После Манежа

С прошлой субботы мы живем в новой стране. Тогда, 11 декабря, накануне Дня Конституции России, толпа фанатов и националистов под антикавказскими и исламофобскими лозунгами устроила настоящий погром в центре российской столицы. У самых стен Кремля – символа российской государственности - были разгромлены Манежная площадь, станция метро «Охотный ряд», вагоны Московского метрополитена.

В ходе погрома были избиты, как было отмечено в СМИ, граждане «неславянской внешности», попавшиеся под руку погромщикам. Впервые после фашистской оккупации российских земель граждан нашей страны избивали и, буквально, убивали на нашей же земле по национальному признаку под националистические выкрики.

Неправильные оценки

Все общественные организации России, так или иначе связанные с Кавказом, выразили свое предельное возмущение по поводу случившегося и решительно заявили, что все виновные в организации этого погрома должны понести самое суровое наказание, невзирая на национальную, социальную принадлежность, невзирая на чины и звания.

Было сказано много правильных слов о том, что если подобным преступлениям не поставить самый решительный заслон, завтра они грозят повториться снова и уже в других городах нашего Отечества. Что уже сегодня до нас доносятся весьма тревожные вести о попытках устроить националистически настроенной молодежью погромы, подобные московским в Санкт-Петербурге, Ростове-на-Дону и в Ставрополе. Однако, истинных причин случившегося никто даже и не обозначил.

В неофициальном информационном пространстве кавказские блогеры указывают на чудовищное несоответствие количества задержанных на самой акции на Манежной площади – 65 человек из 10 тысяч погромщиков – против 1200 человек, задержанных в среду, из числа кавказцев, якобы собиравшихся на митинг возмездия на площади у Киевского вокзала. И снова из этих цифр делаются совсем не те выводы, поскольку дело здесь, отнюдь, не в национальности задержанных в первом и во втором случае, а в том, кого из этих категорий граждан власти рассматривают, как свой основной электоральный ресурс...

Активно комментируют сегодня и оценки случившемуся со стороны политических и духовных лидеров России, которые воспринимаются кавказцами, как предельно мягкие и даже сочувственные по отношению к погромщикам. Помощник президента Аркадий Дворкович, к примеру, отметил, что власть должна слышать даже тех, кто прибег к насилию, чтобы быть услышанным. Протодиакон Андрей Кураев прямо пишет, что протест на Манежной «лишь по виду национализм», а по сути это «крик боли и отчаяния от того, что те, кто призваны нас защищать, нас же и предают»…

Все данные сегодня в запальчивости и в состоянии крайнего возбуждения оценки произошедшего окажутся неполными и недостоверными. Поскольку причина произошедшего в субботу на Манежной площади лежит гораздо глубже, нежели простая ненависть или нетерпимость местного населения к приезжим. Похоже, что сегодня вся страна переживает крайне болезненный этап слома себя прежней и обретения совершенно новых идентичностей и векторов развития.

Усталость русских

Русские к началу 21 века ощутили вековую усталость нести великую миссию и вытягивать на себе масштабные государственные проекты, накачивая социальной энергетикой и смыслами национальные окраины. Русские впервые ощутили свою потребность в собственном национальном проекте, в собственном национальном месте под солнцем. Оттого сегодня по всей России таким пышным цветом расцвели националистические общественные и политические движения.

И этот мощный процесс национализации русского сознания идет параллельно со все большим оформлением желанием избавиться от Кавказа, как от вечного генератора проблем и помех русскому проекту. Сегодня на волне подъема этнического национализма в русской среде, особенного на бытовом уровне, все четче проявляется, что воля к интеграции Кавказа у российской элиты умерла.

Если была бы реальная попытка интеграции региона с остальной частью России, мы бы увидели внутри самой России мощные инициативы и проекты, направленные на то, чтобы готовить сознание россиян к восприятию Кавказа, как полноценной российской территории, кавказцев, как полноправных граждан общей страны, продвигать новый и позитивный образ Кавказа…

И умерла эта воля к интеграции оттого, что умерла наднациональная идеология, наднациональные проекты. Эта воля к единению с Кавказом, в первую очередь, умерла у многих русских, которые после череды экспериментов и национальных катастроф 20 века впервые ощутили себя не связкой для сверх-государственных задач, а просто народом.

Со слов Бориса Межуева, во многом это произошло и оттого, что для сегодняшнего поколения россиян ушли внешние вызовы – прежние угрозы со стороны США, НАТО, западного блока, с которыми привык жить советский человек. Именно внешние угрозы и поддерживали имперскость России и держали в тонусе ее интеграционный потенциал. Эти крупные угрозы ушли с крахом СССР.Мелкие угрозы, как, например, со стороны Польши, оранжевой Украины, Грузии под управлением Михаила Саакашвили – не в счет.

А в последние 2 года ушли многие и из этих мелких угроз с гибелью президента Польши Качиньского и сменой политического режима на Украине. Оттого внешнее окружение России превратилось уж в какой-то совсем неприличный и нисколько не мобилизующий ни на что кисель. Президент Медведев даже готов искать на внешнеполитическом направлении хоть какие-то серьезные угрозы и вызовы, чтобы держать страну в тонусе, и не находит их.

И имперская рамка, имперские проекты как-то в этой ситуации сами отпадают за ненадобностью. И у россиян в ситуации исчезновения внешних угроз и великих мобилизационных проектов остаются чисто земные желания – жить спокойно, беззаботно, уйти от надоевших проблем Кавказа и бесконтрольной миграции, забыться в сладком потребительском рае…

И все это желательно среди своих, в своем привычном мире без этого ужасно раздражающего нашествия мигрантов. Те же самые настроения и у элиты. Ну и зачем в такой ситуации России Кавказ как южный форпост? От кого им отгораживаться и защищаться? Зачем его удерживать? Зачем вкладываться в этот регион?

Подобная ситуация и подобные настроения работают, конечно, против интеграционного проекта. А возгонка державности и темы внешних угроз при Владимире Путине, естественно, играли на интеграцию страны. Но сегодня и аргументы о том, что сохранение Россией Кавказа продолжает давать стране ощущение того, что мы все-таки держава, звучат все-таки уже не так убедительно...

Под толщей заклинаний

Вполне очевидно, что россияне, как утверждает Патриарх Кирилл, не просто пресытились стабильностью последних 10 лет, а оттого готовы ввергнуть страну в пучину межнационального противостояния. Россия за эти же годы, вообще, забыла, для чего ей нужен Кавказ. И слова Расула Гамзатова о том, что мы добровольно в состав России не входили и добровольное из нее не выйдем, повисают в воздухе нелепым пассажем престарелого горца.

Уверенность же самих кавказцев в том, что судьбы Кавказа и России неразделимы, находит все меньше понимания среди все более увеличивающегося круга российских экспертов и политиков… Под толщей дежурных заклинаний официальных федеральных, региональных и республиканских политиков о том, что Кавказе неотделим от России, через формулы Александра Хлопонина о том, что Кавказ – это четырежды стратегический регион нашей страны, формируется совсем другое отношение к этому краю.

В русской экспертной и интеллектуальной среде варианты избавления от надоевшего и вечно-проблемного Кавказа или его сдачи в обмен на некоторые преференции и дивиденды в политической игры с Западом обсуждаются уже без всякого стеснения. В то время, как сами кавказцы изо всех сил цепляются за Россию, как за гарант стабильности, в некоторых московских кабинетах уже вынашиваются планы по избавлению от этого сложного региона.

Несколько примеров. На сайте «Русского журнала» в материале «Что вместо «имарата Кавказ»?»открыто признавалось, что сценарий отделения республик Кавказа от России, при условии установления там дружественных России режимов, является для Москвы приемлемым.

Или, к примеру, нашумевший материал известного российского аналитика Сергея Кургиняна, в котором он вскрывает альянс либерального политолога Станислава Белковского и Игоря Юргенса, известного финансиста, неофициального советника Дмитрия Медведева. Данный альянс, со слов Кургиняна, говорит о сговоре между российскими силовиками и олигархами.

Целью сговора является форсированное отделение от России Северного Кавказа с последующим демонтажем самой Российской Федерации ради «полноценной интеграции» этих сегментов в «глобальное сообщество» во главе с западными странами. Сам факт существования внутри российской элиты групп с подобными целями, по Кургиняну, не подлежит ни малейшему сомнению.

Любопытная дискуссия была в газете «Завтра», в рамках которой Сергей Кургинян заявил, что антикавказские настроения в элите и продвижение в публичном пространстве идей о бесперспективности попыток интеграции Кавказа в общероссийское пространство – это скрытая идеология некоторой части российских спецслужб.

Но потом Кургинян как-то оставил и решил не развивать эту тему далее. Тот же Игорь Юргенс и экономист Евгений Гонтмахер, являющиеся лидерами мозгового треста ИНСОР, в своем докладе Президенту об образе будущего России высказывали идеи возможного отделения Кавказа от России.

Кавказ, как «ярмо России»

Это новое отношение к Кавказу сформировалось не сразу. Как признаются в неформальных беседах многие аналитики, Россия при Путине, примерно до середины 2000-х годов мыслила себя как некая мини-империя. Отношение к Кавказу в российской политической элите было отношением к покоряемой территории.

Риторически, конечно, произносились дежурные фразы о российских гражданах, об их правах и интересах. Но все же отношение к Кавказу в российской политической и военной элите не сильно отличалось от отношения к нему царских генералов и чиновников.

На тот момент вопрос о жестком решении проблемы кавказской проблемы ставился пока еще маргинальными политиками и общественными деятелями ультра-националистического толка. Однако в середине 2000-х годов и в обществе, и в сознании политической элиты восприятие Кавказа начало меняться. Проблемы в регионе никак не решались, угрозы, исходящие оттуда, множились…

И российские политики начали все чаще ставить вопросы о том, возможно ли, вообще, интегрировать кавказцев в ткань общественно-политического пространства России? И как этого добиться, если все большей частью россиян сами кавказцы и их влияние на общероссийские процессы воспринимаются не как влияние полноправного элемента внутрироссийского политического дискурса, а как влияние внешнего и чуждого элемента?

Оттого сегодня жесткие решения начинают озвучивать и вполне себе признанные российские политики. К примеру, вице-спикер Государственной Думы, фактически, один из руководителей российского парламента, Владимир Жириновский в своем выступлении на украинском интернет-портале летом этого года заявил, что единственным решением кавказского узла проблем является отделение Кавказа от России. «Кавказ – это ярмо России», - заявил он.

И это не просто нелепые шутки Жириновского. Его шутки слишком часто сбываются, как например, озвученное им лет 10 назад предложение ввести в России практику назначения губернаторов. Тогда над ним все смеялись, но сегодня эта практика стала для России нормой. За словами Жириновского всегда проглядывает желание более осторожных политиков проверить общественную реакцию на слишком пока смелые заявления и инициативы.

Отрезать, по самый СКФО

Все более острой и болезненной для политических деятелей националистического спектра становится тема бюджетов, предоставляемых Кремлем в управление кавказским республикам. Особенно остро воспринимается эта тема применительно к Чечне. И, как отмечает Борис Межуев, кавказская тема для современной России – это уже не только тема террора и сепаратизма.

Это – проблема наличия в политическом пространстве России кавказцев, как общественно-политической группы, чье политическое поведение существенно отличается от общепринятого по остальной стране. Все чаще на протяжении последних лет в СМИ и даже в комментариях известных политиков вбрасывались заявления о том, что «мы слишком разные»… «все равно вместе не получится»…

Тот же разворот ЛДПР в сторону этнического национализма от имперского проекта – это тренд середины 2000 годов. Этот разворот сначала обозначали некоторые активисты ЛДПР, как Николай Курьянович, а теперь и сам Жириновский. Этот крен в сторону национализма – не внутренняя идеологическая трансформация партии. Это реакция на появление подобных настроений в среде политической элиты. Появление в этой среде осознания того, что Кавказ не интегрируем в общефедеральное, общероссийское политическое и культурное пространство.

При этом некоторыми аналитиками даже проект Дмитрия Медведева по выделению республик Северного Кавказа в отдельный, северокавказский округ рассматривается как подрыв единства Российской Федерации. Эти настроения, в первую очередь, представляет Александр Дугин, который постоянно критикует Медведева с позиций путинских фундаментальных принципов управления государством.

Эта позиция утверждает, что секулярный и либеральный проект, резко противоречащий нормам кавказского традиционного общества, навязывающий Кавказу либеральную унификацию, приведет, в конечном счете, к обвалу общефедерального проекта и достижений путинской эпохи. А границы СКФО при этом называются границами, по которым Кавказ и будет отделен от остальной страны.

Согласно некоторым идеям, отношения Кремля с отделенным Кавказом должны придти к модели отношений Кремля с Южной Осетией и Абхазией. Это модель полусателлитных, ни к чему Кремль не обязывающих отношений с зависимыми и нежизнеспособными территориями. И подобный подход к Кавказу находит все большее понимание у недовольной и протестной части российского общества.

Причем, один из крупных российских экспертов на условиях анонимности в личной беседе поведал, что и признание Россией Южной Осетии и Абхазии – это элементы все той же стратегии. Стратегии по переводу всего Кавказа в полусателлитные отношения с Россией. Но эта же стратегия – это стратегия выброса и российского Кавказа в третий мир.

На распутье

Сегодня многие эксперты отмечают, что погрома на Манежной площади можно было избежать, если бы правоохранительные органы своим бездействием не вынудили молодежь пойти на такие крайние меры протеста… если бы власти проявили чуть больше воли к усмирению беспорядков… если бы вовремя заметили… Однако, предельно очевидно, что толпа на Манежке собралась не сама по себе… Что нетерпимость взращивалась десятилетиями… Что среди националистов, как и среди, горячих голов с Кавказа немало агентов влияния…

Когда вся страна идет вразнос, когда несправедливость становится нормой, когда молодежь вместо вовлечения в широкие общественные дискуссии в одних регионах силой и провокациями загоняется в леса, а в других пивом и зрелищами на стадионы, когда чудовищно непродуманная миграционная политика приводит к страшному социальному и демографическому напряжению, винить в случившемся только сорвавшуюся молодежь – значить уводить общественное мнение от истинных виновников.

20 лет полного игнорирования такой тонкой сферы, как национальная политика, принесли свои плоды. Взаимная ненависть и нетерпимость поразили все слои российского общества. И то, что произошло в субботу на Манежной площади – это очевидное свидетельство, что каждая новая стычка и столкновение на национальной почве могут стать для России точкой невозврата.

Поскольку целенаправленно проводимая на протяжении последних десятилетий стратегия на взаимное отчуждение русских и кавказцев имеет своей целью форсированное, радикальное и кровавое переформатирование всей российской государственности, так и не успевшей сложиться единой гражданской нации. Если допустить, что ситуация не обвалится и не ввергнет страну в кровавый хаос, то борьба официальных и неофициальных проектов развития может вывести нас, по словам Рината Мухаметова, на три сценария будущего России:

Первый - либерал-ликвидационный сценарий, который предполагает интеграцию России в западный проект во что бы то ни стало. Для этого предстоит пройти череду бед еще покруче, чем при развале СССР. Самое главное – конечный результат никак и никем не гарантирован. В любом случае, пишет Мухаметов, на выходе мы получим совсем другую страну по характеру, территории и, возможно, по названию. Не исключено даже, что не нечто "между Португалией и Польшей", а нечто близкое к "полярной Нигерии".

Второй сценарий – «национал-демократический», предполагающий «сброс имперского наследия» и превращение России в национальное «белое» государство, отделение Северного Кавказа, депортацию кавказцев и значительной части среднеазиатов, ассимиляцию всех других оставшихся меньшинств. Со слов автора, построить эффективное хозяйство на этой идеологической базе нельзя, поэтому, в принципе, "национал-демократический" вариант выливается в либеральный, но только с расистским уклоном и такими же непонятными перспективами.
Третий сценарий - социал-федералистский, который предполагает опору на народы и регионы России, создание системы, учитывающей интересы всех общин, а не "центра", "аппарата", "империи". Социал-федерализм - социальная справедливость, социальное, демократическое государство плюс защита федерализма, развитие регионов, преодоление уродливой российской централизации всего и вся в Москве.

Эта концепция вплетает в себя общероссийский патриотизм, о котором много говорили в начале 2000-х, т. е. патриотизм, который видит корни и опору государства во всех его регионах и народах, а не только в Москве и ее истории. Эта идеология направлена на отражение интересов российских регионов, всех этнических и конфессиональных общин, на отстаивание и развитие конституционных принципов федерализма, защиту не просто конституционных прав всех граждан России, а с учетом их этно-конфессиональной идентичности.

При всей условности этих сценариев очевидно, что только та или иная степень реализации последнего гарантирует нам преодоление субботней точки невозврата, увод страны от края пропасти широкомасштабных межэтнических столкновений, утраты стратегических регионов с кровавыми последствиями, излечивание вызревавших на протяжении десятилетий национальных язв и закрепление результата по формированию гражданской российской нации…