НЕ БЫВАЕТ ВЫПЛАТ БЕЗ ДОПЛАТ!

 ​Зарплаты – выплачиваются. Налоги – взимаются. Доходы – получаемы. Расходы – вычитаемы. Во всех этих аксиомах языка экономической науки есть одна «ахиллесова пята». Человек рассматривают как некий агрегат, который сам по себе вырабатывает деньги. Ну, вроде подсолнечника, который формирует в себе семечки. И дальше мучаются вопросом – сколько семечек забрать, не много ли будет? Или наоборот – не слишком ли мало забираем? Как у коровы молока или у пчёл мёда: хватит ли оставленного на прокормление телят (роя)?

Но если пчёлы действительно сами вырабатывают мёд, а коровы – молоко, а подсолнечник – семечки, то человек не вырабатывает деньги сам из себя. Деньги – это государственные знаки, печатаемые на ГоЗнаке, и за их самостоятельное изготовление строго карают.

Теоретически человек опосредованно вырабатывал бы деньги, если бы производил абсолютно ликвидный продукт (сколько ни сделай – гарантированно покупают) при абсолютном доступе к инструменту и конструменту[1].

В этой гипотетической ситуации деньги бы уравнялись с трудом, по принципу «1 час труда = 1 тургик». И тогда человек производил бы деньги сам из себя, как корова - молоко, а пчёлы – мёд.

Власть придержащие твёрдо бы знали, что нормально работающий человек получает 8 тугриков за 8-часовой рабочий день, а если у него столько нет – значит, он ленивый тунеядец. Из этой суммы власти могли бы рассчитывать налоги, взносы в пенсионный фонд, в фонды социального страхования, и т.п.

Но ведь созданная нами ситуация – совершенно гипотетическая. Никакого равенства между человекочасами труда и их оплатой нет и в помине. Закрыто и непонятно наполнение того резервуара, из которого выливаются зарплаты, налоги, доходы//расходы и т.п. Власть делит – но понятия не имеет о том, что делит. Она делит нечто, образовавшееся без её участия и даже без её понимания. По принципу – «черпай из моря, оно не оскудеет». Насколько разумен такой подход? Он совершенно, до патологии, неразумен.

Совершенно очевидно любому экономисту (кроме сумасшедших и проходимцев), что всё отчисляемое человеком (куда бы ни отчислял) – исходит из начисленного ему же. И человек, которому ничего не начислено – не может ничего и отчислить.

Любое отчисление (плата, взнос) в экономике – является оборотной величиной: оно уходит в третьи руки только после того, как пришло. А если не пришло – то и уйти не может. Если вы в саду не наполнили бак – что вы можете слить из пустого бака?

Потому бессмысленно обсуждать, что и сколько должен платить человек – прежде чем мы не обсудим, сколько заплатили человеку. Он должен вначале получить – потом сможет платить. Расчёты на платежи тех, кто ничего не получил – наивны и даже безумны.

Человек может заплатить деньги только в том случае, если ему самому их заплатили. Но тогда получается, что никто никому не может ничего заплатить – поскольку никто не сможет начать платить, прежде, чем ему не заплатят. А кто первый-то? С кого начинается цепочка взаимных платежей?

Этот первоплательщик – удивительная фигура. Получается, что он сам ни от кого ничего не получает. И в то же время – в состоянии платить! И это очень странно, правда?

Допустим, вам заплатили за ремонт в квартире. Кто? Хозяин квартиры. Откуда? Допустим, он тоже что-то кому-то сделал, получил за это деньги, и передал вам за ремонт. А перед этим? Что за странная, загадочная цепочка, в которой люди передают друг другу один и тот же рубль (это понятно), но при этом взявшийся непонятно откуда?

Во что упирается эта цепочка? Она же не может быть безначальной и беспричинной! Если бы тому, кто платит вам за ремонт, не заплатили в его кассе – он не смог бы вам заплатить за ремонт, и т.п.

В теории загадочным первоплательщиком, запускающим всю цепочку оплаты услуг деньгами, является сама природа, территория, её дары и ресурсы. Давайте в простоте и без хитрости рассмотрим его.

Рыбак выловил рыбу. Рыба – бесплатна. Она плавала в озере и рыбак её просто поймал. Рыбак может съесть рыбу сам, но может заплатить ею учителю сына, гончару, ткачу или кузнецу. Случай взят мной из практики – в средневековой Исландии сушеная треска века была деньгами. А в средневековой Японии – денежной единицей был мешочек с рисом, «коку».

Но это не важно, важно другое: всякий платёж начинается с бесплатно изъятого у природы, и далее по цепочке переходит из рук в руки. Допустим учитель не съел рыбу сам, а передал её дальше, за горшок гончару. Но и гончар её не съел, а передал в сушёном виде кузнецу за подковы.

Что тут главное? Уберите рыбу – и пропадёт вся цепочка. Погибнут и школа, и гончарный, и кузнечный, и ткацкий, и все прочие промыслы. Они погибнут не потому, что кузнец или ткач плохо (или хорошо) работали, дело совсем не в этом.

Просто их оторвали от ресурсов территории. А в оторванном виде они, сами по себе, существовать не могут. Потому и нет никакой экономики в Антарктиде или на Луне: нет исходных бесплатных ресурсов, которые могли бы запустить цепочку взаимно-полезных обменов.

То есть жизнь на территории нужно сперва организовать, замкнуть в цикл, чтобы на сторону ничего не утекало, запустить этот кругооборот вещей в экономике – и только потом «стричь купоны» с налаженного оборота. Если власть не организовала цикла воспроизводства – она сталкивается с тем, с чем столкнулась пост-советская шелупонь: с распадом и нарастающим валом банкротств.

Ибо люди, которым система не дала заработать денег – сами их никоим образом заработать не могут. А если даже каким-то чудом ухитряются – то это крайне неустойчивый и нестабильный заработок. Если нет деятельности, за которую гарантированно платят – то нет и гарантий устойчивости всех и любых платежей.

Как-то раз я, полушутя-полувсерьёз предложил создать очень доходное производство в Антарктиде, но при одном условии.

-Какое же это условие? – спросили меня.
-Бесплатная электрическая розетка! – ответил я.

Это, конечно, шутка, имеется в виду не бытовая розетка в квартире, а неограниченный по мощности силовой кабель. Нет никаких проблем, кроме энергии, чтобы выращивать ананасы за полярным кругом. Тепличные технологии хорошо развиты – проблема лишь в том, что теплицы много энергоносителей жрут. А если бы не это – лимоны и бананы растить в Воркуте было бы - раз плюнуть…

Дайте бесплатное начало – и пойдут за ним хорошо оплачиваемые продолжения.

Из этого следует: из ничего не выйдет ничего.

Лишённая лимитрофа экономика – мертва, как бы совершенны ни были её технологические линии. Допустим, японцы или немцы делают автомобили лучше всех в мире; но какой от этого толк, если перестанут подвозить металлические руды? Автомобиль, извините, металлический… Нет металла – нет и сборки из металла, нет и никакой инженерии. А если делать из пластика (сама по себе странная идея!) – то нужно то, из чего делают пластик, нефть. Иначе и пластиковых машин не сделаешь…

Это всё хорошо хотя бы тем, что бесспорно. Но отсюда вытекает вопрос: если деньги перестали быть сушёной треской или мешочком риса по виду, перестали ли они быть таковыми по сути? Бумажная «деньга» – она что? Произведение искусства работы Пабло Пикассо? Или всё же ресурсный допуск к обработке природных даров контролируемой властью, выпустившей «деньгу» территории?

Я не знаю, как вы относитесь к Пабло Пикассо и допускаю, что не очень. Но я допускаю и то, что для некоторых людей его полотна имеют самоценность. Дензнак, хотя тоже содержит рисунок – никакой самоценностью по определению не обладает. Как произведение искусства его никто не оценивает. Все видят в нём только талончик на получение благ. Если блага перестали по этому талончику давать – то он становится макулатурой, интересной только нумизматам.

Понимая основные вопросы экономической науки – вернёмся к началу статьи. Поставлена проблема платежей – скажем, от работающего человека в Пенсионный Фонд. Либеральные дегенераты, позор нашей науки – высчитывают по-бухгалтерски, сколько должен составить взнос, чтобы не было дефицита в Фонде.

Но они обходят вопрос формирования доходов плательщика!

Они говорят вам, что вы должны заплатить тугрик, а откуда и как вы этот тугрик возьмёте – им не интересно, да и вообще это (якобы) не их дело. Бухгалтерия тоже наука, и я вполне допускаю, что в некоторых случаях (не во всех) – обойтись взносами меньше 1 тугрика нереально.

Но существует принципиальная разница между:

- предлагаемой ценой коня,
- потребностью человека в коне и
- возможностью заработать запрошенную сумму.

Допустим, человеку конь нужен до смерти, и это очевидно. Продавец коня отказывается торговаться и сказал своё последнее слово. Означает ли это сделку? Ни в коей мере!

Потому что для платежа, даже самого необходимого – необходим источник платежа. То есть доступное для человека занятие, которое оплачивается в размере стоимости до смерти ему нужного коня.

Только в этом случае предложение товара не является издевательством, геноцидом – а выступает условием взаимной полезности. «Хочешь Х – сделай Y».

Главное тут – реальная доступность этого самого «Y». Только при условии его доступности – появляется экономика. Иначе это истребление, которое от ножа, топора и пистолета отличается только техническим орудием убийства.

Главное для экономиста (азбука!): видеть разницу между невостребованными и не-предоставленными слагаемыми производства!

Нельзя совместить решение задачи дурного использования ресурсов трудом и решение задачи их изначального предоставления труду. Это две совершенно разных задачи, и они вообще в разных плоскостях находятся.

Если вы дали человеку поле, а он на нём ничего не вырастил, то он, может быть, лентяй, тунеядец, или имеет иные источники пропитания, или, может быть, ему не хватило техники, знаний… Но если вы человеку поля не дали – то сразу можно быть уверенными, что он ничего не вырастит ни вам, ни себе. И тут нелепо-неуместны вопросы – ленив ли он, компетентен ли он, ответственный ли он человек и т.п.

Причём тут это, если поля, на котором можно вырастить урожай – не предоставлено?

Современное производство – даже не поле – не только поле. У современного производства есть большая совокупность, именуемая «вводные» и большая совокупность «выводных».

Чтобы лампочка горела, нужно подключить её в сеть: ток входит и выходит без короткого замыкания. Если эти провода ввода-вывода обрезаны – что и зачем говорить о лампочке?! Перегорела она или не перегорела, яркая она или тусклая – да вы этого даже не узнаете, пока к сети не подключите!

Что вы дали российскому производству, кроме «свободы» (то есть умывания рук от всякой заботы и помощи ему)? Если у производителя нет преимуществ ни при получении сырья, ни при сбыте – как он может с новым производством вклинится в уже существующее?

Это всё равно, что бегуну догнать другого бегуна не превышая скорости, с которой бежит догоняемый!

При прочих равных существует «преимущество раннего старта»: тот, кто делает машины давно всегда имеет преимущество над тем, кто только собирается их делать.

А раз вы ничего не дали производству – то и не ждите ничего от производства. В том числе и налогов не ждите.

В нормальном обществе налоги – это проценты с предоставленного производства кредита государственной поддержки. По принципу «вы заботитесь обо мне, защищаете меня – а я за это кормлю и обслуживаю вас».

А в дебильном обществе налоги – рэкет. Поймать человека, для помощи которому государство палец о палец не ударило – и вышибить из него часть его прибылей.

А вы участвовали в создании этой прибыли, чтобы претендовать сейчас на долю в ней?!

Понятно, за что берёт хлеб князь у крестьян: если бы не его дружина, печенеги сожгли бы все поля и хлеба бы никому не понюхать. Князь с мечом нужен крестьянам даже больше, чем крестьяне князю! Он в большей степени кормилец мужика, чем мужик – его кормилец…

Государство, как коллективный организатор благополучия и сбыта – понятно и близко производителю. А государство - рэкетир –страшно далеко от него. Не видя в нём никакой пользы, производитель:

1) Уводит доходы в тень.
2) Если не получается – сокращает или вовсе закрывает производство.
3) Стремится избавиться от бесполезного, но жадного нахлебника – либерального государства.

Для того, чтобы трудящиеся могли укрепить своим трудом государство – государство сперва должно укрепить положение трудящихся.

Их богатством оно и богато.

Никаких иных форм государственного величия и экономического развития научная экономика не знает.

Их «знают» только либеральные шаманы, с их бубнами пустословия. Но к научной экономике они не имеют ни малейшего отношения…

<hr/>

Инструмент – то, чем делают. Конструмент – то, из чего делают, к чему прикладывают инструмент. Кводомент – то ради чего делают, цель действия.