Взятка по ранжиру. Обнародованы антикоррупционные поправки в Уголовный кодекс

Новым наказанием за коррупцию в России сделают кратный штраф, заявила главный юрист Кремля Лариса Брычева. С этой целью в Уголовном кодексе появится дробная шкала размеров взяток и наказаний за них. Идею штрафовать взяточников огласил Дмитрий Медведев в последнем послании Федеральному собранию.

В четверг на заседании президентского Совета по борьбе с коррупцией обсуждались поправки в антикоррупционное законодательство. Среди них появилась и поправка в Уголовный кодекс, призванная наказывать за получение взятки «кратным штрафом». По словам помощника президента – руководителя главного правового управления президента России Ларисы Брычевой, «кратный штраф предполагается сделать основным видом наказания за преступления коррупционной направленности».

В послании Федеральному собранию 30 ноября президент Дмитрий Медведев предложил новые меры борьбы с коррупцией. В четверг текст соответствующей поправки был уже готов. Как отметила Брычева, которую цитирует «Интерфакс», поправки в законодательство предполагают введение более дробной шкалы размеров взяток и, соответственно, наказания за них. Сейчас существуют два размера взяток: до 150 тыс. рублей и свыше 150 тыс. рублей.

Взамен предлагается новая шкала: простая взятка – до 25 тыс. рублей, значительная – от 25 тыс. до 150 тыс. рублей, крупная – от 150 тыс. рублей до 1 млн рублей и особо крупная – свыше 1 млн рублей.

По словам Брычевой, в соответствии с новыми предложениями, обычная взятка до 25 тыс. рублей будет караться штрафом, 25–50-кратным размеру взятки, либо лишением свободы до трех лет со штрафом, 20-кратным сумме взятки. Значительную взятку в размере 25–150 тыс. рублей предлагается облагать 30–60-кратным штрафом либо лишением свободы до шести лет с 30-кратным штрафом. Крупную взятку от 150 тыс. рублей до 1 млн предлагается карать 40–70-кратным штрафом либо лишением свободы на срок от трех до семи лет с 40-кратным штрафом.

Наказанием за взятку в особо крупном размере от 1 млн предлагается сделать либо штраф, 80–100-кратный сумме взятки, либо лишение свободы на срок от восьми до 15 лет с установлением 70-кратного штрафа. По действующему Уголовному кодексу, размер штрафа за взятку не превышает 200 тыс. рублей, а лишение свободы – трех лет.

Еще одним существенным новшеством в антикоррупционном законодательстве, как сообщила Брычева, станет выделение посредничества при даче взятки в отдельный состав преступления. Его предлагается наказывать 30–40-кратным штрафом с лишением права занимать должность до трех лет либо лишением свободы на срок до пяти лет с взысканием штрафа, 20-кратного размеру взятки.

Помощник президента отметила, что в отдельный состав преступления предлагается также выделить обещание или предложение посредничать во взятке. Наказание за это преступление – 15–70-кратный штраф с лишением права занимать должность до двух лет либо лишение свободы до семи лет с одновременным штрафом, 10–60-кратным сумме взятки.

Как подчеркнула Брычева, таких видов наказания в российском законодательстве не было. Она также отметила, что, по данным Верховного суда, самым распространенным размером взятки в прошлом году была сумма от 500 до 10 тыс. рублей (63% выявленных случаев). На взятки в особо крупном размере, по той же статистике, приходится лишь 2,7 соответствующих выявленных преступлений. «Выявленные взятки на 1 млн рублей и выше – единичны», – подчеркнула она.

На совещании у президента глава Следственного комитета (СК) России Александр Бастрыкин поддержал поправку, назвав штрафы за взятки «очень правильной мерой». «Практика показывает, что никакое лишение свободы, никакая тюрьма коррупционеров, взяточников и других лихоимцев не пугает, это не барьер для них», – заявил Бастрыкин, призвав, однако, позднее проанализировать практику применения новой нормы: «Не станет ли размер взяток расти, когда будет введена эта мера уголовного наказания?»

Добавим, что идею штрафовать взяточников поддержали в Госдуме, в том числе оппозиция.

Зампред комитета Госдумы по безопасности, представитель фракции КПРФ Олег Денисенко говорил газете ВЗГЛЯД, что это станет ограничением для «потенциального взяточника». «Если я попадаюсь на взятке, то мне надо будет платить потом государству не рубль, а сто рублей», – пояснил Денисенко суть новой меры.

Комментарий:

Борис Кагарлицкий
директор Института проблем глобализации

На фоне нехватки в стране финансовых и управленческих ресурсов даже прежний уровень коррупции становиться значительно более разрушительным и значительно более опасным.

Поясню, почему. Если у вас очень много денег и очень много времени, то коррупция не является таким страшным вопросом. Когда мало денег и мало времени, коррупция приводит к тому, что принятые решения не будут исполнены вообще. С наступлением кризиса коррупция, в конечном счете, не только не ослабела, наоборот ухудшилась. Она ухудшилась не от того, что люди стали хуже, а оттого, что не красть в этой ситуации глупо. Коррупционер рассуждает так: поскольку денег поступает мало, на них все равно ничего сделать нельзя – то лучше их присвоить, чем они будут пропадать.

Если говорить об управленческом кризисе, то ситуация в Домодедово – это просто классика. Падает одно дерево, после чего крупнейший московский аэропорт оказывается обесточен, затем останавливают вылеты всех авиакомпаний в Домодедово, потом начинается транспортный хаос. В любой качественно работающей управленческой системе функции дублируются, существует план Б, существуют резервные варианты, существует практика накопления материальных резервов. В данной ситуации выяснилось, что у нас ничего нет.

Почему нет? - Я думаю, что все соответствующие ресурсы были восприняты как избыточные, поскольку они не потреблялись и, соответственно, были либо приватизированы, либо разворованы.

На это накладывается еще второе обстоятельство, что у нас в стране в чудовищном состоянии находится инфраструктура. Он должна восстанавливаться по всему фронту, если это не будет делаться, нам грозит не просто транспортный коллапс, а социальный коллапс.

Со второй половины 90х – с 2000х годов наступает предел технического износа значительной части оборудования и инфраструктуры. Это не значит, что все разом рухнет, это значит, что технические поломки будут учащаться. Начинается накопление.

Та же самая история с торфяниками. Торфяники горели всегда, но система была отлажена, это не приобретало характер катастрофы государственного всегда масштаба, потому что в системе были ресурсы, была структура, хоть и плохо отлаженная, но работающая. Ситуация не выходила из-под контроля, а у нас чуть что, маленький сбой, и ситуация начинает выходить из-под контроля.

В какой-то момент это все выходит за пределы технических проблем и превращается в политическую проблему, в проблему перераспределения ресурсов, кому на что давать. И тут же возникает проблема коррупции, потому что если деньги украдены, они не могут быть использованы по делу.

Беда в том, что борьба с коррупцией будет вестись как борьба с вредоносными личностями. Начнут наказывать конкретных виновных, не вдаваясь в причины того, почему такая ситуация возникла. Однако ситуация будет воспроизводиться вновь и вновь. Эффект получится только, если одновременно производить преобразования и в то же время достаточно жестко бороться с коррупцией как уже с классическим явлением.