70–75% жителей России считают себя православными (окончание)

Заканчиваю предыдущую тему.

Именно участие в таинстве Святого Причащения, таинстве Евхаристии делает человека христианином.

– Очень интересная тема Вами поднята, касающаяся того, что в нашем понимании патриотизм, православность, духовно-нравственное воспитание смешались. Не кажется ли Вам, что поэтому мы вроде бы ощущаем себя патриотами, православными, радеющими о судьбе своей страны и своей Церкви, но фактически не понимаем, что значит быть патриотом, православным?

 

– Наверное, так оно и есть. Должно пройти несколько поколений, чтобы пришло осознание, что такое быть патриотом. Наша государственность в существующем виде – не такая уж устоявшаяся. В Советском Союзе было одно понимание патриотизма, во время Ельцина об этом говорили мало. А современное понятие патриотизма нередко с большим перехлестом идет в ту или иную сторону. Взаимодействие Церкви и государства может заключаться как раз в необходимости просвещения, именно духовного просвещения простого народа, с помощью в том числе и государства. Государство как раз может помочь Церкви в катехизации, в просвещении, если это будут правильно расставленные, правильно отделенные друг от друга вещи. Но для этого нужно время, понимание, нужно желание всей Церкви.

А церковная жизнь у нас, сами понимаете, развивается тяжело. Может быть, когда-то и придет время, когда государство сможет заботиться, чтобы граждане были и патриотами, и разумными христианами еще.

 

– Кто-то из наших зрителей возразит: при чем здесь государство? Мы живем в светском государстве, и никто не обязан поддерживать или выражать свою поддержку какой-то определенной конфессии.

 

– Конечно, это правда. У нас законы построены соответствующим образом. Но ведь, так или иначе, государство поддерживает какие-то церковные инициативы, поддерживает сохранение древних исторических архитектурных комплексов, и так далее. Если у государства есть желание, чтобы народ, который осознает себя православным, называет себя православным, был народом христианским не просто на словах, а на деле, то государство может в этом и поучаствовать.

Просто называть себя христианином и быть христианином по своей сути – это разные вещи. И гражданин для государства в случае какой-то беды, будучи христианином, сможет быть гораздо в большей степени Гражданином (с большой буквы), чем если бы он был христианином на словах.

Это всегда так. Если что-то в душе человека поверхностно и только на словах, что случись – и человек будет думать только как спасать свою шкуру. А если человек христианин, тогда у него уже включатся сами собой понятия жертвенности – «возлюби ближнего своего, как самого себя», «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя». Вот государство заинтересовано в том, чтобы граждане были Гражданами с большой буквы и в случае нужды это все вспомнили? Конечно, заинтересовано. Поэтому я считаю, что оно может помочь Церкви именно в подлинном христианском воспитании народа.

 

– В 90-е годы, когда Церковь получила свободу, когда начали возвращаться храмы и у людей был духовный голод, многие начали приходить в храмы, многие покрестились. На самом деле, приходили не только даже в храмы: количество сект в то время тоже резко увеличилось. У людей просто был духовный голод. Что тогда искали люди, почему? Случился ли после этого отток пришедших в храмы? Если да, то почему он случился, что с этим можно сделать, как вообще это людям напомнить?

 

– В те годы, в конце 1980-х – начале 1990-х, особенно в начале 1990-х, действительно был огромный приток людей в храмы. В особенности был приток за принятием таинства святого Крещения. Я тогда был пономарем в Вознесенской церкви (в 1991 г.) – помню, как в воскресный день два священника с трудом справлялись с огромным числом крещающихся: их было иной раз по 150 человек, а на буднях могло прийти 50, 60, 70 человек – это тоже огромный труд для одного священника: чтобы всех погрузить, окропить, помазать, священник трудился по 2–3 часа, и это было действительно очень для Церкви радостно, но для священников это был неимоверный труд.

Однако затем часть этих людей в Церкви осталась, а часть от церковной жизни отошла (вернее, даже не вошла в нее). Со временем произошло перераспределение. Число крещеных сильно возросло, но людей, которые практикуют христианство на самом деле, придерживаясь тех правил, которые советует соблюдать своим прихожанам Церковь, всегда было немного. И сейчас нет притока взрослых людей. Это очень большая редкость, когда взрослые люди приходят за Крещением: все, кто желал, уже крещены – в основном, когда речь идет о Крещении, то именно маленьких детей (в какое-то время погружальные бассейны для взрослых, так называемые баптистерии, были востребованы, а сейчас практически нет – сейчас речь идет о Крещении детей). Но из людей, которые приносят детей, очень немногие желают прислушаться к тому, что Церковь рекомендует.

Ребенок воспримет христианство только, если ему покажут пример родители, а если родители примера не покажут, тогда у него будет совершенно другой стереотип в голове: «Папа и мама меня в церковь не водили по праздникам, чего же я своих детей буду водить?» – и так далее.

Очень важным моментом в притоке людей в 1990-е годы было ощущение своей вины перед Церковью, ведь тогда всплыла правда о том, каким гонениям Церковь подвергалась, сколько епископов, священников, монахов и мирян-активистов было погублено большевиками. И тогда люди приходили, участвовали в созидании церковной жизни: они понимали, что с Церковью поступили несправедливо. Но сейчас бытие Церкви совершенно другое, ведь люди хотели этот импульс вложить в свою жизнь, и они его уже вложили – и многие из них уже состарились и сейчас активного участия в жизни Церкви не принимают. Пришло поколение, у которого нет ощущения вины перед Церковью и которое от Церкви требует чего-то своего, понятие чего уже утвердилось в их головах, в том числе и с экранов телевизоров. Эта мешанина, о которой я сказал, у них в головах уже есть, и священнику иной раз требуются колоссальные усилия, чтобы просто убедить человека: чтобы считать себя христианином, нужно о христианстве что-то знать. Хотя бы прочитать катехизис – научение, самую основу того, что должен знать каждый христианин. Но, увы, человеку нужен иной раз сам факт.

Мало наши люди знают о христианстве, об основах даже не богословия, а просто об основах веры. Был такой интересный опрос, когда людям предлагали православное и римо-католическое учение о Святом Духе (людям, которые явно это не знали). И им больше нравилось римо-католическое учение об исхождении Святого Духа от Отца и Сына. Они говорили: «Вот это правильное», а православное учение об исхождении Святого Духа только от Отца они оставляли в стороне, и только малая часть людей ответила иначе. Это были именно не просто граждане, а люди, которые осознавали себя православными христианами. Первый вопрос был: «Считаешь ли ты себя православным христианином?» – «Считаю» – «Ответь, пожалуйста, на такой вопрос». И люди выбирали римо-католическое понимание этой основы веры – просто потому, что оно им больше нравилось! Оно более полным им казалось.

Представляете, какая катастрофа? И только малое количество людей (в пределах, помоему, 14%) честно говорили: «Я не знаю», а большинство сознательно выбирали неправильный пункт: у них была невероятная самоуверенность, уверенность, что «они это знают, они могут выбрать, это же так естественно»! А как раз знаний у них не было. Вот это очень большая беда.

 

– Спасибо Вам за разговор. Думаю, такие беседы полезны и для наших зрителей: это пища для размышления о нашей церковной жизни, вообще о нашей жизни, о патриотизме, о воспитании.

 

– Дай Бог всем нам духовной мудрости, активности в постижении духовных глубин христианства. Дай Бог, чтобы все мы – и духовенство, и миряне – были христианами, и не просто христианами, а христианами с большой буквы, учениками Христа Спасителя.