Халява как добродетель: какими были пенсии в Древнем Риме

Древние римляне обожали халяву. Причем обожали на протяжении всей истории: от эпохи легендарных первых царей до времен республики и империи. А императоры и сенаторы поддерживали эту любовь, так как понимали, что подачки народу — основа стабильности. И именно любовь римлян к халяве привела к появлению такой, по современным меркам, справедливой и неотъемлемой вещи, как пенсия.

КОНГИАРИЙ — ЕЩЕ НЕ ПЕНСИЯ, НО УЖЕ БЛИЗКО

В мире римской политики и гражданской жизни существовало понятие liberalitas. Оно означало благородную щедрость и очень ценилось в обществе. Неудивительно, что с развитием популизма эта добродетель одной из первых превратилась в предвыборный инструмент.

Для того, чтобы добиться популярности у народа, зачастую было достаточно показать себя щедрым. Желательно, безрассудно щедрым. Будущие сенаторы соревновались за любовь избирателей, а цари покупали лояльность граждан, боясь, как бы те не взбунтовались.

Эти фестивали халявы назывались конгиариями, и были не настолько уж вульгарным подкупом населения, как может показаться. Точнее, все было несколько тоньше. Это было чем-то вроде пункта в общественном договоре:

— Покажи, на какую щедрость способен, рискни разориться на подачках, и мы, так уж и быть, позволим тебе править нами.

Но до пенсии, понятное дело, было еще далеко.

Со временем конгиарии превратились из местечкового аттракциона невиданной щедрости в важный элемент государственной политики. Сам легендарный Нума Помпилий, один из первых царей Рима, еще во времена, когда никто и помыслить не мог о его грядущем величии, понял главную фишку конгиария. Иногда нужно отдать народу часть своих богатств, чтобы он не восстал и не отобрал их все. Такой своеобразный налог наоборот.

Поначалу римские военачальники и должностные лица раздавали натуральные продукты (особенно в ходу было масло и зерно), но потом перешли на более удобные деньги. Позиционировалось все как подарок народу Рима, а не социальные выплаты неимущим, поэтому было нормально расщедриться на вино. Например триумфатор и великий расточитель Лукулл в честь своих побед отдал плебсу 100 тысяч бочонков вина.

Конгиарии стали неотъемлемой частью жизни Рима, так что однажды случайные подачки народу превратились в нечто вроде постоянной социальной программы. Императоры тратили умопомрачительные средства на то, чтобы покупать лояльность граждан. Суммы конгиариев часто были сравнимы с годовым бюджетом всей империи. Позже Рим и вовсе дозрел до некоего подобия пособий по безработице.

При императоре Октавиане Августе развитие получила так называемая Cura Annonae — служба, занятая регулированием фуража в столице.

Ее главной обязанностью стала регулярная раздача зерна малоимущим. Безработные и нищие могли получить от правительства еду просто за свой скорбный и голодный вид. Причем вскоре оказалось, что «безработных и нищих» в Вечном Городе подозрительно много — что-то около 320 тысяч человек.

Октавиан Август

Однако правительство закрывало глаза на эту страсть горожан к бесплатному. Пусть лучше выпрашивают еду, чем бунтуют. При императоре Траяне социальное обеспечение стало даже больше, а к раздачам еды присовокупились денежные конгиарии. К великой римской формуле «хлеба и зрелищ» добавился архиважный элемент: «бесплатного хлеба и зрелищ!».

Минусы таких массовых выплат оказались знакомы современному обществу.

Рим породил целую прослойку профессиональных и потомственных получателей пособий.

К сожалению, этим все не ограничилось. Из-за постоянной раздачи хлеба крестьянам стало попросту невыгодно выращивать зерно на родине, в Италии, и в долгосрочной перспективе это стало одной из множества косвенных причин краха Римской империи.

AERARIUM MILITARE — УЖЕ НАСТОЯЩАЯ ПЕНСИЯ.
НО ТОЛЬКО ДЛЯ ЛЕГИОНЕРОВ

Конгиарий не был пенсией, скорее прообразом современных пособий по безработице и всевозможных предвыборных подачек. Но сама по себе концепция конгиария подтолкнула правителей к созданию первых пенсионных реформ.

Опять же, главной причиной была забота о лояльности граждан. И нет ни одного слоя населения, чьей лояльности стоит добиваться больше, чем военные. Поэтому неудивительно, что первые в мире государственные пенсии были назначены именно легионерам.

Действительно, зачем подкупать неблагодарный и неоднородный плебс, если можно купить лояльность войск, которые, если понадобится, поставят плебс на место?

Изначально особой нужды в заискивании перед войсками не было. Армия была призывной, и после сезонных войн отслужившие граждане возвращались по домам. Но с того момента, как армия Рима стала профессиональной, правила игры изменились. Теперь для того, чтобы удержаться на своем месте, император просто обязан был одаривать свои легионы. В противном случае те переходили на сторону более щедрого претендента. Со временем дело дошло до предельно циничных сделок: преторианцы открыто выставляли императорскую должность на аукцион, как какого-нибудь поросенка. Кто платил больше, тот и становился правителем.

Такие нерегулярные, но крайне щедрые выплаты назывались донативами и очень быстро стали бездонной ямой для бюджета. Марк Аврелий, даром что император-философ и скромный мудрец на троне, однажды за один раз отдал своим войскам в подарок свыше миллиарда сестерциев, то есть больше, чем весь годовой бюджет империи.

Еще одним способом удержать солдат в повиновении была их обыденная зарплата, стипендиум, точнее, то, как именно она выплачивалась. Половина стипендиума оставалась в распоряжении части, и скопившиеся за службу деньги выдавали только во время демобилизации. Зная об этом, легионеры не дезертировали и с меньшим воодушевлением думали об измене.

Так что пенсионный фонд, созданный для военных, был не внезапной инициативой, а эволюцией обычая подкупать собственные войска. Довольно иронично, что первая в истории пенсия — не столько продукт социального развития, сколько результат декаданса.

Император Октавиан Август, не просто так считающийся отцом нации, видел пользу не только в обильных конгиариях для простого люда. Он мечтал создать систему лояльности войск, которая будет гораздо стабильнее, чем простой перекуп армии у конкурентов.

Такой системой оказалась Aerarium militare, военная пенсия. Но построена она была хитрее, чем просто выплаты по старости. Любому легионеру, отслужившему двадцать лет, или преторианцу, отслужившему шестнадцать, полагались единовременные выплаты.

Легионеры получали двенадцать тысяч сестерций, преторианцы — двадцать. По тем временам это были значительные суммы, настолько, что из-за одной только пенсии служба в армии начала считаться источником богатства. Кроме того, и это даже мудрее, военные пенсионеры получали в награду земли в завоеванных территориях. Так ветераны оказывались рассеяны по империи и не могли стать костяком мятежа.

Очевидно, что до пенсии умудрялись дожить и дотерпеть немногие. Однако сама призрачная тень богатой и безмятежной старости вселяла в солдат верность и, без шуток, патриотизм. Потому что одной из главных причин, по которой Август провел пенсионную реформу, было желание сделать солдат лояльными не командирам, а государству в целом и императору как его воплощению, в частности.

И, точно также, как в наше время, государство манипулировало этими пенсиями по обстоятельствам. В те годы, когда казна была пуста, императоры просто поднимали пенсионный возраст или издавали бессрочный указ о приостановлении выхода на пенсию.

Радости у легионеров и преторианцев такие решения не вызывали, но и бунта ветеранов удавалось избежать — мало кто захочет поднимать на копья императора, когда остался год или два до собственного поместья и богатства.

   Владимир Бровин