Очень важный тип и очень важный закон советской жизни. И постсоветской тоже, и русской тоже

"...прежде всего и выше всего я ценю, конечно, «Председателя», потому что он открыл очень важный тип и очень важный закон советской жизни. И постсоветской тоже, и русской тоже. В России получается не то, для чего есть предпосылки, и не то, что хорошо финансируется или поощряется государством. В России получается любое дело, в основании которого стоит, лежит, находится вот этот вот уникальный трубниковский тип — герой, не могущий смириться с поражением.

В конце концов всё равно ничего не получится, все колхозы развалятся, их нормальная среда и нормальное будущее — это именно развал. В конце концов все олигархи либо уедут, либо будут раскулачены государством, разолигархены, разъевреены — назовите как угодно. В конце концов государство сожрет всё и дотянется до всех.

В России всегда всё заканчивается одинаково, и сельское хозяйство — при всей его успешности иногда — всё равно всегда выглядит так, как оно показано в первой серии «Председателя». Это грязь, непогода, рискованное земледелие, страшный надсад, ужас и окрики начальства.

Но при всём этом если в основании дела стоит безумный человек, для которого проигрыш оскорбителен, человек, который готов своих единомышленников защищать как угодно, стоять за них горой,— конечно, он стоит за них из интересов дела, нет в нем особого гуманизма, но он своих не сдает! И вот поэтому вокруг Трубникова формируется небольшая гвардия, как вокруг Петра Первого, собственно говоря.

Вот у такого человека получается. Всё движется одиноким самоотверженным безумным пассионарием. Пусть таким, как Петр, пусть таким, как Трубников, пусть даже иногда таким, как Ленин, но добиться чего-то здесь может только человек, наделенный сверхчеловеческой энергией, абсолютной верой и, конечно, достоинством. Это действительно какое-то чудо. И когда мы смотрим на Россию сегодняшнюю, мы понимаем, что сдвинуть что-то с места, организовать поисковую команду, производство, телеканал может только вот такой безумец. Когда он умрет, дело умрет тоже вместе с ним, но пока он жив, всё тоже будет крутиться.

Он — единственное, что может противостоять русской энтропии".