Блоковое мышление

Когда большевики взяли власть в стране, они вскоре перенесли столицу из Петрограда в Москву. В первопрестольной оно поселились в Большом Кремлевском дворце.Первыми его постояльцами стали -- В. Ленин, Л. Троцкий, Г. Зиновьев,  Ф. Дзержинский, М. Калинин, Л. Каменев, Я. Свердлов, Н. Бухарин, А. Рыков и многие другие.

Большой Кремлевский дворец когда то был пристанищем большевистских вождей
 
В июле 1928 года пестрый состав жильцов сильно изменился, некоторые ушли в мир иной, некоторые попали в опалу и были сосланы. Среди них был и Лев Борисович Каменев, который 9 июля 1928 года получил просьбу Г. Сокольникова вернутся в столицу для важного разговора.
Ранее когда Каменев был "на коне", его квартира была местом сборищ столичной богемы -- писателей, художников, артистов и пр.

Вот известный большевик, троцкист, виновник крондштадтского бунта Ф. Раскольников, бывший у Каменева впоследствии вспоминал:
"У него всегда можно было встретить артистов, писателей, художников, музыкантов. Это не был салон, но интеллигенция охотно посещала его гостеприимный дом. 
В начале 1920-х годов я познакомился там с Федором Ивановичем Шаляпиным, Всеволодовичем Эмильевичем Мейерхольдом, Ильей Григорьевичем Эренбургом, Максимилианом Александровичем Волошиным, Георгием Ивановичем Чулковым. Каждый приходил туда со своим нуждами, жалобами, просьбами, зная, что он найдет благожелательное отношение. "

Каменев дружил с такими людьми как Ф. Шаляпин (слева) и В. Мейрхольд (справа), они были настроены анти-советски, но были близки к советскому лидеру

Раскольников пишет, что Каменев активно помогал таким личностям:
"Мейерхольд просил дотацию для своего театра и вдохновенно рассказывал о планах постановок. Приехавший из Парижа Эренбург жаловался на травлю журнала „На посту“. 
Георгий Чулков, ссылаясь на отъезд Бориса Зайцева, просил отпустить его за границу. Писатели и поэты просили Каменева прослушать их новые произведения, и он всегда находил время…"
В июле 1928 года такие гости к Каменеву уже не ходили. Приехав 11 июля он находясь в своей кремлевской квартире получил звонок от Г. Сокольникова. Об содержании разговора мы знаем их записей Каменева, которые вел педантичный автор.
Звонок Сокольникова произошел около 9:00. Вот краткое содержание разговора, которе описывало ситуацию на пленуме ЦК.
"Изложение. 
1) Дело зашло гораздо дальше, у Бухарина окончательный разрыв со Сталиным. Вопрос о снятии поставлен был конкретно. Калинин и Ворошилов изменили [Бухарину] Теперь относятся легче ввиду его уступок. 
2) Бухарин дважды говорил: разве Вы не понимаете, что я сейчас отдал бы Сталина за Каменева и Зиновьева. У Бухарина — трагическое положение — больше всего боится, что Вы [Каменев] скажете: линия Сталина правильная. 
3) Четверки и пятерки (блоков.) не было — клянется. 
4) На пленуме речь Ст[алина] — две струи троцкизма, подлинная — восстановительные цены. 
Бухаринцы — троцкисты. Чтобы развивать промышленность, нужна "дань с крестьянства". Микоян тоже: "Ножницы будут еще долго, закрыть ножницы нельзя". 
(Троцкий-де тоже хотел закрыть ножницы). "Сокольников протаскивает троцкизм".
 Молотов: "середняк окреп и поэтому пришел в столкновение". 
5) Ответ Бух[арина]: Теория дани ничем не отличается от теории Преображен[ского] "закон первоначального социалистического накопления". 
Ответ Томского:
 "Бели Молотов прав — то какая же перспектива? Вы хотите нэпа без нэпманов, кулаков и концессионеров. Не выйдет". 
Рыков расколотил Кагановича. Выводы: линия Сталина будет бита. Бухарин в трагическом положении. Не хвалите Сталина. Положительная программа напишется вместе с Вами [Каменевым]. "
В завершающем отрывке просьбы об проведении переговоров между Каменевым и Бухариным, со стороны Сокольникова:
Бухарин сам хочет поговорить [с Вами]. Блок для снятия Сталина — почему ничего не сделали — Вы для него X, У, Z. Сталин пускает слухи, что имеет Вас в кармане."
Каменев не дал согласия на встречу с Бухариным. Сокольников передал это Бухарину, но тот видимо решил обойтись и без согласия Каменева. Утром 11 июля на пленуме ЦК Михаил Калинин читал доклад по совхозному строительству.
Бухарин и Сокольников ушли с пленума и отправились к Льву Каменеву на его кремлевскую квартиру, в Большом дворце. Чтобы дойти до квартиры Каменевва им нужно было пройти по Белому (фрейлинскому) коридору. Именно в этой стороне жил Лев Каменев.

 

Так этот коридор выглядит сегодня, именно по нему шли Бухарин и Сокольников к Каменеву

На квартире Каменева незванные визитеры показались около 10:00. Каменев сделает запись:
" Через час (11/VII 10 ч. утра) после моего приезда ко мне явился без предупреждения и звонка Бухарин [и] Сокольников, который к концу ушел. Вид взволнованный и замученный до крайности."
Каменев продолжает
"Очень волнуясь [Бухарин] сказал следующее. Говорил час без моих перерывов. Записано как можно точнее:
Дело в ЦК партии зашло так далеко, что Вы (а также, вероятно, и троцкисты) неизбежно будете в него втянуты и будете играть в его решении важную роль.
Когда это произойдет, я не знаю. Может быть, еще не так быстро, ибо обе стороны еще опасаются апеллировать к Вам. Но, во всяком случае, в течение пары месяцев это неизбежно.
Я хочу поэтому, чтобы Вы знали ситуацию. Я знаю (или предполагаю), что к Вам обратятся и сталинцы. 
Вы, конечно, как политики будете пользоваться этим положением: "набивать цену", но я этого не боюсь. Решать будет политическая линия, и я хочу, чтобы Вы знали, вокруг чего идет борьба."
Бухарин и Каменев далее ведут диалог, который Лев Борисович законспектировал:
"Каменев: "Да серьезная ли борьба-то?". 
Бухарин: "Вот об этом я и хотел поговорить. Мы считаем, что линия Сталина губительная для всей революции. С ней мы можем пропасть."
 
Николай Бухарин прийдя к Каменеву без приглашения прямо заявил, что линия Сталина губительна для революционных завоеваний
 
Далее Бухарин говорит так:
" Разногласия между нами и Сталиным во много раз серьезнее всех бывших у нас разногласий с Вами. Я, Рыков и Томский единогласно формулируем положение так: "было бы гораздо лучше, если бы мы имели сейчас в ПБ вместо Ст[алина] — Зиновьева и Каменева". Об этом я говорил с Р[ыковым] и Т[омским] совершенно откровенно.
 Я со Сталиным несколько недель не разговариваю. Это беспринципный интриган, который все подчиняет сохранению своей власти. Меняет теории ради того, кого в данный момент следует убрать. В "семерке" мы разругались с ним до "врешь", "лжешь" и пр. 
Он теперь уступил, чтобы нас зарезать. Мы это понимаем, но он так маневрирует, чтобы нас выставить раскольниками."
 
Бухарин заявил, что уступки Сталина это маневр беспринципного интригана,  чтобы потом в удобный момент их "зарезать"

Далее Бухарин говорит:
" Резолюция принята единогласно, потому что он дезавуировал Молотова, заявив, что на 9/10 принимает мою декларацию, которую я прочитал в "семерке", не выпуская из рук (ему нельзя дать в руки ни одной бумажки). 
Его задача сейчас отобрать у нас моск[овскую] и ленинградскую] "Правду" и сменить Угланова (Кагановичем), который целиком с нами. Линия же его такая (высказано на пленуме):
 1) Капитализм рос или за счет колоний, или займов, или эксплуатацией рабочих. Колоний у нас нет, займов не дают, поэтому наша основа — дань с крестьянства (ты понимаешь, что это то же, что теория Преображенского). 
2) Чем больше будет расти социализм, тем больше будет сопротивление (смотри фразу в резолюции). Это идиотская безграмотность. 
3) Раз нужна дань и будет расти сопротивление — нужно твердое руководство. Самокритика не должна касаться руководства, а носителей."
В этих словах Бухарина вырисовывается конфликт -- он против идеи Сталина, который намеревался превратить крестьянство в основной источник (данников) средств, для проведения форсированной индустриализации.
Бухарин далее:
"Самокритика на деле двинута против Томского и Угланова. В результате получается полицейщина. Теперь дело не в "кукушке", а действительно решаются судьбы революции. При этой теории может погибнуть все. 
В то же время вовне Сталин ведет правую политику: выгон Коминтерна из Кремля провел он. Он предлагал ни одного расстрела по шахтинскому делу (мы голоснули против), во всех переговорах идет на уступки. 
Томский формулировал так: я (Томский) правее тебя (Бух[арина]) в международных] делах на 30 километров. 
Но я (Томский) левее Сталина на 100 километров. Линия губительная, но он не дает возможности даже обсуждать. Ловит, пришивает уклоны. Фраза в его речи, в которой сказано, что так рассуждать могут только "помещики", — буквальная цитата из одной речи Угланова. Нас он будет резать".

Затем Бухарин рассказывает о том, какими силами располагают правые. Фактически в 1928 году (весной-летом) возник право-центристский блок. Устойчивая организация правых уклонистов, намеревавшиеся сохранить НЭП и весь прежний курс, заданный В. И. Лениным на 11 съезде РКП (б) в 1921 г.
Сам Бухарин вспоминал:
" В 1928 г., когда в стране наступили элементы кризиса в отношениях между пролетариатом и крестьянством, а партийное руководство во главе со Сталиным наметило линию преодоления трудностей и наступления на кулачество, стала оформляться оппозиция — вначале только как оппозиция."
Далее в диалоге Каменев поинтересовался раскладом сил.
 Я: "Каковы же Ваши силы?"
Бухарин: "Я + Р[ыков] + Т[вмский]+Угл[анов] (абсолютно). "
 
А. Рыков твердо был за правый курс Н. Бухарина
 
Бухарин мог твердо полагатся на Н.

Угланова (слева) и М. Томского (справа)
 
Бухарин далее рассказывает о весьма горячей поддержке руководителей северной столицы:
"Питерцы вообще с нами, но испугались, когда зашла речь о возможной смене Сталина, поэтому Комаров дезавуировал речь Стецкого, но вечером ко мне прибегал Угаров извиняться за Комарова. "
Фёдор Я́ковлевич Уга́ров, это руководитель ленинградских профсоюзов, Алексе́й Ива́нович Стецкий  зав. отделом Северо-Западного бюро ЦК и Ленинградского губкома партии. Оба с 1927 г. были членами ЦК.
 
Бухарин мог положится на Ф. Угарова (слева) и А. Стецкого (справа)
 
Далее Бухарин называет еще одного своего сторонника:
"Андреев за нас. Его снимают с Урала."
 


Бухарин мог рассчитывать на поддержку на видного члена ЦК А. Андреева
 
Бухарин далее называет своих сторонников среди силовиков:
"Ягода и Трилиссер — наши."
Тут один важный факт -- несмотря на то, что председатель ГПУ В. Р. Менжминский был скорее всего на стороне Сталина (раз Бухарин его не упоминает), то два других руководителя ГПУ Г. Ягода (лицо №2 в ГПУ) и М. Трилиссер (шеф внешней разведки) были на стороне правого уклона.
Первый из них Генрих Ягода описывал, что он был весьма близок с Рыковым и Бухариным:
"Как зампред ОГПУ, я часто встречался с Рыковым, сначала на заседаниях, а затем и дома у него. Относился он ко мне хорошо, и это мне льстило и импонировало.
Личные отношения у меня были также с Бухариным, Томским и Углановым. (Я был тогда членом бюро МК, а Угланов секретарем МК).
Когда правые готовились к выступлению против партии, я имел по этому поводу несколько бесед с Рыковым."
Ягода далее рассказывал как оказался в лагере правых:
"Это было в 1928 году, у Рыкова в кабинете. О характере этого разговора у меня в памяти сохранилось, что речь шла о каких-то конкретных расхождениях у Рыкова, Бухарина, Томского с Политбюро ЦК по вопросам вывоза золота и продажи хлеба. Рыков говорил мне, что Сталин ведет неправильную линию не только в этих вопросах. Это был первый разговор, носивший скорее характер прощупывания и подготовки меня к более откровенным разговорам..
Вскоре после этого у меня был еще один разговор с Рыковым. На сей раз более прямой. Рыков изложил мне программу правых, говорил о том, что они выступают с открытой борьбой против ЦК и прямо поставил мне вопрос, с кем я."
По сути Рыков изложив перед Ягодой неправильный курс партии, представил ему право выбора и Ягода ответил так:
"Я сказал Рыкову следующее: "Я с вами, я за Вас, но в силу того, что я занимаю положение зампреда ОГПУ, открыто выступать на Вашей стороне я не могу и не буду. О том, что я с Вами, пусть никто не знает, а я, всем возможным с моей стороны, со стороны ОГПУ помогу Вам в Вашей борьбе против ЦК".


Г. Ягода в 1928 г. прямо сказал А. Рыкову, что он твердо на стороне правых, но просил не афишировать его поддержку им

Цели правых Ягоде были ясны -- отстранение И. Сталина от власти в ЦК ВКП (б):
" Это вытекало из всей моей линии поведения. Дело складывалось таким образом: с одной стороны, беседы Рыкова со мною определяли мои личные симпатии к программе правых, с другой стороны, из того, что Рыков говорил мне о правых, о том, что кроме него, Бухарина, Томского, Угланова, на стороне правых вся московская организация, ленинградская организация, профсоюзы, из всего этого у меня создалось впечатление, что правые могут победить в борьбе с ЦК. 
А так как тогда уже ставился вопрос о смене руководства партии и советской власти, об отстранении Сталина, то ясно было, правые идут к власти."
 
Второй из названных Бухариным чекистов -- Ме́ер Абра́мович Трили́ссер.
 
М. Трилиссер заниамал важный пост главы внешней разведки, он поддержал правый уклон
 
Сам он позже вспоминал о лицах, входивших в группу правых в ОГПУ:
"Помню, что в этот период на квартирах у Ягоды и Гибера - бывшего секретаря Сокольнического райкома ВКП(б), Погребинского - ближайшего друга Ягоды и Фриновского устраивались конспиративные сборища правых. 
Сборища устраивались под различными предлогами, вплоть до "блинов", празднования дня рождения кого-либо из руководящих работников, но в действительности они носили глубоко антипартийный характер. 
Привлекался к участию в этих сборищах постоянно один и тот же состав: Ягода, Прокофьев, Погребинский, Шанин, Миронов, Фриновский и другие. Кроме того, непосредственно в стенах ОГПУ собиралась тройка правых, в составе: Ягоды, Полонского и Гибера."
 
Нач. ИНФО ОГПУ и нач. ЭКУ ОГПУ Г. Е. Прокофьев также поддерживал блок правых

 
Нач. отдела Центральной регистратуры ГПУ-ОГПУ А. Шанин поддерживал правый уклон

 
Нач. Орготдела Административно-организационного управления ОГПУ при СНК СССР М. Погребинский также поддержал блок правых

 
Полпред ОГПУ по Средней Азии Л. Миронов тоже был за правых

Отдельно Трилиссер рассказывал о Фриновском:
"Мне известно, что Фриновский был связан с группой правых и участвовал в конспиративных сборищах, проводившихся под руководством Ягоды, Гибера и Полонского.
Фриновский вел активную работу в пользу Гибера и Ягоды на Сокольнической районной партконференции и в своей парторганизации, агитировал за группу Гибера среди делегатов конференции.
Фриновский явно противодействовал попыткам разоблачить Ягоду, как правого и, однажды сорвал собрание своей парторганизации, специально созванное для обсуждения вопроса о правых ОГПУ.
 Кроме того, на Фриновского делалась определенная ставка при расстановке сил ягодинцев."

 
Командир  отдельной дивизии особого назначения М. Фриновский тоже был из активных правых
 
Сам Фриновский позже вспоминал об этом так:
"В 1928 году, вскоре после моего назначения командиром и военкомом Дивизии Особого назначения при Коллегии ОГПУ, на состоявшейся районной партийной конференции я был избран в состав пленума, а пленумом в состав бюро партийной организации Сокольнического района.
Еще на конференции я установил контакт с бывшим работником ОГПУ (в 1937 г. покончил самоубийством в связи с арестом ЯГОДЫ) — ПОГРЕБИНСКИМ, который информировал меня о наличии групповой борьбы среди членов райкома. В последующем я примкнул в составе бюро к большинству, оказавшемуся правыми, и вел работу совместно с этой группой членов бюро до ее разоблачения в районной партийной организации."

Среди силовиков поддержку правым оказывали не только чекисты, но и военные.  Среди правых был и командующий Ленинградским военным округом, Михаил Николаеивч Тухачевский.
Сам будущий маршал все описывал так:
"В 1928 году я был освобожден от должности начальника штаба РККА и назначен командующим войсками ЛВО.
Будучи недоволен своим положением и отношением ко мне со стороны руководства армии, я стал искать связей с толмачевцами. Прежде всего я связался с Марголиным во время партийной конференции 20-й стр. дивизии, в которой Марголин был начподивом. Я поддержал его в критике командира дивизии, а затем в разговоре наедине выяснил, что Марголин принадлежит к числу недовольных, что он критикует политику партии в деревне. Я договорился с ним, что мы будем поддерживать связь и будем выявлять не согласных с политикой партии работников."

 
В 1928 году к правым уклонистам примкнул командующий войсками ЛВО М.Н. Тухачевский

Туахчевский быстро сошелся с рядом военных, не разделявших полиитику чрезвычайных мер и склонявшихся на сторону правых. Тухачевский сам позже все описывал таким образом:
"Летом 1928 года во время полевых занятий, зная, что Туровский - командир 11-й стр. дивизии—   голосовал за толмачевскую резолюцию, я заговорил с ним на те же темы, что и с Марголиным, встретил согласие и договорился с Туровским о необходимости выявления недовольных людей. Туровский указал мне на командира полка Зюка, которому он вполне доверяет. Я переговорил с Зюком и также условился с ним о связях и о выявлении недовольных.

Командир 11-й стрелковой дивизии С. Туровский сошелся с Тухачевским в правых взглядах
 
Командир и военком 31 стрелкового полка имени Урицкого М. Зюк также был вгруппе правых
 
Это все было описание силовых органов. Возвращаясь в дела ЦК, приведу слова Бухарина о расстановке сил в ключевом партийном органе:
"Примерно [в] к 1928—1929 гг. [. К этому времени] относится мои сближение с Томским и Рыковым, — потом связи и прощупывание среди тогдашних членов Центрального Комитета, нелегальные совещания, которые были нелегальными по отношению к Центральному Комитету, а, следовательно, организация перешла границы советской государственной легальности, и на этой уже основе быстро выросла своеобразная организация руководства правой организацией, которую можно изобразить как иерархическую лестницу примерно так: тройка — Рыков, Томский и я, —которая тогда входила в состав Политбюро, оппозиционные члены Центрального Комитета по своим установкам тогда уже перераставшие в контрреволюционную группировку, затем различные группировки, основными, составными частями которых следует назвать следующих: 
Бухарин и его пресловутая «школка» — во-первых, 
Томский и кадры профсоюзников — во-вторых,
 Рыков и его секретари и люди советского аппарата — в-третьих, 
Угланов с московскими районными работниками и группа в Промакадемии — в-четвертых."
Так сформировался мощный проавоцентристский блок и его представители искали союза с троцкистами, зиновьевцами, каменевцами.

Возвращаясь к дивалогу Каменева и Бухарина, последний высказал свое отношение к политике Сталина, обьяснив чем она была чревата:
" Политика Сталина ведет к гражданской войне. Ему придется заливать кровью восстания."