Заживём ли не по лжи? Завтра 100 лет Солженицыну

Завтра 100-летний Юбилей Александра Исаевича Солженицына. Знакомство нашего поколения с его творчеством случилось с неожиданным откровением журнала «Новый мир», который в ноябре 1962 года вдруг выдал нечто ранее невиданное – рассказ бывшего зека Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Мы, студенты 4 курса, гонялись за ним всю зиму, ибо такого откровения ранее не видели. Но не долго музыка играла, и хрущёвская оттепель, увы, не позволила явному противнику коммунистического рая открывать народу всю правду, запечатанную в секретных архивах. Гонения на Солженицына начались ещё при Хрущёве, но наибольшую силу им придал Брежнев, прозрачно намекавший народу на возврат культа Сталина – изобретателя и вдохновителя ГУЛАГа. В те далёкие уже времена в народной гуще писателя-зека никто не осуждал, кроме как на импровизированных митингах и собраниях накануне его выдворения из страны за «предательство и государственную измену» в феврале 1974 г. Правда, прописные критики действовали по известному тогда шаблону: «…Пастернака я конечно не читал, но гневно осуждаю…»

Зато накануне юбилея поистине великого писателя и гражданина Макспарк и особенно ОК буквально заполонили его ненавистники, коих по жаргону и злобности нужно смело относить к потомкам вертухаев и партноменклатуры. Уверен, что большинство из этих хулителей не читали у Солженицына не только многостраничную эпопею «Красное колесо», но и коротенького рассказика про зека Ивана Денисовича. Довод один – он «великий антисоветский писатель». А ведь это самое верное его определение, которое возвеличивает Солженицына на фоне полчища «великих» советских писателей.

   Я всю свою жизнь живу по принципу: оценивать любую эпоху, работу, человека по конечному результату. В данном случае Александр Исаевич достиг своей цели практически в одиночестве в противоборстве с тем самым полчищем: однажды в 1991 году мы все встали утром – здрасте! – нет советской власти. Что и требовалось доказать.

   PS: 1) 11 декабря я выпью стариковские 25 грамм в память о великом российском антисоветском писателе и гражданине.

           2) Рекомендую прочесть статью, посвящённую этому событию в последнем номере АиФ, которую в электронной версии этого еженедельника размещать не решились, Почему? Решайте сами…

   11 декабря страна лоб в лоб столкнётся с юбилеем Александра Солженицына. Мы не случайно употребили слово «столкнётся»: Россия продолжает сталкиваться со всеми теми проблемами и напастями, о которых предупреждал писатель.

   И главная из них – сбережение народа. Эту задачу Александр Исаевич формулировал как национальную идею России. Задача не нова. О сбережении народа говорил ещё Михаил Ломоносов и вслед за ним почти все лучшие умы России. Но никто до Солженицына не ставил этот вопрос так остро и так последовательно.

   Для Солженицына это не было случайностью. Он прошёл через все перипетии и трагедии ХХ в. Его отношение к народу и боль за его судьбу во многом предопределила его крестьянская родословная. Но это же стало и отправной точкой для многих его иллюзий и заблуждений: его «почвенничество», «славянофильство», переоценка роли общинного и коллективного в судьбе России.

   Серьёзным уроком для будущего писателя стала бедность. Семья родителей была разорена в результате революции 1917 г. и последовавшей за ней Гражданской войны. Эта война в понимании писателя – величайшая и ещё не изжитая трагедия народа. Он неизменно предупреждал об опасностях политического нетерпения, натравливания одних слоёв общества на другие, стремления изменить всё и сразу. Сохранность государства наряду со сбережением народа была краеугольным камнем его убеждений. В. Путин, вспоминая о своих встречах с писателем, говорил о том, насколько его «поражало то, что Солженицын был органичный и убеждённый государственник.

                                         Не диссидент

   В либеральных кругах принято причислять Александра Исаевича к диссидентам. Основания для этого есть: он был одним из гонимых в СССР правдоискателей. Власть его ненавидела, но, учитывая его мировой престиж, побаивалась прибегать к крайним мерам. Впрочем, по ряду свидетельств, его всё-таки пытались отравить. Сам Александр Исаевич, кстати, возоажал, когда его против его воли причисляли к диссидентам. Он выоева не с государством, а с искривлением русских основ государства, против диктатуры и насилия, против искажения истории и примитивизации патриотизма.

   Диссидентом Солженицына сделало само государство. Изначально он не был противником советской власти. Когда пришло время, вступил в комсомол. Почувствовав тягу к писательскому труду, он незадолго до войны даже подумывал о том, чтобы написать хороший и правильный роман о революции 1917 г. Роман не был написан, и мы никогда не узнаем о том, какими в нём оказались бы образы Ленина, Сталина, Троцкого и Дзержинского. (но можем узнать, если хватит сил и терпения прочесть эпопею Солженицына «Красное колесо» В.Б.).

                             Открытие ГУЛАГа

Отношение к советской действительности перевернула Великая Отечественная.

Солдатская правда войны в отличие от генеральской правды резко поменяла его отношение и к Сталину, и к сталинским порядкам. По неосторожности он поведал о своих сомнениях в письмах к другу и, естественно, попал на карандаш вездесущим органам, в частности Смершу, военной контрразведке, и оказался вначале в тюрьме на Лубянке, а затем по приговору Особого совещания – в лагерях с приговором «вечная ссылка».

   Почти на 10 лет ГУЛАГ стал судьбой писателя. Именно здесь Солженицын ососзнал, что в реальности представляла собой страна, «идущая к победе коммунизма», - огромную копию ГУЛАГа. Понял, что миллионы жителей этой страны, как и герой его рассказа «Один день Ивана Денисовича», существовали фактически на правах крепостных. Этот рассказ, опубликованный в «Новом мире» с разрешением Хрущёва в ноябре 1962 г., стал откровением для всей страны. Это была первая (задолго до Горбачёва) попытка введения гласности сверху.

                                         Пробуждение

Попытка Солженицына сказать народу правду о том, в какой стране он живёт, встретила яростное сопротивление власти. «Милости» Хрущёва к писателю хватило всего на год – начиная с 1963 г. его практически прекратили печатать. При Брежневе ситуация стала ещё хуже, архив писателя был конфискован. Опальному автору ещё было позволено выступать – перед ограниченной аудиторией, прежде всего в научных кругах, где теплились остатки свободомыслия. Там, в научных институтах, автор читал отрывки из «Ракового корпуса», «В круге первом». А тем временем тайно работал над главным трудом своей жизни – «Архипелагом ГУЛАГ». Понимая, что на родине его опубликовать невозможно (один из экземпляров уже арестовал КГБ), Александр Исаевич дал согласие на его публикацию в Париже. Это вызвало взрыв негодования в ЦК КПСС. Ситуацию усугубило «Письмо вождям Советского Союза», в котором автор открыто заявил о своём неприятии коммунистической идеологии и предупреждал о тупиковом пути, по которому шёл СССР. Рубикон был пройден. В СССР началась жестокая травля писателя. В феврале 1974 г. он был обвинён в измене, лишён гражданства и выслан за границу.

                                    Другая жизнь

  Отношение к писателю стало меняться лишь при М.Горбачёве. С началом перестройки и гласности, с открытием архивов всё яснее становилось, насколько прав был писатель, отвергая коммунизм как путь развития России. Опубликованные в 1989 г. в «Новом мире» главы «Архипелага ГУЛАН» стали для нарождающейся демократической общественности СССР серьёзным подспорьем для критики советской системы. В 1990г. Солженицын был восстановлен в гражданстве, но лишь через 4 года, уже при Б. Ельцине, вернулся из США на родину. Прилетев в Магадан, он проехал до Москвы через всю страну.

   Началась другая жизнь. Власти новой, демократической России явно благоволили ему. Для писателя были открыты двери издательств, трибуны для выступлений, телеэкраны. Будучи пресс-секретарём Ельцина, я видел, как президент робел перед встречей с «этой глыбой». «О чём я буду говорить с ним?» - тревожился Борис Николаевич.

   Однако для Солженицына погружение в новую для него, переформатированную командой Гайдара страну оказалось непростым. Когда он жил за границей, то воспринимался диссиденствующей Россией как гонимый, почти как пророк. Его сравнивали с Радищевым, Герценом, Чернышевским. Вспоминали знаменитую статью Л.Н. Толстого «Не могу молчать». Однако, когда по возвращении домой он стал превозносить ценности деревенского мира, крестьянской общины и особого русского пути, у многих почитателей Солженицына это вызвало недоумение. А его регулярные выступления по ОРТ с назидательными проповедями по поводу обустройства России многих просто раздражали. После 12 серий их прекратили. Но заслуги писателя никто не отменял.

   Полемика вокруг наследия Александра Исаевича продолжается. Поскольку продолжается поиск – пока безуспешный – путей развития России и сбережении народа. Сегодня книги писателя можно купить в любом магазине. О нём сняты фильмы, его произведения вошли в школьные программы по литературе и истории. А бывшая Большая Коммунистическая улица в Москве переименована а улицу Солженицына, что символично. В дни 100-летнего юбилея о нём обязательно вспомнит президент Путин. Будут памятные вечера и памятные концерты. И, как бы сегодня ни относились к его идеям насчёт будущего страны, несомненно то, что своим честным пером, своим подвижничеством в поисках правды он заслужил самое почётное место в истории России.

   Очевидно, что в такой огромной и сложной стране, как наша, не может существовать одной правды. И хорошо, что у нас есть правда Солженицына. Актуальным остаётся и его главный, унаследованный от Л.Н. Толстого призыв – жить не по лжи.

                                                                     Вячеслав Костиков