Вячеслав Ар-Серги, народный писатель Удмуртии:

– Прочитаны его божественные рассказы – и запомнены, прочитаны его обязательные романы – и встали они солидными томами на ближней библио-течной полке, поются его песни – и не только к датам, читаются его стихотворения в прозе – и уходит покой от их тревожно-сладкой истомы…

Ближний потомок татарско-ордынского мурзы Тургена, перешедшего в своё время на русскую службу, он буквально очаровал своим русским языком всё живое, что современилось вокруг него… тогда. А нас и время наше – и ныне, и присно.

Волею судьбы своей он стал главным героем уникального и, конечно же, увлекательного биографического повествования – не только в истории мировой литературы, но и на «Бежином лугу» общечеловеческой культуры.

Мне иной раз даже и думается, что XIX век человечества нашего просто и физически не мог обойтись без него. Он был ко двору всем российско-европейским идейным ветрам, волновавшим умы его современников. Не было людей, равнодушных к Тургеневу! С ним советовались, с ним дружили, с ним ссорились и враждовали практически все выдающиеся люди России, да и за её пределами тоже.

Да, его жизнь – его главный роман. Он никогда не перестанет интересовать всех тех, кто уже прочитал написанное им – многое запомнил, но где-то – и нет.

А вот судьба самого автора непревзойдённых «Записок охотника» – всегда актуальна, во всяком случае, для меня. Я думаю: а был ли он счастлив, Иван Сергеевич Тургенев? И конечно же, не нахожу ответа на этот вопрос – для меня важный… С виду он баловень судьбы, богач и красавец… Но не было для него покойного места, где бы радовалась его душа и расцветала простотою Божьей. Да и любовям своим он вряд ли был люб. Всё «у чужого гнезда» – «как безалабернейший из русских помещиков». По его словам.

Он никогда не строил себе долговременных жилищ – чурался их, а просто втыкал в землю свой тургеневско-лутовиновский родовой бунчук там, где надеялся тут же получить тепло и понимание, пищу и временный кров... И вряд ли получал его – это тепло и понимание: ведь даже остановившись на время, он уже жил новой, уже уносящей его прочь отсюда, беспокойной дорогой… По России, за Россией – без границ… И страны европейские были просто заурядными улусами его огромного русскоговорящего мира – подобно весям и далям милой сердцу его Орловщины.