Сизиф.

Андрей, мужчина тридцати четырех лет, работник банка, открыв почтовый ящик своей квартиры, обнаружил письмо. В конверте оказался небольшой листок бумаги, на котором красивым почерком выведена фраза: «Твой голос вчера был как растаявший шоколад – теплый и нежный». Андрей обескураженно вертел письмо без обратного адреса. Женщина? Одна из тех неуравновешенных клиенток банка, с которыми приходится работать? Упаси Бог. Он медленно поднимался по лестнице, размышляя над загадкой. Внизу хлопнула дверь парадного, вошел сосед, вынул из своего ящика корреспонденцию.

–Чертовщина какая-то, - раздался удивленный возглас Кирилла, врача скорой помощи.

- Что случилось? – спросил Андрей, склонившись над перилами. Кирилл, насупившись, выглядел растерянным.

- Пришло письмо. Хочешь прочитаю? – и не ожидая ответа, произнес с выражением:

«Вдали прокукарекал петух и крик его прозвучал горестно и печально, как плач паровоза в ночи».

-И все? – Андрей повеселел.

-Да, это все. Думаешь, кому-то делать нечего? Розыгрыш устроили?

-Может быть…

В субботу пришло следующее письмо, на этот раз с обратным адресом. Это было приглашение, написанное тем же красивым почерком:

«Милости прошу сегодня посетить меня в указанное время». Дата, витиеватая, (не разобрать), подпись.

Кирилл сказал : - Я привык слушать свою интуицию, это не простой розыгрыш. Нужно идти.

Сказано- сделано. В указанное время позвонили в массивную дверь и на пороге возник немолодой, худощавый, лет семидесяти, мужчина, в шапке седых волос. Породистое лицо украшала аккуратная бородка. Одет был в вишневую шелковую стеганную куртку, отделанную коричневым шнуром, - такую можно только в кино увидеть.

Взгляд его был спокоен и доброжелателен.

Они вспомнили этого человека. Крашенинников Антон Феоктистович.

Хозяин широким жестом пригласил гостей в кабинет. Комната производила строгое впечатление: на стенах картины без рам, под окном - массивный письменный стол с зеленой лампой, вдоль стены расставлены гнутые венские стулья.

-Присядьте, будьте любезны, - хозяин указал гостям на стулья, а сам устроился за столом , в кресле с высокой спинкой.

- Зовите меня Сизиф. Ваши имена мне известны.

Они кивнули: Сизиф, так Сизиф.

-Вы не против подождать еще одного гостя? – спросил хозяин, и не ожидая ответа, прикрыл веки, погрузившись в свои думы.

-Почему бы нет? – ответил Кирилл, пытаясь принять расслабленную позу, однако его мощный торс явно не вписывался в изящный стульчик. Доктор мысленно чертыхнулся: «попугай на жердочке», и, широко расставив ноги, вперил взгляд в хозяина. Кажется, именно этого дремавший Сизиф и добивался: мол, ознакомьтесь поближе, изучите, с кем дело имеете.

Кирилл, толкнув Андрея в бок, прошептал: знаешь его?

Андрей кивнул. Этот человек дважды беседовал с ним в банке, выясняя некие технические вопросы, связанные с вкладами. Он был клиентом категории ВИП, привлекая особое внимание клерков не только приличным состоянием, но и старомодными манерами.

Представить, что этот деловой человек способен писать и рассылать странные письма, совершенно невозможно.Сизиф тем временем дремал, положа руки на стол ладонями вверх. Кирилл вспомнил эти ладони. Около трех месяцев тому назад его бригаде удалось спасти потерявшего сознание и упавшего на улице человека. Они вовремя доставили в клинику, Крашенинникова Антона Феоктистовича, находящегося в предынфарктном состоянии.

Кирилл запомнил необычные руки больного мужчины: худые крючковатые пальцы словно насажены на большие мозолистые ладони. - Ладони шахтера и пальцы вампира, - подумал Кирилл, когда вез Сизифа в реанимобиле.

Раздался звонок, хозяин, извинившись, поспешил к входной двери.

Через минуту Сизиф вошел в сопровождении брюнетки лет тридцати, стройной, элегантно одетой, с пышными волосами, собранными в узел. Выглядела она слегка растерянной.

-Теперь все в сборе, - удовлетворенно констатировал Сизиф.- Представлю вам Карину, которую я пригласил на наш файф -о-клок. Если позволите, все разговоры за чаем. Прошу! – он распахнул двери в соседнюю комнату, оказавшейся столовой: здесь был накрыт стол для чаепития.

Ёшкин кот! Они невольно залюбовались: накрытый стол напоминал живописные старинные натюрморты.

В центре красовался изысканный чайный сервиз майсенского фарфора, он ,явно, был старше своего хозяина лет на сто. Далее располагался старинный серебряный поднос внушительных размеров, на котором важно разлеглись канапе с семгой и балыком. Чуть сбоку - сырная тарелка, по виду напоминающая экзотический цветок. От ее содержимого исходил не менее экзотический запах. Для любителя сыров – большая радость; однако тот, кто не разделял восторгов от сырных ароматов, устраивался за столом подальше, - к блюду с тарталетками, украшенными красной икрой, по соседству с многоярусной вазой с фруктами. Все это великолепие завершали две замысловатые фляги с красным и белым вином.

Гости расселись по местам, судорожно глотая слюнки…

Чаепитие проходило степенно, гости говорили мало, ели много, хозяин любезно всех потчевал, радуясь их здоровому аппетиту. Когда гости насытились, потекла непринужденная беседа.

Попивая белое вино, Андрей спросил:

- Антон Феоктистович, не имеете ли вы отношения к книге «Чистый поток»? Увлекательная вещица. Её автор – Сизиф.

- Хорошая книга, - подхватил Кирилл, – я ее за ночь проглотил. Говорят, всё, что пишет Сизиф, идет нарасхват.

Ну..у, - жуя лист салата, протянул Сизиф, - теперь, надеюсь, всем понятно, откуда цитаты в письмах, вам адресованных. - Он лукаво усмехнулся и отодвинул тарелку.

Присутствующие были приятно удивлены, - не каждый день приходится ужинать со знаменитостью.

- А знаете, почему мои книги пользуются успехом? – хозяин смахнул крошки и потянулся к стакану цветного хрусталя, налил себе воды и выпил жадными глотками.

- На самом деле, секрет успеха простой. Дело в том, что мои герои, как вы могли заметить, - неудачники. Я не пишу о тех, кто ухватил госпожу Фортуну за подол. О них писать скучно. – Он на минутку прикрыл веки. Гости с любопытством наблюдали за ним, не подозревая, какое волнение испытывает хозяин.

- И знаете, - продолжил Сизиф, - люди охотно читают о неудачниках. Почему? Потому что в них люди узнают себя. – Писатель обвел взглядом присутствующих.

- Огорчается ли мой читатель, узнав себя? Вовсе нет. Или я ошибаюсь? – обратился к гостям.

Кирилл, Андрей и Карина, каждый в свое время прочитавшие «Чистый поток», ответили, не сговариваясь: «Вы правы. Продолжайте…»

- Неудачи делают человека бойцом, лишают иллюзий, насыщают мудростью. Человек сознает: для каждого найдется теплый уголок у Бога за пазухой.

Сизиф раскраснелся, помолодел. Он пытливо вглядывался в лица гостей, читая, как с листа, их молчаливые вопросы. Но отвечать на них не спешил.

- Теплый уголок у бога за пазухой… - повторил задумчиво Андрей. – Вы называете себя Сизифом, как звали мифического героя, верно?

Писатель утвердительно кивнул, с любопытством ожидая продолжения.

- Сизиф не желал умирать. Он сбежал из преисподней, восстал против богов и был наказан. Так, кажется?

- Совершенно верно, - кивнул хозяин. Он выпрямил спину и провел рукой по густым седым волосам.

- Сизифу боги придумали коварное наказание - толкать валун на гору только для того, чтобы видеть, как он скатывается назад. А затем поднимать его снова и снова…- Андрей вопросительно смотрел на хозяина дома.

-Именно так было задумано. – подтвердил Сизиф.

- Дерьмовая работенка, - нахмурился Кирилл. – Хуже наказания не придумаешь, чем тяжелая и бесполезная работа.

- Абсурдная ситуация, - впервые отозвалась Карина. –Каждый раз ситуация абсурда повторяется, но глупость не дает отдыха.

Тепло, тепло, горячее…Хозяин откинулся в кресле, окинув гостей всезнающим взглядом желтых кошачьих глаз.

-А может быть, в этом заключена простая житейская правда? – Сизиф прищурился, будто прицеливался. – Посудите сами: всю жизнь мы делаем одни и те же глупости, их делали наши родители и родители их родителей. Мы живем на земле, чтобы переживать те же события, что и наши предки. Это бесконечно. Не так ли?

Гости согласились. По большому счету это так.

- Иллюзии…, - Сизиф провел пальцем по ободку пустого бокала. – Люди тратят годы на поиски любви, женятся, парят в небесах, - и вдруг с грохотом падают на землю. Андрей, какой брак по счету у вас за плечами? Второй, кажется. И вы опять в поиске…А ваши родители, они развелись через десять лет после вашего рождения? Бабушка тоже разведена. Прабабушка, к счастью, не дожила до развода. И это всего четыре поколения.

Андрей уставился на Сизифа, не в силах что-либо сказать. Этот человек знал о его предках больше, чем он сам.

Хозяин тем временем налил вина в бокал Карины.

- Хочу выпить за вас, милая. Вы умны и проницательны. Отлично сознаете, что не быть любимой – всего лишь неудача. Самой не любить – вот несчастье.

Карина изумленно смотрела на Сизифа. Тот продолжил, как ни в чем не бывало:

-Ваш брак вовремя расстроился, вы избегли ошибки. Умница!

-Вы на меня досье собирали? - покраснела от негодования Карина. - Я вижу вас второй раз в жизни, вы обращались ко мне, как к нотариусу. Что Вы позволяете себе? Объяснитесь немедленно!

- Восточный темперамент прекрасен, - промурлыкал Сизиф, допивая вино и вытирая салфеткой губы.  

- Извольте немного потерпеть, свет моих очей, Карина. У нас есть третий гость, – и, повернувшись к Кириллу, произнес тихо, но с жесткими интонациями:

- Вам повезло в любви, уважаемый, но есть другая проблема. Как хороший специалист, вы решились на частную практику. Открыли свой кабинет. Прогорели через год. Взяли кредит в банке, повторили опыт, на сей раз совместно с коллегой, который умудрился обокрасть вас. С трудом погасили кредит.

Пришлось идти врачом скорой помощи. Нынче вы опять обдумываете возможности своего бизнеса...

- Я не смирюсь. – Глаза Кирилла сузились, сжались мощные кулаки. - Будете отговаривать? Не тратьте сил. И не нужно мне рассказывать про теплый уголок для неудачников. Хотите знать правду? Я счастливый человек. Не пробую жизнь лапкой, не обнюхиваю . Я живу!

Горячо, жарко. Бунт! Крючковатые пальцы Сизифа впились в скатерть от нетерпения. Но… рано, рано.  

И тут заговорил Андрей.

- Я стал забывать лицо мамы… Воспоминания о маминой смерти – рана, которую я затолкал глубоко внутрь. Чтобы быть сильным. И чтобы жил отец. – Андрей помедлил, собираясь с силами. – Отец уехал, когда мне было 10 лет, а через год мамы не стало. Легла и не проснулась. Тромб в сердце. – Руки Андрея слегка задрожали, он сложил их на груди, -дрожь унялась.

- Отец прилетел на следующий день, угрюмый, молчаливый, слезы не проронил. На похоронах стоял рядом, обняв меня. Тяжело обнимал, будто опирался…так оно и было. Позже заговорил со мной. Никто так, по-взрослому, со мной не говорил. И я понял его.

Отец любил маму так, как никого не любил. И тут случилось…Военный человек, получил приказ, отбыл далеко и надолго. Был тяжело ранен, лежал в госпиталях. Почти ничего о нем мама не знала. Пока слух не пошел – жив, мол, видели его рядом с женщиной в военной форме. Мерзкие языки достали маму, был нервный срыв, она подала на развод. Позже, случайно узнала, что все враньем было, злобной местью коварного человека, ненавидевшего моего отца. Слишком поздно. Тромб уже подбирался к сердцу.

Лицо Андрея исказилось от боли. Налил себе водки и выпил одним махом. Люди сидели с опущенными головами.  

- Когда прошло время,   - Андрей был полон решимости ответить Сизифу, - отец спросил меня: сын, как можно смерть обозначить другим словом?

- Не знаю, - я растерялся.

- НИКОГДА. Вот это слово. Никогда больше она не войдет в комнату, я не услышу ее голос, не увижу родную улыбку, не почувствую ее запах…Никогда.

Отец зарыдал, и это были страшные рыдания. Он не хотел жить без нее. И до сего дня не ищет утешения.

Такая вот любовь. А вы говорите «ошибки, иллюзии»…У них было счастье, настоящее, неподдельное и такое же горе. К черту вашу философию, и вашего Сизифа!

Настенные часы рассыпались перезвоном, хозяин встал и, раздвинув тяжелые портьеры, настежь открыл окна. Вдохнув всей грудью, негромко произнес:

-Я не ошибся в вас, мои благородные друзья! Простите, что заставил испытать боль, гнев, обиду и печаль. Вы прошли испытание. Тысячу раз прошу прощения.

Они не знали, как реагировать на эти слова, но изменившееся, счастливое лицо хозяина умоляло поверить: то, что обсуждалось за столом, было крайне важно для него.

- А давайте-ка еще по чашечке чая, - разрядил напряженную обстановку Кирилл, и Карина с удовольствием принялась разливать чай. На столе появились миниатюрные эклеры, которые, словно по волшебству, один за другим исчезли с блюда. О! Мм-м! Божественно! - слышалось со всех сторон.

Покончив с едой, перешли от стола к удобным диванчикам. Чинно расселись. Гости не сомневались, - назревает кульминация, и впереди – слово Сизифа. И он заговорил – сначала тихо, обыденно, без эмоций, но вскоре голос окреп и зазвенел, передавая силу сдерживаемых чувств. Это была необычная речь, доверительная, приподнимавшая завесу его тайны. Сизиф сказал:

- По роду своей деятельности я изобретатель, философ и писатель. Каждая из этих профессий заставляла меня забираться в даль, серую от звезд, где можно вывихнуть разум. Возможно, так оно позже и произошло, слишком долго я находился на грани реального и мистического.

В молодости у меня была удивительная особенность – я умел быть счастливым. Казалось, каждая клеточка моего тела радовалась жизни. И эту радость я легко передавал своим близким, делая их счастливыми.

Однажды это закончилась. Навсегда. Судьба погрузила меня в пучину мрака. Даже выйдя из него, я больше не испытывал даже намека на счастье. Чудовищно!

Порой я мечтал, страстно желая его. Я еще помнил, как счастье выглядело.

Увы, я был уподоблен мрачному Сизифу, толкающему валун жизни, без всякой надежды. Ни деньги, ни слава не приносили мне облегчения.

И тогда я придумал некий парадокс, который помогал мне в самые трудные минуты. Я сказал себе:  

- Пусть камень скатывается назад, но Сизиф продолжает толкать свой валун. Он любит жизнь, у него есть смысл существования. Да, толкать валун. У него абонемент на трассу! И жизнь продолжается!

Внезапно он умолк и замер. За окном садилось солнце, посылая последние лучи.

- Сизиф, - тихо спросил Кирилл, - зачем ты собрал нас? Скажи честно.

- А-а, это? –неожиданно сникнув, писатель вдруг превратился в пожилого, больного человека. Он присел на краешек стула, - ну да, сейчас скажу. Про дар ясновидения говорил вам? Так вот. Я увидел кое-что…

- Что именно?

- Ну…, - Сизиф явно выглядел смущенным. Он порылся в карманах, вынул какую-то скомканную бумажку, разгладил ее рукой и засунул обратно. Выглядел, словно растерянный ребенком, сомневающийся, нужно ли рассказать тайну родителям.

-Ты один живешь? – полюбопытствовал Андрей. Мужчины не заметили, как перешли на «ты» .

-Да. Если человек одинок, значит, ему это подсознательно нужно. Просто он чрезвычайно требователен и не хочет терпеть суррогаты.

- А дети, внуки? – не унимался Андрей, хотя нутром чуял – нет у старика никого. Ответа не последовало.

-Сизиф, ты ведь любил, верно?– мягко ступая по ковру, Карина подошла к писателю.

Он грустно улыбнулся ей утвердительно кивнул. Да, любил, была семья.

И вдруг встрепенулся. - О! Я совсем заболтался с вами, забыв о деле. – Сизиф полез в карман за бумажкой, и протянул ее Карине.   – Я тут накидал кое-что, ты - нотариус, проверь. Идем, я проведу в кабинет.

Вскоре хозяин вернулся – это был совсем другой Сизиф. Собранный, решительный, волевой.

-Когда-то мне не повезло, - обратился к мужчинам. – Я проверял свое изобретение в шахте, это было гидравлическое приспособления для работы на глубине. Так получилось, что произошел взрыв, но я уцелел. Однако с той поры меня стали посещать некие видения. О них я никому не говорил, признали бы сумасшедшим. Иногда я мог увидеть будущее человека.

Лицо Сизифа неожиданно покрылось красными пятнами, он присел на диван, зажмурив глаза. Его пробирала дрожь. Кирилл, как врач, пристально наблюдал за поведением старика, отмечая симптомы: сильное возбуждение переходило в резкий упадок настроения, человек периодически закрывал глаза, пытался сосредоточиться на какой-то мысли. Его лицо, то бледнело, то краснело. Сизиф явно был не в порядке.

Неожиданно старик вскочил, и, обращаясь к Андрею, сбивчиво заговорил:

- Я пытался. Но не смог. Я чуял беду, - Сизиф побледнел, губы приобрели фиолетовый оттенок. - – Я не сумел отговорить жену и детей от прогулки на катере. Два сыночка и дочурка. Они так радовались морской прогулке . Море было спокойным, солнце ярким, небо безоблачным. Катер уплывал все дальше, дети весело махали мне, подставляя брызгам свои мордашки. – Тут лицо Сизифа преобразилось, черты заострились, в глазах появился страх. - Я помню, как зашумело в голове, какой ужас вдруг обуял меня. Я увидел чудовищную картину. Огромные волны и разинутая пасть воронки, затягивающая катер в морские глубины…

Так и произошло. Катер не вернулся к берегу. Больше ничего не помню. Память выталкивает все, с чем ей трудно справляться.

Сизиф принялся кружить между Андреем и Кириллом, заглядывая им в глаза. Его била дрожь, как в лихорадке.

- Недавно я увидел своих сыновей и доченьку. Они живы, выросли мне на радость. Я их сразу узнал. И решился открыться им, пригласить домой. Я очень волновался, готовясь к встрече. Оказалось, лучше не бывает – они мои по духу, мои по крови… Какое невыразимое счастье, - прошептал старик.

Из кабинета вышла Карина, бледная, встревоженная.

- Сизиф, тебя признАют невменяемым! Какие сыновья, какая дочка? Кому ты намерен оставить имущество и сбережения? Нам, чужим людям? Что ты творишь?

-Успокойся, милая, если это важно, в завещании я назову вас моими опекунами. Так будет надежней, - спокойно, по-деловому заговорил старик. Карина недоуменно смотрела на Сизифа, он обнял ее за плечи. – Ну-ну, не переживай, все идет отлично, мои внуки будут обеспечены.

Он приложил руку к губам, мол, помолчим минутку.

И пристально посмотрел в глаза каждого. Он хотел запомнить этот миг.  

-А теперь, хоть в рай, хоть в преисподню! Сизиф наконец, уйдет. Он согласен. Потому что дожил до счастья и уходит счастливым…

После этих слов хозяин обнял гостей и ласково попрощался, пожелав им хороших снов. Дверь за ним закрылась.

Кирилл горестно вздохнул и молча, ссутулившись, двинулся прочь, Андрей с Кариной шли следом. Они дошли до перекрестка, остановились перед светофором. Фонарь осветил их лица, они украдкой глянули друг на друга. И уже не стыдясь, потрясенные до глубины души произошедшим, вытирали мокрые от слез носы, сморкались, откашливались…

Наконец, Карина произнесла вслух: «Сизиф безумен». Андрей, в раздумьях: - Он просто душевно болен. Слишком долго страдала его душа, и вот – заболела. Ее можно вылечить?

Кирилл отрицательно покачал головой, – Нет, Сизиф выбрал безумие. Он давно ходил по тонкой грани. И решился, наконец, ее переступить.

Кто сказал , что безумие – это наказание человеку? Черта с два! Для Сизифа – это волшебство, подарившее ему несказанное счастье: в его мире, рядом с ним, обретенные дети.

Спустя несколько дней Сизифа не стало. В некрологе говорилось: ушел известный писатель,… разорвалось его изношенное сердце, унеся тайну - кто он, откуда и почему наградил богатством трех малознакомых людей.

Бриллианты звезд, рассыпанных по бархатному небу, освещали путь одинокой душе.

Она ликовала, ибо умереть человеку счастливым- большая привилегия.