, что мирское бытие не приносит удовлетворения, можем знать закон непостоянства и смерти, но если всё это ограничивается чисто интеллектуальным уровнем, то устойчивого видения опыта у нас не будет. Сами по себе идеи не дают нам ничего особенного. Как максимум, они могут сделать из нас буддийских философов. Одного интеллектуального понимания недостаточно – оно должно быть соединено с духовным опытом. А его можно получить только при условии систематической практики медитации, в которой ум собирается и трансформируется.

Лама Чодак Ютхок, "Ламдре: Заря просветления"