Суд по понятиям

Судья Данилкин, о котором так много писалось в последнее время, свой выбор совершил. Он признал Ходорковского и Лебедева виновными практически по всем статьям, после чего удалил из зала прессу, а чуть позже - жену и дочь главного обвиняемого. Чуда не произошло: хищение неподъемных сотен миллионов тонн нефти отныне становится юридической истиной в районной инстанции.

Это был непростой выбор.

С одной стороны, человек в судейской мантии не мог не прислушаться к мнению национального лидера. По-видимому, для того чтобы это мнение услышать, он и перенес оглашение вердикта с 15-го на 27 декабря. А приговор, прозвучавший из уст Путина в ходе "прямой линии", был однозначен: сажать.

С другой стороны, на сей счет высказался и тот, кого мы называем президентом. Отвечая на вопросы телевизионных начальников, он прямо запретил своему премьеру, в ряду прочих должностных лиц, комментировать ход процесса до вынесения приговора. То есть вступил в заочную полемику с нацлидером и предложил Данилкину судить по закону, не обращая внимания на выкрики с мест.

Вот он и стал судить по закону. Взвесив все аргументы "за" и "против", оценив чисто конкретные доводы питерского чекиста ("вор должен сидеть в тюрьме", "руки в крови" и т.д.) и абстрактные пожелания питерского юриста. На весах Фемиды Путин оказался потяжелей Медведева.

Он вряд ли ошибся - судья Данилкин.

Мы живем в путинскую эпоху, которой не видно конца. Эта небывалая эпоха, соединившая в себе дикую коррупцию и непримиримую борьбу с ней, прямой бандитизм правоохранительных органов и яростную охоту на оборотней в погонах, абсолютный судебный произвол и проникновенные речи об опасности правового нигилизма, характеризуется двойственностью. Полнейшим несоответствием слов и поступков. Лживостью, возведенной в принцип.

Человек вполне современный, председательствующий в Хамовническом суде является одновременно и лицом этой эпохи, и послушным исполнителем ее приказов. Приказы отдает Путин, поэтому судья Данилкин, подобно судье Колесниковой на прошлом процессе, просто зачитывает обвинительное заключение, иногда допуская и некоторую карательную отсебятину.

Так, объем "похищенной нефти", сниженный прокурорами в ходе слушаний, он оставляет в прежнем виде. Он знает, что никто из тех, кто реально управляет Россией, за эту мелкую ошибку в расчетах его не осудит. Зато у вышестоящей инстанции будет повод слегка смягчить приговор - как в прошлый раз. На год, быть может. В строгих рамках гуманизма, о котором с таким презрением отзывался недавно Путин, комментируя дело Ходорковского.

Все понятно и подсудимым, их адвокатам и родне. Не зря же незадолго до вынесения приговора Михаил Ходорковский опубликовал статью, в которой близко к тексту цитировал своего великого тезку, ту главу из "Мастера и Маргариты", где речь идет о прокураторе и его верной собаке. "Беда в том, - продолжал никем не останавливаемый связанный, - что ты слишком замкнут и окончательно потерял веру в людей. Ведь нельзя же, согласись, поместить всю свою привязанность в собаку. Твоя жизнь скудна, игемон, - и тут говорящий позволил себе улыбнуться".

Михаил Борисович тоже позволил себе улыбнуться: "Любовь к собакам - единственное искреннее, доброе чувство, прорывающее ледяной панцирь "национального символа" начала 2000-х. Любовь к собакам, как и любовь к футболу у этих детей, заменившая любовь к людям..." Он позволил себе даже пожалеть Путина, а с ним и всех нас, заключенных в своем собачьем времени, как в тюрьме.

Он тоже совершил выбор - вместе с Платоном Лебедевым, Алексеем Пичугиным, Светланой Бахминой, Василием Алексаняном. Выбор, для эпохи нетипичный. Выбор, достойный восхищения, отзывающийся болью. Выбор свободного человека, не пожелавшего уклониться от своей судьбы.

Сохраняется выбор и у того, кто еще вчера с такой отвагой учил своего премьера азам юриспруденции. Перечеркнув все приговоры, он может помиловать Ходорковского и Лебедева. Одним росчерком пера отправив в историческое небытие эпоху, которая кажется бесконечной. Однако сделать это ему будет еще трудней, чем судье Данилкину судить по закону. Если он вообще чем-нибудь отличается от этого судьи.