Чем отличаются друг от друга люди с левыми убеждениями и с правыми - Юлия Латынина

Чем отличаются друг от друга люди с левыми убеждениями и с правыми

В июле этого года в Таджикистане были убиты два велосипедиста из Вашингтона — Джей Остин и его подруга Лорен Геохеган (Jay Austin and Lauren Geoghegan). Оба они уволились со скучной работы и поехали кататься по миру на байках.

На 369-й день их путешествия, когда они в составе еще одной группы катились по проселочной дороге, их обогнала машина. Водитель затормозил, развернулся, а потом врезался в группу велосипедистов. Тех, кто остались живы, вышедшие из машины люди расстреляли, дорезали и ограбили.

Спустя два дня ИГИЛ (запрещенная в России организация) выпустил очередное видео: пятеро людей, совершивших это преступление, сидели на фоне черного флага джихада и клялись резать «неверных».

Вы, конечно, спросите: какого черта велосипедистов в шортах и маечках понесло кататься на исламистскую территорию?

Ответ заключается в том, что Джей Остин и его подруга были не просто искатели приключений. Они были идеалисты. Они отправились в свое кругосветное путешествие для того, чтобы доказать, что зло — это выдумка. «Вы читаете газеты, и вас заставляют верить в то, что мир — это большое опасное место, — писал Джей Остин в блоге. — «Людям, — говорят вам, — не следует верить.

Люди плохие. Люди злые». Я на эту удочку не попадусь. Зло — это искусственно сконструированный концепт, который мы изобрели для того, чтобы не разбираться в сложностях таких же, как мы, людей, только имеющих ценности, верования и перспективы, отличные от наших… В целом люди добры…. Великодушны, и замечательны, и добры».

Печальная история Джей и Лорен служит живой иллюстрацией к поразительно интересным опытам Джона Хиббинга, профессора из Университета Небраска-Линкольн. Джон Хиббинг и сотрудники возглавляемой им лаборатории политической физиологии утверждают, что по физиологическим реакциям человека легко предсказать, левый он или консерватор.

Статья Хиббинга с результатами его исследований в 2008 г. была опубликована в Science, а в 2013-м он выпустил целую книжку: Predisposed: Liberals, Conservatives, and the Biology of Political Differences. Из экспериментов Хиббинга и его группы следовало, что у левых и правых разные физиологические реакции на угрозу.

Если правый слышит громкий шум — он реагирует сильнее, чем левый. Хиббинг демонстрировал людям фотографии, на которых изображено что-то отвратительное — например огромный паук на человеческом лице или открытая рана с копошащимися в ней червями, и легко мог предсказать по их реакциям, кто из них левых, а кто консервативных убеждений. У консерваторов при виде отвратительных фотографий гораздо сильнее работала симпатическая нервная система — выступал пот.

Совсем по-другому реагировали левые — их реакции были куда менее выраженными. Другая серия опытов Хиббинга состояла в том, что людям показывали ряд картинок, среди которых одни были нейтральные, а другие — отвратительные. Консерваторы задерживались глазами на отвратительном снимке гораздо дольше, чем это делали леваки.

Из этого Хиббинг вывел, что у консерваторов есть нечто, что он назвал «негативным предубеждением». Будучи человеком глубоко левым, как и почти все американские профессора, Хиббинг из этого с прискорбием заключил, что консерваторы почему-то обращают внимание на все негативное, угрожающее и отвратительное, в то время как правильные люди эти стимулы просто игнорируют. «Те, кто находится в политике справа, и те, кто находятся в политике слева, просто по-разному воспринимают мир», — объяснял Хиббинг.

Это, на мой взгляд, совершенно поразительный результат. Тем более поразительный, что автор, принадлежа к либералам, кажется, не очень понимает, что он сказал. Он в каком-то смысле даже жалеет «консерваторов». Смотрите, мол, какие они несчастные. У них повреждения на когнитивном уровне. Когда они видят несчастье, проблему, беду, — они на ней останавливаются и о ней думают, вместо того чтобы сказать себе «меня это не волнует» и перепорхнуть на следующий цветок.

Откровенно говоря, этот эксперимент дал мне ответ на вопрос, всегда меня занимавший: почему так много леваков среди молодых, благополучных, сытых, выросших без проблем и забот?

Ответ: потому что «левый» — это не вопрос убеждений. Это состояние души. Это прежде всего инфантилизм. Это бесконечная способность игнорировать реальные проблемы, «потому что у меня все хорошо, и я не хочу на этом сосредотачиваться». Левак смотрит на жизнь через розовые очки и очень обижается, если кто-то рекомендует их снять. Левак слышит про афганского беженца, который нанял бандитов, чтобы плеснуть в лицо кислотой жене за то, что она сняла хиджаб, но он не хочет сосредотачиваться на этом.

Он читает о том, как в Афганистане муж запытал и убил свою девятилетнюю жену (она была продана ему в жены в возрасте семи лет за тринадцать тысяч долларов), и ему неприятно думать об этом как о проблеме. Он и не думает. Он читает известие о том, как террорист, взорвавший стадион в Манчестере, был за четыре года до этого спасен из Ливии Британским королевским флотом.«Мы не будем обращать внимания на эти печальные вещи», — говорит себе левак. «Они отвратительны, их проще банить прямо в сознании. Они неприятны, а значит, нерелевантны. Все, кто их замечает, просто фашисты».

Левак слышит о зонах в Париже, куда не может зайти полиция, о Моленбеке, ставшем рассадником терроризма: и если об этом думать, то все это проблемы, которые сложно решить. Поэтому думать об этом не надо. Все эти факты не укладываются в картину мира и счастья и поэтому должны быть игнорированы. Единственные, кто реально беспокоят левака, — это люди, настаивающие на том, что все эти факты подлежат обсуждению. Этих людей надо объявить расистами.

Взрыв в брюссельском аэропорту для левака — это повод собраться на митинг против исламофобии. Левак — он, как домашняя кошка, заласканная и зацелованная своими хозяевами, идущая к каждому встречному на колени. Этой кошке очень хорошо дома.

Но если она попадет в большой мир, она не протянет и месяца. Не потому, что люди плохие. А потому, что люди разные. Это правда, что между левыми и правыми есть не мировоззренческое, а психологическое различие. Левый — это тот, кто считает, что все люди добры. Все люди добрые — кроме тех, кто не признает, что все люди добрые. Если из Афганистана и Сирии идут сплошным потоком беженцы, то они точно такие же, как мы. Ни их культура, ни их история ничуть не хуже. Их надо встретить и извиниться перед ними за то, что им плохо, а нам хорошо. У них другие обычаи, но эти обычаи ничуть не хуже, и надо их уважать, и сварить для них халяльный обед.

Если мигранты в Кельне устраивают тахарруш — надо подумать, что сделать еще для этих бедных людей. Если они устраивают групповое изнасилование волонтерше — ее надо заставить молчать, чтобы не повредить делу помощи бедным мигрантам. Зло — это искусственно сконструированный концепт.

Поэтому полиции и слежки не нужно. ФБР, ЦРУ, АНБ — нехорошие люди, которые слушают чужие разговоры, — это позор. Ведь все люди добрые, разве не так? Все люди добрые.

Поэтому все они заслуживают достатка и благополучия. Он должен быть гарантирован им. Откуда возьмется достаток, если они не будут работать, — это не важно.

Это раздражающий и неприятный вопрос. Левак игнорирует раздражающие вопросы. Напротив, правые — это те, кто считает, что люди, к сожалению, не все добрые.

Люди рождаются равными. Но они не равны. История, воспитание, среда, интеллект, личный характер, культура — все это приводит к тому, что уже в десять-двенадцать лет один человек отличается от другого.

И если вы приглашаете к себе — на довольный, сытый, счастливый Запад — добрых людей с этой другой культурой и говорите им, что они очень хорошие, а вы перед ними виноваты, — то может так случиться, что добрые люди с этой другой культурой будут давить уже не велосипедистов в Таджикистане, а прохожих в Вестминстере.

Если бы человек был всегда и везде добр, так и государства было бы не надо.