Чудеса памяти

<dl>
ЧУДЕСА ПАМЯТИ

Меня могут упрекнуть в том, что я часто рассказываю о прошлом в настоящем времени.

Но что же я могу с собою поделать, если прошлое живёт во мне со всеми чувствами, звуками, криками, образами, запахами и вкусами? И не в прошедшем ли мы живём острее, печальнее, но слаще, чем в настоящем?
Кто, кроме памяти, возвратит мне очаровательный вкус серого хлеба с отрубями, когда забежишь в сад и выдернешь без головки молодой чеснок с белым, нежным концом и положишь его на ломоть, чтобы с жадностью и поспешностью откусить поболее, еле ворочая во рту, и жевать, жевать, жевать, пока не дойдёшь до жестковатых листьев. Выбросишь их на ходу и доешь самый сладкий остаток хлеба. Запить бы отстоявшимся молоком с жёлтым вершком в два пальца... Да ведь некогда! Орёт наш краёк, разбегаясь врассыпную, прячутся кто куда: кто поменьше, скорчился под кустом, дети-подростки уже сидят на деревьях в гуще ветвей, кто-то притаился за углом сарая и боится выглянуть. А вон из пустой бочки виднеется выгоревшая на солнце макушка, и шевелятся на ветру выбившиеся из коротких косичек волосики-предатели.

Бежит возбуждённый водИла к столбу, чтобы дотронуться до него рукой - застукать попавшегося на глаза, это залог того, что водИлой будет другой, самый последний обнаруженный ротозей. Но разыскать, увидеть спрятавшегося — это ещё не всё. Бывает, что обнаруженный обгоняет дежурного охотника и сам «застукивается». Улов пропал — ищи другого и не ори, если обнаружишь. Открывай рот пошире тогда, когда пойманная птичка застукана.

Как-то сдуру назначили водилой Лёдю, самого младшего в нашей орущей компании — его застукали последним. Услышал он треск сухой ветки на старой вишне и стал присматриваться. Ходил вокруг, задрав головёнку, — надо же узнать, кто там, чтоб прокричать его имя или прозвище.

- Я тебя узнал, Мушка, слезай, а то застукаю...
Мушка, как и бывает с потревоженным насекомым, слетела с дерева и, подхватив плахИття в руки, понеслась к столбу, оставив далеко позади себя нерасторопного водилу. Точно так же поступили все другие, обнаруженные Лёдей зайцы. И что делать? С таким водилой играть неинтересно.

Вернулись к началу игры, когда водилу надо выбрать по остаточному принципу. Брали длинную палку, и по три человека мЕрились правой рукой наперехват: кому не удалось уцепиться хоть за краешек верхушки, тот кандидат на водилу. В конечном счёте оставшиеся два или три человека решали задачу справедливо и бесспорно.
Нет, машину времени не повернуть вспять и не вернуть тех детских переживаний и восторгов, что заставляли трепетать наши воробьиные сердца не только во время сумасшедших игр, но и в беспокойных снах. От перевозбуждения днём я громко и чётко разговаривала ночью в какой-то полудрёме, и когда окончательно просыпалась, то сама слышала последние слова.
Мама, проснувшись от моих ночных бдений, — разговоров ли, крика или песни — недовольно бурчала: « Набегается днём — и ночью никому спать не даёт, бисова душа.»
Сны долго не покидают нас, их вкус, их тон слышатся хорошо если день или два, а то и неделями бродят в голове нереальные чувства и назойливые мысли. Потом они тают, тают, постепенно сходя на нет. И если тебе приснилась любовь, то она проходит так же, как в реале, только за короткий срок. У кого-то из классиков я прочитала, что случаи самой высокой, самой чистой, самой преданной и вечной любви выдуманы — увы - талантливыми поэтами, жаждавшими такой любви, но никогда не находившими её. Однажды я проснулась влюблённая в одноклассника, мимо которого проходила ежедневно, не зацепившись глазом ни на одной детали внешности. А тут вдруг во сне свела с ума выбившаяся тонкая прядь волос, просвеченная лучами солнца.
Первые дни я боялась взглянуть в его сторону и выдать себя взглядом, глупой непроизвольной улыбкой или при общении — упавшим, глухим голосом. Но, слава богу, постепенно всё прошло, и, очнувшись от болезни, я задала себе вопрос: во что можно было влюбиться? Хорошо, что всё случилось во сне, а не наяву. Правду говорят: любовь слепа...
 Все люди во сне летают, кроме меркантильных с детства.
Господи!  Как леталось! Стоило только оттолкнуться от земли и широко расставить руки — и ты почти под облаками, чувствуешь лицом их влагу и вкусный арбузный запах.

Охо-хо-хо!!! Лист зелёный спелой груши — Ляна!
Охо-хо-хо! Ты в боигаде всех красивей — Ляна!
Как здорова, как игрива — Ля-а-на!
И в делах трудолюбива — Ля-а-на!

- Да проснись же ты, чёртова Ляна!- теребит меня мамка в ночной рубахе. - Кабы ты намахалась тяпкой в колхозном поле по жаре, тогда б ты спала без задних ног до утра. Ну вот что с такой ненормальной делать?

Она ещё бурчит в постели, а мне жаль прерванного рая под облаками и лёгкости моего тела. Песню же никакими окриками из меня не выгонишь, она будет звучать во мне и во сне, и наяву, долго и плавно разливаясь по нашим буграм с духмяным сизым полыньком и по зелёным речным впадинам... И в доказательство этого пришла в полузабытьи другая песня:

Эту песню запевает молодёжь, молодёжь, молодёжь,
Эту песню не задушишь, не убьёшь, не убьёшь, не убьёшь...

- Вставай, молодёжь, а то мать сейчас вернётся с огорода, веником угостит певунью, - это уже отчим будит меня примирительно и без всякой злобы на мою ненормальность.
Наша скоростная, насквозь лживая, болтливая эпоха разорвала связь человека с природой: много ли останется в памяти современных детей запахов, образов, излюбленных мест для игр?

В городских цветочных магазинах найдёшь всё, что только захочешь, но самые роскошные импортные розы не радуют мою душу так, как скромные дикие крокусы на буграх, чуть шевелящие на ветру своими открытыми головками. Ещё местами рябой коровой лежит снег, а на прогревшейся земле уже дышат пыльцой наши просурЕнки, привлекая пчёл и мошек — этих неутомимых тружеников, спасителей урожаев.

В наших палисадах росли многолетники: петушки (ирисы), очеток, а под деревьями в саду пенилось белизной девчачье мыло, со свежим морозным запахом задубевшего белья. Сорвёшь нежную верхушку, чуть плеснёшь водой и начинаешь разминать её в ладошках — появляется обильная зеленоватая пена, потому и называлось мыло.
Куда девалась неприхотливая красавица космея? Почти во всех фильмах о казачьих станицах она — непременное украшение палисадов под окнами низковатых хат с камышовыми крышами. Цветки её лупатые, с шестью-семью лепестками на тонких длинных черенках. Каждый куст — своя окраска, от белого и нежно-кремового до светло-лилового, - то, что называют пастельными тонами. От плотного, чуть великоватого для такого цветка пестика исходит терпкий запах пыльцы. Бычий глаз, как у нас называли этот цветок (согласитесь, проигрышное название по сравнению с космеей), никогда не сеяли; роняя семена, он всходил по весне так густо, что приходилось прореживать, оставляя самые крупные кустики. Как сейчас вижу: обильные разноцветные головки колышутся даже от тишайшего ветерка, словно переговариваясь с ним. Без всякого полива, космея любит только почву, какой бы бедной она ни была. Не делайте из неё букета: воды она не терпит и тут же, обессиленная влагой, наклонит головки низко-низко, как горько обиженный ребёнок. Наверное, вся разгадка её неприхотливости состоит в форме листьев: растопыренные лапки покрыты мягкими тонкими иголками, как на молодой годовалой ели; через них почти не испаряется влага.

О маке на огородах я писала уже не раз, и ценили в те безграмотные, но мудрые времена только сам цветок за его красоту да ещё больше за его вкусные семена: пирожки и булочки, посыпанные маком, ватрушки с маком и ещё много чего. А нам, детям, запомнилось другое: вытрясешь сухую коробочку на ладонь — и в рот; ходишь, разжёвываешь долго с превеликой благостью, и ни с какими сладостями не сравнить.
Никакой цветочный запах не будоражит душу так, как ночная фиалка (маттиола по-правильному), потому что это запах детства. Я каждую весну покупаю несколько пачек этих шелковистых, скользящих семян, чтобы посадить не в палисаде -нет! - близкий запах этого невзрачного мелкого бледно-розового цветка назойлив и удушлив. Надо подальше, например, в конце сада, чтобы ветерок доносил в открытое окно лёгкий, неземной аромат пролетающего маленького ангела. Тогда, закрыв глаза, может быть, и в твоём возрасте удастся взлететь хотя бы чуть выше деревьев и крыши нашего дома. Куда теперь тебе с твоим весом и нерасторопностью!

Время меняет человека, но по-разному: кого-то скручивает в бараний рог как внешне, так и внутренне; кого-то касается своей паутиной морщин, не лишая разума до конца его жизни; а кого-то украшает и внешней приятностью, и мудростью. Но воровка старость почти всех людей постепенно лишает возможности чувствовать обаяние неприметного на вид цветка, красоту слова и даже горе ближних и друзей. Может быть, так и задумано всевышним — беречь оставшиеся душевные и физические силы пожилого человека. Божье создание по его же воле становится опустошённым. Опустела душа, и от неё остаётся один только телесный чехол.

Но не всё так плохо, как кажется в моих рассуждениях. Потеря чувственности компенсируется способностью человеческой памяти. Какое богатство она хранит в своих бездонных, никому не ведомых хранилищах! То знакомый в детстве запах, то давно исчезнувший звук, то вдруг загремевший поздней осенью гром открывают целые картины бытия, невостребованные в течение нескольких десятков лет. И ты снова там, в далёком детстве и беспокойной юности, с мельчайшими подробностями быта, одежды, даже интонации в разговоре. Ты проживаешь эту жизнь заново, может быть, даже острее, эмоциональнее и нагляднее, чем на самом деле. Ты почувствовал потерянную сладость давно прошедшего, невозвратимого времени. И всё это благодаря бесценному подарку свыше — ПАМЯТИ, одному из неразгаданных чудес нашего земного путешествия.

Февраль, 2019 г.




</dl><dl>
</dl><dl>
</dl>