Высоцкий не просто спешил жить. Высоцкий - не мог задерживаться с любым из окружающих. Подавляющее число окружающих - поклонники и не столь успешные, преклоняющиеся-завидующие ему, так или иначе отнимающие у него время на комплименты и мешающие этим общению. Он стремился к общению. Ему это было надо. Любимов не дал ему этого. Любимов был меньше его. Во всех смыслах.
Я знал Высоцкого. Немного. Пил с ним. Видел его в спектаклях. Гулял в буфете "На Таганке". Но. Не это главное для меня. Я не горжусь. Когда я смотрел спектакль сверху - от осветителей (друзей моих, в 19778 г.) - я его не воспринимал никак. Он был один "из". мне был важнее Любимов, другие актеры в буфете, все это завораживало, пленило. Не более того. Когда я приходил на следующий день, не он влек меня, мне было важнее его крик, его тело в цепях, в в этих новых мизансценах, украденных с Запада. Как и у Товстоногова и его приемниках: все эти проходы по залу со зрителями, все эти заигрывания с заплатившими за это "театралами", этот контакт с живым "символом", чем беспардонно пользовался Любимов и иже с ним. Это надо признать!!!!
Он был выше всех. Потому он не презирал их. Он иногда прощал, иногда сожалел, иногда не замечал. Он всегда искал друга, жену, сына, ... не дано ему было это. Хотя хотел искренне. Не было с ним равным ему Настолько был одарен и одинок, что пытался быстрее успеть оставить, оставить то, что сам не знал, через секунду выдаст. Вы все знаете это: не успеть оставить то, что нужно другу! Не успеть оставить то, что друг вместо вас сделал. Ложь. Предательство. Евдокимов. Но он был чрезвычайно талантлив, но не гениален, как Высоцкий. Я впервые назвал Высоцкого гением: "Кошелек, кошелек", .... Все, что он играл до этого - ложь. Жиглов - он сам играл себя.
Он был вне политики. Он был за человека. Этим он был вне. Этим он был с нами. Он был наш. Он был вне, но был в каждой кухне, в тетрадке. Играл его..... Он родной...
Я знал Высоцкого. Немного. Пил с ним. Видел его в спектаклях. Гулял в буфете "На Таганке". Но. Не это главное для меня. Я не горжусь. Когда я смотрел спектакль сверху - от осветителей (друзей моих, в 19778 г.) - я его не воспринимал никак. Он был один "из". мне был важнее Любимов, другие актеры в буфете, все это завораживало, пленило. Не более того. Когда я приходил на следующий день, не он влек меня, мне было важнее его крик, его тело в цепях, в в этих новых мизансценах, украденных с Запада. Как и у Товстоногова и его приемниках: все эти проходы по залу со зрителями, все эти заигрывания с заплатившими за это "театралами", этот контакт с живым "символом", чем беспардонно пользовался Любимов и иже с ним. Это надо признать!!!!
Он был выше всех. Потому он не презирал их. Он иногда прощал, иногда сожалел, иногда не замечал. Он всегда искал друга, жену, сына, ... не дано ему было это. Хотя хотел искренне. Не было с ним равным ему Настолько был одарен и одинок, что пытался быстрее успеть оставить, оставить то, что сам не знал, через секунду выдаст. Вы все знаете это: не успеть оставить то, что нужно другу! Не успеть оставить то, что друг вместо вас сделал. Ложь. Предательство. Евдокимов. Но он был чрезвычайно талантлив, но не гениален, как Высоцкий. Я впервые назвал Высоцкого гением: "Кошелек, кошелек", .... Все, что он играл до этого - ложь. Жиглов - он сам играл себя.
Он был вне политики. Он был за человека. Этим он был вне. Этим он был с нами. Он был наш. Он был вне, но был в каждой кухне, в тетрадке. Играл его..... Он родной...
И еще. Он не любил быть актером. Под конец. Актерство - это глупо. Это не для меня. Вот его слова.
Комментарии