Как убрали Берию: правда о смерти самого влиятельного силовика СССР

Слава Стокгольму: «Газпром» перекрыл газ Украине

Заседание ОЗХО по Сирии в Гааге закончилось паникой и истерикой

"Перестаньте их кормить – пусть узнают "независимость"

26 июня 1953 года стало последним днем пребывания на посту министра внутренних дел СССР Лаврентия Павловича Берии. Тот, чья власть и влияние еще вчера считались несокрушимыми, прямо с заседания Совмина отправился под стражей на гарнизонную гауптвахту Московского военного округа, а через сутки – в специально оборудованную камеру в бомбоубежище окружного штаба.

Полгода спустя, там же, в бункере, 54-летний Берия по решению суда был казнен. По официальным данным, его расстреляли на глазах у генерального прокурора страны Романа Руденко, который должен был засвидетельствовать казнь.

Бывший всесильный нарком стал последним из деятелей первого властного эшелона СССР, с которым расправились столь жестоко и бесповоротно. После Берии началась эпоха мягких отставок, когда выполнившие или же, наоборот, провалившие свою миссию функционеры дипломатично отправлялись на пенсию, и политическая жизнь державы спокойно продолжалась без них.

Берию с некоторых пор называют главным сталинским палачом; тем не менее, историки признают, что влияние этой личности на события советской эпохи было далеко не однозначным. Злодеяния – это то, что лежит на поверхности и потому видно каждому; но, помимо депортации крымских и северокавказских народов, масштабы которой достигли миллиона человек, помимо участия в массовых репрессиях, которое, безусловно, имело место, – Берия успел сделать для страны и много полезного, о чем помнят сегодня далеко не все.

Чем же отличился за время своего пребывания на посту высокопоставленный силовик?

Деятельность Берии в Наркомате внутренних дел началась в августе 1938-го, и, вопреки популярному мнению, ознаменовала не начало так называемого Большого террора, а его окончание. Несколько сотен тысяч человек, в том числе представители военной элиты и партноменклатуры, уничтоженные в тюрьмах и лагерях в 1937–1938-м, – на совести предшественника Берии, главы НКВД Николая Ежова. Историки уверены, что как раз напуганная ежовщиной советская верхушка привела в НКВД Берию, дабы утихомирить не в меру ретивого «правоохранителя».

Выполняя эту задачу, Берия свою деятельность на посту наркома начал отнюдь не с закручивания гаек, а с масштабной амнистии. Вскоре после того как 39-летний Лаврентий Павлович в ноябре 1938 года возглавил НКВД – около двухсот тысяч человек, посаженных до него по сфабрикованным обвинениям, получили свободу. Есть мнение, что, затевая амнистию, Берия выполнял волю Иосифа Сталина, который был умен и не мог не понимать, что бывший министр переусердствовал в своем стремлении обезопасить страну от «врагов народа».

Закрепив за собой имидж защитника законности, с началом Великой Отечественной Берия стал курировать вопросы оборонки, производства вооружений, угольную промышленность и транспорт. Став членом Государственного оборонного комитета, он сделал все для обеспечения быстрой и качественной эвакуации предприятий, расположенных в западной части страны, в тыл на восток. Благодаря его организаторским способностям были в максимально короткие сроки построены 3570 км железных и 4200 км автомобильных дорог, созданы 842 новых аэродрома. Очень скоро заводы заработали на новых местах, обеспечивая фронт танками, самолетами, боеприпасами.

Берия реорганизовал деятельность советской внешней разведки, создав большую разветвленную сеть заграничных агентов, работавшую потом многие годы. Благодаря этому СССР был в курсе важнейших технологических разработок конкурентов, в том числе и деятельности США по созданию ядерной бомбы.

Именно Берия курировал советский атомный проект, и его вклад в рождение ядерной бомбы был огромен. Об этом, в частности, говорил известнейший физик Игорь Курчатов, именуемый «отцом» советской атомной бомбы. Уже в 1949-м Советский Союз смог похвастать сильнейшим на планете боеприпасом, испытав его на Семипалатинском полигоне в Казахстане. Американцы такой прыти от советских ученых никак не ожидали.

Кстати: многих физиков, трудившихся над проектом в так называемых «шарашках», Берия достал из лагерей, чем спас им жизнь.

Все перечисленное привело к тому, что к моменту смерти Сталина – 5 марта 1953 года – Берия оказался одним из трех возможных претендентов на кресло его преемника.

Формально лидером СССР после кончины генералиссимуса стал глава правительства Георгий Маленков. В затылок ему дышал лидер компартии Никита Хрущев. Берия же сделал ставку на силовой блок, возглавив Министерство внутренних дел, в состав которого было включено и Министерство госбезопасности.

Помня, какой эффект 15 лет назад произвела амнистия, объявленная им после прихода в НКВД, Берия поспешил закрыть несколько самых громких и скандальных уголовных дел, в том числе «мингрельское», по которому его же, Берии, ставленники в Грузии обвинялись в связях с турецкой разведкой, и нашумевшее «дело врачей-вредителей». По предложению главы МВД 27 марта 1953 года Президиумом ЦК КПСС был утвержден указ «Об амнистии», выпустивший на свободу свыше миллиона человек.

В самом ведомстве Берия постарался поскорее передать ключевые посты своим людям, полагая, что это сделает его сильнее конкурентов. Не учел он только одного: что противостоящие стороны решат против него объединиться.

Жуков как главный козырь

Между тем Хрущев (вот кто, к слову, был в свое время одним из активнейших сторонников «Большого террора»!) сыграл на опережение, сговорившись не только с Маленковым, но и с министром обороны Николаем Булганиным и главой МИДа Вячеславом Молотовым о том, чтобы свалить Берию. Заговорщики понимали: на чекистов, выступающих на стороне главы МВД, для обеспечения ареста рассчитывать не приходится; стало быть, придется прибегнуть к «услугам» военных. Они решили переманить на свою сторону маршала Георгия Жукова, занимавшего на тот момент должность заместителя главы Минобороны.

Вызвав его за день до злополучного совещания Совмина в Кремль, Хрущев, Маленков и Булганин объявили Жукову, что Берия готовит госпереворот и арест всех членов Президиума. Перед маршалом поставили задачу опередить Берию.

Назавтра, 26 июня 1953 года, Хрущев, взяв на заседании Совета министров слово, неожиданно обвинил Берию в антигосударственной деятельности и шпионаже в пользу Британии. Нарком, застигнутый врасплох, попытался оправдаться, что только сильнее убедило собравшихся в его виновности. В самый решающий момент в зале появились Жуков и другие высокопоставленные военные, которые взяли Берию под стражу.

Примечательно, что стенограммы заседания не велось, и позднее каждый из участников рассказывал свою версию того, «как это было». Жуков утверждал, что именно он арестовал Берию; генерал Кирилл Москаленко парировал, что это сделал не Жуков, а он, Москаленко, поскольку у него одного из всех прибывших с собою было оружие.

Как бы там ни было, Берию поспешили погрузить в машину одного из генералов и увезти подальше от Кремля, в штабной бункер. Через полгода, когда заговорщики уже поделили между собой ключевые посты, Специальное присутствие Верховного суда под руководством маршала Ивана Конева в закрытом режиме провело рассмотрение дела Берии, приговорив его к расстрелу.

Ни тела, ни документов

По официальной версии, сразу после исполнения приговора тело Берии отправили в Первый московский крематорий, где сожгли, а прах развеяли над Москвой-рекой.

Однако сын министра, Серго Лаврентиевич, равно как и дочь Сталина Светлана Аллилуева, озвучивали совсем другую версию событий.

Никакого ареста в Кремле 26 июня не было, утверждали они. Не было и самого заседания Совмина. Заговорщики попытались захватить Берию в его доме, но в ходе перестрелки министр оказался застрелен.

Косвенными подтверждениями этой гипотезы историки называют тот факт, что после 26 июня Берию действительно никто не видел; акт о его расстреле, как и ордер на его арест, в имеющихся документах отсутствуют.

Против этой версии играют только протоколы допросов, которые, по мнению Аллилуевой и Берии-младшего, были сфальсифицированы. На допросах министр наотрез отрицал все предъявленные ему обвинения, от изнасилований до шпионажа. Признал он только «перегибы» в годы Большого террора и беспорядочные половые связи, ставшие следствием «разложения морального облика».