Я просто покупала продукты на неделю. Взяла талончик и в ожидании своей очереди в мясном отделе, решила захватить сырники в молочном.
— Сырнички берёшь? Сейчас пробью, дорогая, — милая нерусская женщина (грузинка?) ласково смотрела на меня.
— 226 есть?! — крикнули из мясного отдела мой номерок.
— Есть, сейчас! — пискнула я, но меня никто не слышал и тут же стали кричать: «227?»
— ЕСТЬ 226, подождите минутку, уже отпускаю её к вам! — громогласно крикнула моя грузиночка и сказала мне твёрдо: «Не торопись, милая, они подождут тебя.»
Её «защита» была так неожиданна. И такой... по-матерински не терпящей возражений. Внезапно я почувствовала, как слёзы наворачиваются мне на глаза. От этой случайной заботы, от того, как эта доброта и ласка контрастировала с холодным ноябрём за дверью магазина.
Набирая котлеты, я продолжала прислушиваться и тихонько наблюдать за «грузиночкой».
— Забыли карточку? Ничего страшного, не переживайте, дорогая моя, сейчас по номеру телефона всё пробьём. — обслуживала она другую посетительницу.
Мне хотелось задержаться тут с ней, обнять её, такой тёплой она казалась в исполнении самых банальных обязанностей.
Я вернулась за кофе.
— Милая моя! Капучино? Маленький? Сейчас, сейчас, моя хорошая.
Она захлопотала, словно я была самой родной на свете и пришла к ней в гости.
Мне представлялось, что она должна жить где-то на юге, тогда её дом на выходных заполнялся бы людьми, стоял жуткий гул голосов, во дворе жарились шашлыки, а разновозрастные дети бегали босиком и ели фрукты. Это была бы такая уютная картина жизни.
«Сахарочек вот там лежит, видишь, моя хорошая?» — вывел меня из мечтаний её голос.
«Как вам это удаётся? Быть такой доброй?» — удивлённо спросила я.
Она не нашла, что сказать, просто гладила меня своей улыбкой в ответ.
Я вышла из магазина и ноябрь перестал казаться таким уж холодным.
Комментарии