Условия изменены. Приглашение к конкурсу "Что наша жизнь!"

      В открытую дверь вошли несколько крепких парней и, привычно окидывая помещение и посетителей взглядом, рассредоточились. Затем быстрым шагом вошел Нуко.Быстро осмотревшись, подошел к моему столу, сел напротив и, видя, что я продолжаю есть, нетерпеливо произнес: «Ну?»
     Я проглотил кусок мяса, показал ему на свою тарелку с бефстрогановом и сказал: «Пока не доем — варианта нет!»
     Очевидно, он удивился, что меня не сдуло ветром, как всякую шушеру, когда он заходил куда-нибудь со своими ребятами. Недавно вернувшийся из вынужденно многолетнего зарубежного «турне», он теперь всячески пытался «поставить положение» — самоутверждался.
     Меня эта театральность немного смешила… Так же как и его тщательно уложенная и приглаженная прическа с четким пробором, как у героев старых американских гангстерских фильмов.
     Правда, посмеивался я про себя, ибо знал, что, немало отсидев в разных тюрьмах и лагерях, он был склонен к непредсказуемым вспышкам гнева.
     А я далеко не Шварценеггер, чтобы свалить его одним ударом…
     И голова у меня всего одна, чтобы подставлять под пули.

     По иронии судьбы, его настоящее имя было Нукри, «Оленёнок», которым часто называют и девочек. Вероятно, это подспудно всегда довлело над ним, потому что, не отказываясь всё же полностью от имени, он представлялся как «Нуко». Так и был известен в миру.
     А мир очень разношерстный. Кому как не врачу это знать!
     Особенно, если работаешь в престижном головном институте, где в интенсивке рядом лежат министр, шофёр, академик и гораздо более известный вор «в законе». Да и по «Санавиа», или по линии Минздрава приходится консультировать не только в гражданских больницах и диспансерах (в том числе, в вендиспансере, где, помню, был 70-летний мужчина с первичным/!/ сифилисом, у которого развился инфаркт миокарда), но и в тюрьмах. А если учесть, что я в течение нескольких месяцев заведовал кабинетом рентгенологии поликлиники МВД, то можно сказать, что кое-кого я знал еще и «изнутри».

     Поэтому, раз меня не стали сразу выволакивать из-за стола за белы ручки, я доел свой бефстроганов, и едва успел сложить нож и вилку, как метрдотель, поставив передо мной вазочку с тремя разноцветными шариками итальянского мороженого с серебряной ложечкой, стакан с водой и блюдце с парой драже фестала, которые я всегда принимаю после плотного обеда, подхватил опустошенную тарелку и, уточнив, не желаю ли я чего-нибудь еще, удалился.

     Вот это драже и обслуживание важным и невозмутимым метрдотелем, как видно, произвели впечатление на Нуко, у которого уже подергивалась шея, что говорило о наступлении кризиса.
     Один из парней подошел и что-то коротко шепнул ему на ухо.

— Вы вряд ли меня помните, батоно Нукри,— вежливо сказал я ему, — и вряд ли стали бы пачкать свои руки неизвестно о кого, но мне приятно то, что Вы избегаете скоропалительных решений, а команда Ваша довольно дисциплинирована. Боюсь, в случае серьёзного инцидента со мной, это не понравилось бы многим из наших общих знакомых, а они, Вы же знаете, не станут особо заботиться о каких-то прическах.

     Приняв фестал, я взял мороженое и направился к террасе…
     Главное — выдержка, вежливость, комплимент с легкой угрозой!

— Ну, лепило*, — шепнул мне бармен, мимо которого я проходил,— я уж подумал, что тебе хана!

     На террасе, за столиком в тенистом углу, подружки что-то оживленно обсуждали за чашкой кофе с мороженым, не замечая ничего вокруг… Взглянув на меня, жена спросила: «А где моя сумка?»
    Господи! Ну почему всегда я должен знать, где она ее оставляет!
     Я повернул назад, в зал, но навстречу уже шел метрдотель с ее ридикюлем в вытянутой руке.
— Что наша жизнь? — вздохнув, вопросил я задумчиво.
— Игра! — с невозмутимым видом произнес метрдотель.

     Я не удивился ответу, потому что познания Дживса**, боюсь, были пошире и поглубже моих. Только потом, когда мы уже приближались к дому, мне пришла в голову мысль — откуда же в тот критический момент в ресторане вместо официанта вдруг в образе главного метрдотеля, разрядившего опасную обстановку, возник Стивен Фрай, блестяще сыгравший роль камердинера в телесериале «Дживс и Вустер»?

************************************************************
* Лепило — тюремный, лагерный врач.
**Дживс — находчивый камердинер, герой романов П.Г. Вудхауза 

Сегодня, перечитав и кое-что в нем доработав, я подумал — а почему бы не провести конкурс  работ (проза, поэзия, смешанная форма)  с  включением обязательных  слов  вопроса  и  ответа  именно  в  такой  последовательности: --Что наша жизнь?

-  вопросил/а  я  задумчиво
- Игра!

Как  видите  из  комментариев, первоначальные  условия  конкурса  с  включением  обязательных  слов  "вопросил/а  я  задумчиво"  показалось  слишком  ограничивающим  свободу  полёта  творческой  фантазии  даже  таким  признанным  конкурсных  бойцам,  как  В.Удод  и  Мария,  поэтому, не  становясь  в  позу,  и  не  упрямствуя,  как  ишак  карабахский  (на  что  имею  право :-) ),   я  снял  эти  ограничения.

Более  того, в   ответе  "Игра!"  я  убрал  восклицательный  знак,  чем  еще  более  облегчил  задачу  конкурсантов,  ибо  ответ  теперь  может звучать  со  всем  разнообразием  эмоций - от  хохота, до  рыданий. 
Теперь  обязательные  слова  в  обязательном  порядке  выглядят  простенько:
--Что наша жизнь?
- Игра.

     Итак, условия конкурса  "Что  наша  жизнь"— обычные и привычные: присылать работы мне  в  личку  до  8 (восьмого) ноября включительно.

Раз  количество присылаемых  работ  не  указано, значит  оно  не  ограничено.

Дальнейшее  будем  решать по ситуации.
Дерзайте,  ибо  пред  вами  обширнейший  выбор   сюжетов!

О.С. Конкурс - конкурсом,  но  мне  всё  же  хочется  узнать  и  ваше  мнение  о  этой  моей  очередной  бульке. Жду  комментариев.