«Вялотекущий гнойник»: что ждет Донбасс после ликвидации Захарченко

Путину не важно, кто выполняет функции «начальников» оккупированных территорий: убрали одного – поставят другого. В зависимости от этого радикально политика не изменится.

 

После ликвидации главаря самопровозглашенной «ДНР» Александра Захарченко многие задаются вопросом – что дальше? Как это отразится на ситуации на Донбассе, на боевых действиях? Как скажется на переговорном процессе по урегулированию ситуации на востоке Украины? Однако я не думаю, что после смерти Захарченко произойдут какие-либо судьбоносные изменения. Об этом пишет автор на сайте «Главред».

Причина проста: конфликт на Донбассе определяется не конкретными персонами типа Захарченко, Плотницкого, Мозгового, Гиркина и других, а ресурсами. А точнее – наличием или отсутствием политических, военных, финансовых и прочих ресурсов.

Так вот у России ресурсов для присоединения Донбасса нет и не будет, потому что российская экономика не крепнет, а санкции только становятся жестче.

К тому же, попытка присоединить Донбасс к РФ, во-первых, ожидаема, а Путин старается не делать того, что ожидаемо. А, во-вторых, такая попытка будет сопровождаться совершенно несоразмерными издержками: санкциями, международной изоляцией, новым бегством капитала из России и т.д. На это Путин пойти не может.

По сути, Путину не важно, кто выполняет функции «начальников» этих территорий – то ли «Ташкент», то ли «Батя», то ли и.о. Захарченко. Это не важно: убрали одного – поставят другого. В зависимости от этого радикально политика не изменится.

Заявления Лаврова и Пескова о том, что минский процесс себя исчерпал, что о встречах в «нормандском формате» не может быть и речи – это просто удобный повод для того, чтобы зафиксировать уже давно сложившуюся реальность.

Минский процесс изначально затевался для того, чтобы перевести конфликт из «горячей фазы» с использованием военных соединений в фазу тлеющего конфликта. «Горячая война» Москве была не выгодна, потому что при активных событиях все больше бурятских танкистов оказывается в плену, все больше заблудившихся грибников оказывается по ту сторону линии фронта, тем самым все очевиднее становится вмешательство России в дела другого государства. Путину это не надо.

Поэтому, поскольку «горячая фаза» Москве была не нужна, ей было выгодно затянуть историю в виде хронического «замороженного» конфликта, приблизительно как в Приднестровье, а не военных действий, связанных с крупными военными операциями с использованием танков, артиллерии, самолетов.

Это был взаимный интерес и Киева, и Кремля. И «Минск» эту задачу решил.

И что бы там ни говорили в Киеве – мол, «мы вернем Донбасс», Украина тоже была в этом заинтересована. Киевские политики – не идиоты, они понимают, что вернуть территорию с четырьмя миллионами голодных злых и антикиевски настроенных избирателей, территорию, в которую нужно вбухивать десятки миллиардов долларов для восстановления, территорию, где менеджмент находится в руках полевых командиров, где под каждым камнем лежит куча оружия – это чрезвычайно дорогое и долговременное мероприятие. И реализовывать его совершенно не хочется Киеву. Поэтому я всегда со скепсисом относился к заявлениям Киева о том, что «уже во вторник мы вернем «Л/ДНР», если не во вторник, то в пятницу».

Не вернут, да не очень-то и хотят вернуть. Да и опять-таки, ресурсов для этого нет. Хотя, как патриотические лидеры, они должны заявлять, что никогда не смирятся с потерей территорий. Да, не смирятся… Точно так же на Кипре, где уже 50 лет не могут смириться с разделенным существованием Северного Кипра. Или в Приднестровье – почти 30 лет не могут смириться…

Так что минский процесс, поскольку он выполнил свою не артикулируемую, а реальную задачу, исчерпал себя, он больше не нужен.

Переговоры в «нормандском формате» – это не механизм достижения каких-то реальных соглашений. Это – лишь механизм поддержания диалога. Будет Москва участвовать в этих переговорах в «нормандском формате» или не будет – это не важно. Это всего-навсего лишь «розочка на торте», чисто внешнее проявление. Все эти жесткие заявления – признак того, что Москва ничего сделать не может.

На присоединение «Л/ДНР» к России Путин ни за что не пойдет. Ему и так приходится платить 2-5 миллиардов долларов за содержание этих «черных дыр». А если эти территории Россия возьмет в свой состав, это будет значить, что она получит 4 миллиона раздраженных голодных людей, которые чего-то ждут и на что-то надеются, а еще кучу отморозков с оружием, которые привыкли грабить, «отжимать» и т.д. Путину это совершенно не нужно.

Можно только искренне пожалеть людей, которые будут жить на Донбассе в ближайшие годы.

При этом в России будут делать страшные глаза, играть желваками и мускулатурой, пугать, делать какие-то устрашающие телодвижения – это все для телезрителей. Но реально – нет ресурсов ни на что.

Какие ресурсы у Лаврова? Какие – у Пескова? Вот, к примеру, Путин без каких-либо расследований сразу же после убийства Захарченко заявил о том, что это – дело рук украинцев. А уже через пару часов с негодованием, сверкая глазами, он сказал, что это «так даром им не пройдет». Кому не пройдет? Почему не пройдет? И что он сделает?

Путин ничего сделать не может. Разве что ухудшать условия жизни в Украине: где-то устроить провокацию, где-то еще подбросить дров в тлеющий конфликт, поддержать венгерские или польские претензия к Украине – везде, где можно, вбить клин.

Но все это – стратегия мелочевки. Крупных действий Путин себе не может позволить, потому что ему просто не хватает ресурсов.

Поэтому Украине бояться не надо, а опасаться стоит. Киеву нужно готовиться к такого рода действиям, понимать реальные возможности, которые есть у Путина (их не так уж много), понимать степень остервенения московского руководства (это остервенение нарастает по мере успехов Украины, включая и Томос).

Совершенно понятно, что для Путина будет желательным максимально раскачать ситуацию в Украине. Как? Через Медведчука, через Тимошенко, через Порошенко, через «Правый сектор», через коммунистов? Все это не важно, это лишь вопрос техники. Раскачивать ситуацию Россия будет. Но вот переходить к прямым военным действиям – вряд ли, кишка тонка. 

ДМИТРИЙ ОРЕШКИН

Российский политолог. Кандидат географических наук