Гранатовые бусы

              ГРАНАТОВЫЕ БУСЫ
              Ретро
      

         Анна приехала в Ставрополь по направлению Министерства просвещения как молодой специалист. Молодому специалисту было уже под сорок, потому что самое интересное время: учёба в институте, работа со студентами, аспирантура — пришло к ней поздно.

       Ставропольская кафедра приняла преподавателя со стороны настороженно и отчужденно. Много позже к Анне придёт понимание кто есть кто, не имея в виду должности. Здесь были кафедральные львицы по своему преподавательскому и должностному уровню, и по манере одеваться тоже. Бижутерия в почти женском коллективе признавалась только натуральная. Бытовало негласное правило в этом плане: или на тебе золото и натуральные камни, или ничего. Налюбовавшись украшениями, подобранными в тон одежде и со вкусом, толком не понимая, из чего сделана эта неброская красота, Анна решила освежить свой дежурный кримпленовый костюм бусами, искусственными, конечно, но подходящими по цвету.

       При появлении обновы, как правило, кто-то подходил к тебе, ощупывал, участливо спрашивал о цене и, конечно, хвалил. Иногда, если вещь стоящая, в обсуждение включались все присутствующие дамы на кафедре. Дешёвые бусы Анны Петровны никем не были замечены. И только пожилая лаборантка, женщина из бедного прошлого, нагнувшись над столом, где сидела никем не видимая Анна, полушёпотом сказала:

- К этим бусам я долго присматривалась (ювелирный магазин располагался на одном квартале с институтом), а вот Вы опередили меня. Они очень идут к Вашему костюму.

- Спасибо, Софья Константиновна, на добром слове.

      Со временем Анна усвоила название камней и металлов, которые чего-то стоили. После работы часто заходила в магазин исключительно для пополнения знаний, ну и полюбоваться тоже. Холода пришли, не дожидаясь зимних месяцев. Польское пальтишко было изготовлено из драпа, будто специально сделанного для пропускания ветра. Холодные струи буквально впивались в спину. Чеховская Каштанка сказала бы: «Нет, так жить нельзя, надо застрелиться». А Анне Петровне надо предстать перед аудиторией со счастливой улыбкой даже в том случае, если бы она превратилась в сосульку или в негнущееся бревно.

      На выходные (благо, родители жили недалеко) приехала к маме за подмогой, вся посиневшая и трясущаяся от холода.

- Боже мий, Нюся, хиба ж цэ пальто для зимы? Им хорошо летом мух из хаты выгонять. Легче, чем фартух.

       Поскребли по сусекам, собрали денег на тёплое пальто. Целую неделю после занятий Анна ходила по магазинам, примеряла: то велико, то мало, то весеннее, то осеннее. Особого выбора в те времена не было; вот если бы попасть в Москву или Ленинград, но такая возможность могла появиться летом, во время отпуска или командировки.

       Чтобы поднять настроение после утомительных пустых поисков, заходила в ювелирный, где в ярких подсвеченных витринах мерцали разноцветные камни, золото, серебро. Тянуло постоянно к серединному, ограниченному со всех сторон стеклом прилавку: там, вытянутые по всей длине, отдавали лучиками тёмно-бордовые прозрачные индийские бусы из натурального граната. Бусинки точь-в-точь повторяли зёрна южного фрукта, только что без косточек внутри. Сколько сил и умения нужно было вложить мастеру в каждое зёрнышко, чтобы так точно отполировать форму!

       Ходить по магазинам и рынкам для Анны всегда было делом тягостным; начинала слегка кружиться голова, терялась правильная ориентация в направлении, портилось настроение. Наступал момент «стоп», такой знакомый Анне в изнурительном бесплодном деле, когда она точно знала, что нужно переходить к чему-то другому, ибо от однообразия организм начинал тупо буксовать.

       Пронизывающему ветру вскоре нашлось препятствие – старая пуховая безрукавка, не короткая, прикрывающая поясницу и даже более того. Правда, видок у неё был ещё тот, но, к счастью, на кафедре имелся закоулок-раздевалка, где незаметно можно снять свалявшуюся, похожую на старую кошку одежонку и быстренько завернуть её в великолепное польское манто-решето. Про надобность тёплого пальто было забыто, как у Л.Толстого «про батарею Тушина». Но деньги есть. И лежат в ювелирном магазине гранатовые бусы. А это значит, что их можно купить.

       Анна впорхнула в аудиторию уже после раздавшегося звонка. Лекция прошла в приподнятом настроении, в полном взаимопонимании. На кафедру после двух пар возвратилась немного уставшая, но раскрасневшаяся и вполне довольная собой. Гранатовые бусы приятно холодили шею. Добрая Софья Константиновна сразу же дала оценку внешнему виду Анны:

- Анна Петровна, Вы сегодня как цветок: и щёки, и бусы, и платье – всё в одном тоне.

      За столами сидели женщины, львицы и не львицы. Они слышали романтическую похвалу «нашей Софушки», но никто не повернул головы, все на момент стали глухими. Только старушка Климова, знающая толк в методах общения между людьми, небрежно заметила: «А, это такие же, как у нашей Кларочки». Её фраза упала бомбой: как можно было слямзить украшение у самой главной львицы?

       Свинство – это по меньшей мере, а по большей - безмерная радость и ликование её главного врага – Виктории Чистяковой; их несовместимость по всем направлениям знали не только родственные кафедры, но и весь институт.

В голове Анны закрутилась невесть откуда взявшаяся скороговорка: у Клары украли кораллы; и опять – у Клары украли кораллы. Сама Клара, отрешённая от всего мира, сидела за последним столом, целиком поглощённая вопросами смысловых обертонов художественного текста.  Медленно подняв голову, увидела впереди сидящую Анну, на шее которой тускло поблёскивали почти чёрные без света гранатовые бусы. Без всякой реакции снова уткнулась в свои бумаги, подперев ладонью лоб, дескать, плевать мне на ваши гранаты, есть дела поважнее. С тех пор индийское изделие красовалось только на шее Анны.

       Защиту диссертации Анны в Ростовском университете назначили на декабрь. В Ростове она всегда останавливалась у Тамары Ефимовны Гильченок, теперь уже бывшего преподавателя кафедры, на которой Анна значилась соискателем. Эта женщина, инвалид с детства, с трудом передвигавшаяся, была великим оптимистом по жизни. В её квартиру приходили многие с кафедры: одни, чтобы помочь убрать в комнатах, другие – набраться ума, третьи – избавиться от хандры и приобрести нужный тонус. Анна получала здесь многое.

       Тамара не щадила недостатков армавирской аспирантки, но облекала их в такую форму, что хохотали они вместе до слёз и просиживали до полуночи в разговорах и духовной радости друг от друга. После короткого приветствия и обязательных обоюдных подкалываний Анна машинально потрогала бусы – на месте ли. Свою озабоченность объяснила так: леска тонкая, дважды уже рвалась, толстая же в отверстие бусинок не проходит. Тамара тут же высказала свои пожелания.

- Вот кабы леска лопнула, когда ты ехала в троллейбусе.

- Почему?

- Бусы рассыпались бы по всему салону, ты бы стала их собирать, а люди наступали бы тебе на руки, толкали в энное место, а ты бы лбом считала сидения в троллейбусе, и, наконец, выпихнули бы тебя в такой позе наружу. А ещё лучше, если бы водитель раньше времени закрыл дверь и передавил тебя пополам. Ну можно одну голову оставить снаружи. Представляешь, какая картинка нарисовалась бы: едет троллейбус, а в низу двери чья-то голова торчит… Правда, не профессорская, как у фантаста Беляева.

- Ну, Тамара Ефимовна, голову-то пощадите, ведь послезавтра защита.

- Так сейчас уже и безголовые защищаются. На прошлой неделе слушали полячку, точно безголовая, а Совет дружно проголосовал «за».

- Ну, то полячка, а свою сразу зарубят, не посмотрят на авторитет научного руководителя.

- Тут ты права, к тому же председатель научного Совета – профессор Милых, а она на всю жизнь запомнила, что в Валимову, в молодости рыжеволосую красавицу с длинной косой, был влюблён её муж – царствие ему небесное. И уж, без сомнений, валимовскую аспирантку проглотили бы, ничем не запивая. Причина весомая - безголовая.

         Анна вдруг спохватилась: «Так смеются не к добру. Всё! Спать – и никаких гвоздей!»

     Перед защитой завтрашнего дня, оставив насмешки и юмор, умная, рассудительная Тамара предупреждала Анну:

- На защите бойся двух дам, самых активных членов Совета, любят задавать каверзные вопросы. Да ты о них слышала, обе профессорши – Белогорова и Синицына. Одна специалист в области стилистики, другая всю жизнь варится в методике преподавания языка.

- А Вам знакомы исследования такого-то? Как Вы связываете свою работу с постановкой такого-то вопроса? – язвила Тамара.

         И хотя названные корифеи работают не в области синтаксиса, но знать их труды, по мнению дам, надо.

- Что касается непосредственно твоей работы, то знай, что никто так глубоко не изучал твоей темы, как ты сама, - продолжала наставлять свою единомышленницу Тамара. – Будь уверена в своих ответах.

       На декабрь было назначено всего две защиты, Анна выступала второй. Пока докладывал болгарин, Анна, сидевшая в зале сбоку, нашла глазами тех самых дам. Они после доклада предусмотрительно молчали, потому что соискателям родственных соц. стран не принято задавать много вопросов; для приличия профессор Гвоздарёв кинул пару вопросиков вузовского уровня – и всё.

       Чувствуя себя сильнее болгарина, Анна уверенно начала своё выступление. Кинув взгляд на зал, заметила, что две дамы, поглядывая на неё, что-то бурно обсуждают. Но явно не тему доклада. Ах вот в чём дело: они хорошо разбираются в драгоценных и полудрагоценных камнях. Наверняка объектом разговора были гранатовые бусы Анны. Дамы так увлеклись, что стали вслушиваться только в последние фразы доклада.

- Вопросы к докладчику, пожалуйста, - предложила секретарь Совета.

       Все члены Совета, тихонько переговариваясь, ждали заумных вопросов двух львиц, а они молчали. Ситуация складывалась не лучшим образом: вялое обсуждение или его отсутствие – показатель работы Совета, низкий, естественно. Мужчины поактивнее очнулись, задали вопросы именно по работе, и с ними Анна вполне справилась.

   Несколько человек, знакомых и не очень, подошли с дежурными поздравлениями соискателя с успешной защитой.

- Спасибо бусам, - думала про себя Анна. – Спасибо, Индия, за подарок, стоимостью зимнего пальто.

Декабрь, 2011 г.