Художник - уверенный в себе человек. (интервью 24 августа 2010)

Владимир Звягин:

Художник – уверенный в себе человек.

Между тем, вовсе не самоуверенный!

Сегодня в гостях у «Качканарки» сын легендарного человека нашего города, настоящего педагога Ивана Васильевича Звягина.

Чрезвычайно интересная личность, человек, испробовавший себя в самых разных сферах человеческой деятельности и нашедший себя как художник, не забывая при этом, что он горняк, – Владимир Звягин. Он долго уходил из-под ореола своего отца, но в нашем маленьком городе это не так-то просто.

Сейчас Владимир - достойный продолжатель легендарной фамилии, заметная фигура в творческой среде не только Качканара, а и других городов нашей области да и страны в целом, занимает 41 место среди 1650 русскоязычных профессиональных художников на сайте Иллюстратор. 17 августа в городском Краеведческом музее открылась выставка его работ, где каждый желающий может насладиться неповторимым колоритом картин Звягина, их правдивостью и какой-то особенной красотой.

ЗВЯГИНУ - художнику

О,  Мастер  красоты!

Своей  рукою  Ты

Рождаешь  чудеса,        

Когда небрежно на холсты

Наносишь  телеса!

Жены, натурщицы, подруги,

Случайный образ или образа.

Тебе подвластен мир

Все в имени твоем, Владимир!

Когда без устали и лени

Талантливо рисуешь тени.

Талант рождает аппетит,

На протяженьи многих лет

К Тебе  народ  спешит

Отведать Винегрет*.

08.12.2000 г.

О.Г. Передерий (к.т.н., профессор)

*«ВИНЕГРЕТ» - ежегодная выставка

ревдинских художников (организатор – Владимир ЗВЯГИН).

Как я стал художником

История веселая, связана с Качканаром. В 1989 году, по окончании срочного трудового договора на севере в Якутии я вернулся домой. У меня было полгода отпуска, поэтому на работу устроиться тогда было нельзя. Нужно было чем-то заниматься. Был такой Дмитрий Шуба, преподаватель труда в школе, он сделал мне рамки 50 на 70, и я начал творить. Рисовал, в основном, аэрографом, так было проще, быстрее.

Сделал он мне тогда кучу этих рамок. Работал по ночам, «лепил» по 7-8 работ. Когда намазал их, встал вопрос, куда девать – много получилось. Моей маме одна работа очень нравилась, но я решил их сначала выставить. Пошел в кинотеатр «Юность» и предложил выставку, на которую директор заведения с радостью согласилась. Пригласил друзей из Свердловска, через пару дней они приехали, и мы торжественно поутру пошли в кинотеатр. Заходим, а контролер спрашивает: «Владимир Иванович, а сколько картин у вас было?». Меня сразу кольнуло: «Что случилось?». «Посмотрите, все ли на месте?» - говорит. И, действительно, пропала картина, та самая, что понравилась маме. Я так расстроился, будто полжизни потерял. Друзья утешают: «Да еще сотню таких нарисуешь!». «Нет, - говорю, – так уже не получится».

 Но самое интересное другое. Получилось почти по Чехову: в «Качканарском рабочем» вышла заметка, где написали: «У художника Звягина украли картину». Вот так меня «окрестили» художником. Что любопытно, я тогда все эти картины, хоть и недорого, но продал. И понял, что я художник, именно в тот момент.

Художник – это уверенный в себе человек. Но не самоуверенный. Просто человек сам считающий себя художником, ведь об этом со стороны могут и не сказать (улыбается). Вот, жаль, что у нас в Качканаре нет хорошего выставочного зала. Что скрывать, в Краеведческий музей мало кто ходит: стоит на отшибе…

Что такое сейчас - организовать выставку? Во-первых, должно быть открытие с фуршетом и музыкантами. Нужно пригласить интересных людей, найти подходящее помещение, спонсоров. В Ревде, где я жил в последние годы, с этим было проще…

А вообще, я самодостаточен: когда Бедарев Глеб Георгиевич из Москвы, преподаватель рисунка и композиции с 25-летним стажем в Университете культуры при Союзе журналистов СССР говорит, что у меня «штрих сродни поэзии, такая в нем легкость и свобода», это дорогого стоит, ведь у меня нет художественного образования.

Как я был предпринимателем

В 1990 году в Качканаре я устроился горным инженером-обогатителем. В то время партия приказала создавать малые предприятия. Владимир Черных и я, два авантюриста, взялись за народные промыслы. Сначала была мысль заняться хохломской росписью, но директор этого предприятия из Нижегородской области, мой хороший знакомый, подал другую здравую мысль. Хохломская роспись покрывается специальным лаком, изготавливаемым только в Семенове Нижегородской области и по секретному рецепту (который я все же узнал) из конопляного масла. Но у нас в стране эта роспись не продается, идет на экспорт. Все, что продается в России, как правило, под брендом хохломской росписи – изделия всевозможных колхозных мастерских вокруг Семенова. «Зачем делать хохлому на Урале? - спросил меня мой приятель. - Ведь у вас есть чудесная урало-сибирская роспись». А я о ней и не слышал тогда.

Приехав в Нижний Тагил к директору училища прикладного искусства, я, захватив с собой портфель с наличностью, предложил ему продать мне методику обучения навыкам урало-сибирской росписи подносов. Он зашумел, вызвал многочисленных замов и говорит: «Посмотрите на него! Дитя перестройки: горняк, а лезет в наше дело! Мы четыре с половиной года обучаем, а он хочет месячные курсы открыть!». Это унижение я тогда вытерпел, зубами скрипя.

Разработав все же основы техники росписи, через год я вернулся в Тагил. И заставил этого директора училища пригласить всех тех людей, что присутствовали при моем «линчевании». Выложил десять подносов и сказал: «Здесь одна работа вашей выпускницы с красным дипломом и девять – тех людей, что обучил я. Покажите мне поднос, который расписала девушка, учившаяся у вас». Директор не смог этого сделать, пытаясь спорить, что это не аргумент. Но я был «отмщен» (улыбается). По крайней мере, доказал себе и ему, что всего можно добиться.

На самом деле, урало-сибирская роспись не так и сложна. Там всего несколько элементов: мазок влево, мазок вправо, прямой мазок и ягодка, плюс приписки, выполняемые уже во время самой работы. Тогда в Ревде мы обучили этой технологии 300 человек. 75 из них поработали на моем предприятии. Месяц мы обучали человека и два – стажировали, получался готовый специалист. Когда я начинаю чем-то заниматься, то стараюсь все упрощать. Всё простое – гениально, …не мной придумано. А вообще моя трудовая деятельность начиналась с науки…

РАССКАЗ (вставка).

Как в науку первый раз ходил…

А начиналось все так. На 5 курсе, после госэкзамена (научный коммунизм), в конце января 1981 года вызывает в деканат ГМФ доктор наук В.З.Козин. Владимир Зиновьевич, профессор и наш декан, торжественно так говорит: «Звягин, впервые в истории кафедры обогащения Свердловского горного института тебе предлагается практическая дипломная работа в институте Уралмеханобр, которая плавно перетечет в твою кандидатскую диссертацию». И знакомит меня с к.т.н. Потаповым Виктором Дмитриевичем, который находился там же. Называется тема работы «Исследование процесса гидравлической классификации магнитожестких руд Гусевогорского месторождения в сифонных дешламаторах ДС-5». Обещают, кроме повышенной стипендии, доплату на кафедре еще и ставку лаборанта, плюс командировочные… Лихорадочно в мозгу складываю «циферьки», о,…ё-моё, около 300 рублей выходит (бешеные деньги по тем временам для инженера, а не дипломника даже). Вот он - мой звёздный час студента настал! И, надо же, они, МОНСТРЫ от науки, согласились с моим условием взять ещё друга Олега Лытина (сейчас начальник крупнейшего цеха Качканарского ГОКа). Все хорошо. Под руководством Виктора Дмитриевича съездили первый раз на Качканарский ГОК (Гусевогорское месторождение), провели опробование, вернулись в Свердловск (Уралмеханобр), результаты проанализировали…

Вот тут-то и началось веселье… Кто знал тогда, что у Виктора Дмитриевича проблемы были нейрохирургического характера, словом, слег он в больницу. Что делать? Пошли к нему туда для консультации. Сестра выдает пару тапок, говоря, что можно только одному пройти в палату. Лытин на меня пальцем показывает, в тапки ноги я сую и иду наверх, смотрю: два санитара какую-то Деву тащат, а она без волос. Меня тихонько начинает колотить: а вдруг Потапова уже обрили? Захожу, палатка двухместная, Виктор Дмитриевич, нормальный, сидит на кровати, я на стул приземлился. А сам глаз не могу отвести от его соседа, которого жена дольками апельсина угощает, кладя их ему в рот. Больной дрожит, весь «колотуном ходит», обритый (потом узнал, что больных бреют перед операцией на черепной коробке). Руководитель что-то говорил, я ничего не запомнил, зато на крыльях улетел оттуда.

Выходим - Лытин спрашивает: «Ну, как?». Отвечаю, что сами спланируем следующий эксперимент, а перед глазами дольки апельсина, что падали в рот пациенту. Поехали с Олегом, да еще двух лаборанточек веселеньких захватив, на промышленные испытания в Качканар. Молодые, беззаботные… Ах да, именно в то время завезли в наш городок много румынского вина Мурфатлар и Котнари, деньги были, девчонки рядом…

Однако о работе не забывали. Первые три испытания (за неделю) замечательно прошли, начальство нас днем на работе хвалит, а вечером мы с девчонками вино пьем, довольные такой жизнью. То ли хмель недельный не вышел, то ли рутина надоела, я  старшим был тогда, говорю: «Олег, давай-ка «вилку» возьмем по максимуму» («вилка» в теории инженерного эксперимента – разбег, величина изменяемого параметра). Лытин соглашается. И мы как «врезали»! Итог – восьмичасовая смена БРАКА по хвостам фабрики (отходам обогащения).

Скандал до небес! Тогда же соцсоревнование было, а тут два студентика такое натворили! Вызывает нас начальник лаборатории комбината Стаханова Светлана Петровна и «разносит» по полной. Язык мой – враг мой! Смолчать бы, а я взял да и брякнул, дурень: «Cветлана Петровна, вы такая красивая, а ведете себя, как базарная баба». Помню, что бумаги, ручки, что-то еще в нас тогда полетело… Ах, да, орала нам вдогонку, ибо быстро от нее бежали: «Я Козину всё скажу! Щенки, что б духу вашего не было на комбинате!» Прощения просил у неё, только красавица не простила. Козин вызвал нас, рассказали ему всё, кроме девушек и вина, конечно. Он говорит: «Продолжайте, только внимательнее будьте». А мы: «Владимир Зиновьевич, может, лучше, как все, проект дипломный будем делать?». Козин: «Нет уж, ребята, вот и посмотрим теперь, чему я вас научил! Стали ли вы инженерами?».

Дальше - море будничной работы, в Уралмеханобре, узнав про скандал, лаборанток больше не давали. На комбинате Стаханова запрет наложила, чтоб никто нам не помогал. Но женщины-лаборантки втихую нам и пробы разделывали, и отбирать их с процесса помогали.

Дело близится к концу, Потапов в больнице, мы кучу результатов получили. Надо считать, а вручную долго: матрицы составлять и все такое… Лытину говорю: давай на ЭВМ (тогда КОМПов не было) просчитаем. Начали программу составлять на Фортране (язык ЭВМ, который мы факультативно проходили) - не получается… Лытин на меня: «Зачем сюда затащил?». Было, поругались с ним крепко. Но что-то делать надо! И тут вспомнил про выпускницу УПИ (фамилию не скажу, а если б встретил её сейчас, расцеловал бы по-братски), звонкая, красивая такая, а умная!!! Бутылка шампанского и коробка конфет – программу за ночь написала, золотко. Получили распечатки с вычислительной машины метров 30 длиной. Графики построили. Отчет. Выводы, мама дорогая, революция в обогащении черных руд! Первая защита на научном совете института Уралмеханобр, доложили бойко - и как начали МОНСТРЫ нас долбать! Вышли, понимаем – мы «попали»! Хорошо, Бикбов Азат Ахметович, начальник отдела новых процессов и аппаратов, помог: вторая защита в Механобре прошла спокойно. Зато в горном институте – с блеском!!! Еще бы, за двух «битых» сколько «небитых» можно дать? Козин руки нам жмет, хвалит. А я ему: «Владимир Зиновьевич, на производство пойду работать, ну её, эту науку!». Так и сделал, пошел работать на Качканарский ГОК. Но это уже совсем другая история…

Часть третья. Патриотическая.

Жизнь идет спиралями. Например, с научной деятельностью я сталкивался не однажды. Работал всё же научным сотрудником института Уралмеханобр, так и не защитив кандидатскую диссертацию. Жизнь интересно складывается: когда не ожидаешь, она вдруг дает поворот. Многое и от нас зависит. Ведь человек - сам первопричина последствий своих деяний.

Печально другое. Вот, у нас в ГОКе опять ожидается сокращение. Рядом с моим домом - мусорка. На ней целая «бригада» так называемых бомжей, человек 5-7, не меньше. Что печалит, это все люди в возрасте 30-40 лет! Мне 51 год, они значительно моложе меня – трудоспособные люди, которым не интересна жизнь. Социальная напряженность сейчас велика. А центр занятости – это ерунда полная, должен вам сказать, мне и там пришлось побывать. Сама система в стране унизительна и неэффективна.

Комбинат и город – единое целое. Рухни комбинат - не будет и города. О чем думает руководство ГОКа? Меня не было в городе на выборах мэра в прошлом году, не знаю, как все происходило, и не имею ничего против Сергея Набоких. Но это значимый сигнал олигархам, когда не выбирают выдвиженца градообразующего предприятия. Значит, они что-то делают не так. Люди их перестают понимать. А если сейчас пройдет массовое сокращение, это будет просто удар «ниже пояса» народу. Я понимаю, что основная масса сокращенных будут пенсионеры, но это такие люди, которые молодым дадут сто очков вперед.

Грустно. А то, что дети-попрошайки стали нормальным явлением, разве не тревожит ни кого из власть предержащих?

Работал я и помощником депутата государственной думы Язева. Почему дальше не пошел? Наступил момент, когда потребовали в «Единую Россию» идти. Сказал, что, однажды вступив в коммунистическую партию Советского Союза, больше перейти никуда не смогу, поэтому и политикой заниматься бросил.

Черчилль – единственный человек, который мог из консерваторов уйти в лейбористы, а потом вновь вернуться к консерваторам. Его я понимаю, он мой кумир, феномен, кстати, художник от Бога: его картина в прошлом году с аукциона за 1 миллион фунтов стерлингов продана. Черчилля все боялись из-за неуравновешенного характера, будить его получалось только у зятя, который делал это со словами: «Вставай, Уинни, нас ждут великие дела!». Когда его спросили, как вы прожили такую большую жизнь, он ответил: «Когда можно было стоять, я сидел, а когда можно было сидеть - лежал». И про нас он сказал в конце жизни, что с Россией только дружить надо. А про Сталина? «Я не хотел вставать при его появлении на Ялтинской конференции, но когда вошел этот маленький конопатый человек, я вскочил, как пружина». Мне очень нравится, что он честен, даже когда это не в его пользу. Хотя в российском, извращённом понимании политик не должен быть прямолинейным.

- А вы умеете быть честным?

- Пожалуй, да. И от этого страдаю (смеется).

Продолжая тему грусти российской жизни, возьмем для примера так нелюбимых нами американцев. Билл Гейтс призывает сегодня богатейших людей мира отдать половину состояния на благотворительность, как это сделал он сам. И находит отклик. Потому что там уже понимают, что не запихнешь два пирога в рот за раз!

Но, если говорить философски, то, что мы переживаем сегодня, даст нам возможность возродиться. Сейчас мы упадем как можно ниже, но потом восстанем из пепла.

Например, был в России С.Н. Федоров ("Микрохирургия глаза")  – настоящий капиталист, к сожалению, трагически погиб в авиакатастрофе на вертолете: у него была результативная тактика бизнеса, предполагающая благотворительность своему народу.

Переписываясь со знакомой американкой, я понял, что мы неправильно думаем о жизни «там». Это у нас страшно выйти на улицу, это у нас коррупция и бандитизм. А в Америке плоха лишь еда, да еще одно из качеств местных жителей – неумение экономить. Страсти, показываемые в голливудских фильмах об уличных бандах, сейчас гораздо ближе к нашей действительности, чем к их. Но, к чему мы стремились, то пока и получили.

Стану ли Ван Гогом?

Только Звягиным! Недавно пожелал отправить свою картину почтой в Тбилиси по заказу. Столкнулся с интересными трудностями: оказалось, сначала я должен ехать в Екатеринбург на специальную комиссию, которая выдаст заключение, что моя картина не является художественной ценностью для страны. Очень интересная ситуация! Ван Гога  признали только после его смерти: кто может судить, насколько сейчас то или иное произведение является ценностью? И разве я не могу распоряжаться своими картинами? А ведь это структура, получающая зарплату! В нашем государстве все так. А то, что из государственных музеев тащат целыми стопками различные ценности, – это нормально?

О судьбе…

У меня был жизненный момент, когда я искренне хотел воевать в Афганистане, но так и не попал туда.

РАССКАЗ (вставка)

1984 год. По телеку Афганистан «кажут», толкуют, что миномётчики там нужны…

А я командир миномётного взвода (у меня и в военном билете так записано). Клянусь, верил пропаганде. Пришёл в военкомат, рапорт написал, чтобы в Афган отправили. Военком, полковник по фамилии Ноздрин, муж моей классной руководительницы, вызвал в учреждение, с порога: «Сукин сын, какого… пишешь рапорта?». Отвечаю: «Товарищ полковник, желаю Родину защищать!». А он «Идиот! «Старперы» из Политбюро, то бишь маразматики, затеяли всю эту хренотень!». Рвёт мой рапорт и говорит: «Сколько детей у тебя?». Отвечаю: двое, дескать, скоро третий будет… Полковник (не передать словами, что тогда мне говорил), выражу его мысль так: «Расти детей, ЭТО твой долг перед Родиной!».

Я попытался возражать. И тут началось! Такого МАТА в свой адрес больше в жизни не слышал ни разу! Вылетел, как пробка шампанского, из военкомата, уши горят от стыда!

Эх, встретил бы сейчас Ноздрина - обнял бы, сказал ему: «Прости дурака, товарищ полковник, ты был прав!». Только не сделать этого уже никогда: погиб трагически, пусть земля ему будет пухом. Господь все видит, зачёл уже ему то благое, что он сделал тогда для меня…

Дед мой по маме – феноменальный мужик был. Знаю, что сейчас он на небесах. Много рассказывал о войне. Например, о том, что копили 100 грамм наркомовских на наступление и напивались «в хлам» потому, что страшно было. Жизнь, и правда, идет спиралями. Деда взрывом завалило землей на войне, его тогда случайно похоронная команда нашла… А потом и со мной созвучное было в шахте. И было страшно умирать: 30 лет, очень жить хотелось.

РАССКАЗ (вставка)

Письмо другу институтскому Александру Двинских от матерщинника.

Саня, дружище, ЗДРАВСТВУЙ.

Давно не виделись, почитай, уж скоро 30 лет.

1989 год, 10 февраля, служил командиром отделения Депутатского взвода 23 Военизированного Горноспасательного Отряда Якутии. Веселило то, что действовал Устав, подписанный еще Лаврентием Берия (никто не верит, но это так).

С утра проверяющие генералы из Мирного сыграли учебную тревогу, мы достойно проверку ту прошли. Комиссия уехала в аэропорт: в Депутатский только самолетом можно долететь - как в песенке поется. Балдеем: наше начальство где-то слегка пирует.

Вдруг в 19.30 (помню точно) тревога с шахты: «Человек под завалом». Мы в машину, до шахты ехать минут 15, мужикам своим говорю: «Блин, точно рейс отменили, генералы злые вернулись на шахту и по новой проверку решили устроить…». Ан нет, приехали, а там все по-взрослому, человек в дучке, над ним руды тонны полторы, да еще потолочина (рудная плита) сверху упала…

Начало было неплохое: растрелы (балки) под потолочину подвели, забили шпуры, чтобы руда в дучку не осыпалась. Я и Хоменко копаем. Шахтер, что под завалом, орет. Да, копали руками в ведра, которые вверх на веревке поднимали… Руки голые, у меня ногти полгода заживали, там руда кислая, сбил я их до половины сгоряча тогда. Дошли до каски, постучал я мужику по ней, он замолчал, кстати, больше не кричал совсем... Уже до пояса его отрыли, шлейку зацепили - хрен там, не вытаскивается! Дальше только начали, и тут растрелы рухнули, шпуры тоже не выдержали. Завалило нас. Темно, сверху давит руда, холодно, дышать могу, а пошевелиться - нет. Сзади Хоменко меня толкает, орет что-то…

На всю жизнь запомнил, как тогда про себя молился: «Если Ты есть, дай нам всем отсюда выбраться». Страх – это не то слово…  Слава те, что не обписался, сил хватило. Жуть от своей беспомощности, детей троих, родителей сразу вспомнил… О чем каялся про себя, не помню, но то, что покаяния просил, – это точно! Вечностью время показалось, когда нас откапывали, а было-то всего минут 5-7, как говорят. Выползли, а шахтер под завалом остался. «Хома» отказался лезть снова, из второго отделения только Гончаренко согласился. Вот с тем смельчаком вдвоем и копали по очереди, одновременно уже не лезли. Страшно было, только вот тогда-то страх я свой победил… Человека спасли, напились вдребезги, когда вывезли нас на  гора.

Ах, да! Благодарственная запись в трудовой книжке «60 рублей за самоотверженную работу» появилась благодаря мужикам из взвода, которые взбунтовались, не увидев моей фамилии в приказе. Причина – говорят, что материл тогда всех и вся (начальство комбината, что с дурацкими советами лезли) по-черному, не помню… Работали, вытаскивали, чай, сигарета, снова вниз… И так до 5 утра. Приезжала комиссия из Мирного, вначале хотели наказать меня, но братва круто забастовала, пытался их успокоить, а Сундук (фамилия респираторщика) говорит: «Иваныч, орден должны суки дать, так хоть шерсти клок с них выгрызем», вот и получил 60 рублей премии, которую с ребятами и пропил. А что ты хочешь – это СЕВЕР!!!

Как мужики меня провожали – это БЫЛО нечто! Кстати, приезжали в гости неоднократно северяне, не забывают, «черти»….

Крестился уже позже, на материке, года через три после этого. Вот и все, что так долго собирался написать....

А не так давно, лежа в палате интенсивной терапии, спокойно, без страха рассматривал возможность своего ухода. Все как-то переосмыслилось. И стихи своеобразные в голове возникли.

СТИХ (вставка)

Тоска, жить неохота. Рядом харкающе кашляет ДЕД.

ВСЕВЫШНИЙ, возьми мою Душу! Слышу в ответ:

Не намучился "до смерти", поэтому - НЕТ!

Ага... Значит, любить, восхищаться,

Блажить и ... снова влюбляться.

Спасибо, о, ГОСПОДИ!

А Он мне: главное, не расслабляться!

Верю, нас ждет светлое будущее

Если по чести сказать, Бога об одном прошу – чтобы я никому не был обузой. А самому свой крест нести, конечно, обязан.

Мне нравится ответ моего отца на когда-то заданный мною вопрос о несправедливости мира, о том, что кругом ворье, что-то типа: как же жить среди этого? Он ответил: «Играй по правилам». «Воровать что ли?» - спросил я. «Нет, - сказал Батя, - я воспитал тебя не таким. Так вот, живи по правилам игры в соответствии с воспитанием, что я тебе дал». Я тогда, может, недопонял, а сейчас осознал: жить будем замечательно, просто надо пережить все это сегодняшнее дерьмо (будем называть вещи своими именами). «Наедимся» и вернемся к тем истокам, откуда мы вышли.

Пионерия и комсомол были когда-то нормальными организациями, воспитывающими молодежь. Может, и нет у нас своих Билл Гейтсов, но, думаю, только пока…

Я, например, искренне горжусь своей младшей дочерью. При поступлении в УрГУ она сдала русский язык и литературу на сто баллов из ста. И сейчас уже претендует на губернаторскую стипендию. Она – яркий пример современной молодежи, которая вовсе не потеряна. Меня это очень радует.

- Как вас воспитывали?

- Своеобразно. Отца всю жизнь любил и уважал безмерно, хотя и ссорились, было дело. Авторитет его в семье - непререкаем. Я толком и не видел отца, он не ходил со мной на рыбалку и тому подобное: он всегда был занят. Печально, что отец вовремя не оставил работу, и теперь сил у него практически нет: два инсульта чего стоят. Но, в свое время родители вложили в меня основное: я верю в свою Страну.

У меня самого четверо детей. Этим горжусь. Лена, старшая, окончила московский университет с красным дипломом, родила внучку Злату. Сын Василий сходил в армию и живет в Питере, в рекламной фирме работает. Средняя Александра в Москве, внук Доминик. Ну, а младшая Ксения, дочь от второго брака, в Екатеринбурге учится на журналиста. Она просто бриллиант «яхонтовый» получилась (улыбается).

В нашей семье есть характерная черта: когда что-то у кого-то плохо - беда или проблема – все кидаются помогать. Когда хорошо, особо не тянемся друг к другу. Это чисто звягинское: если что-то случится, я знаю, что не буду один.

 БЛИЦ

- Любимый киногерой?

- Чапаев. Наверное, он по жизни таким не был, но снято великолепно!

- Любимый цвет?

- Голубой в наше время говорить опасно, поэтому скажу – фиолетовый (смеется).

- Какой порок не приемлете?

- Чего терпеть не могу и к чему отношусь очень жестко, это вранье.

- Где бы вы хотели жить?

- В Качканаре. Люблю этот город, только хочу, чтобы он вышел на уровень, который задавался когда-то предшественниками…

- Самое плохое ваше качество?

- Раньше была бескомпромиссность, теперь – импульсивность, горячность.

- Самое лучшее ваше качество?

- Честь. Ее потерять – страшнее всего.

- Когда встретитесь с Богом, что ему скажете?

- Слишком много грехов за мной. Каяться буду, а не говорить…

Алена Олина.