Милосердие палачей

Сергей Рязанцев

Несколько отрывков из книги Жоржа Ленотра «Повседневная жизнь Парижа во время Великой революции» (Gearges Lenotre «Paris Revolutionnare»). Итак, столица Франции, 1792 год…

Штурм толпами народа королевского дворца Тюильри:

«Мужчины и женщины, захлёбываясь в бешеном восторге, собирались целыми сотнями … и плясали среди потоков вина и крови. А во дворе, пред дверью, мегеры-санкюлотки жарили в ящиках для угля, вытащенных во время пожара из кордегардии, оторванные конечности убитых при штурме швейцарцев, отплясывая вокруг этих страшных печей дикую сарабанду».

Казни священников, отказавшихся присягнуть новой власти:

«Убийства продолжались четырнадцать часов. Ночью к месту избиения явилось много любопытных, которые жаловались, что им ничего не видно. Они принесли скамьи для дам и попросили у комитета, беспрерывно заседавшего на первом этаже монастыря, масляных лампионов, чтобы осветить ужасную картину. Комитет послушался; господин Бурген, свечник этого околотка, доставил 84 плошки, которые были зажжены и поставлены по одной возле каждого трупа».

Жорж ЛенотрСнова казни, так называемых «подозрительных»: «Я подошёл к кучке женщин из народа, собравшейся на углу улиц Бурбон де Шато, и спросил о причине этого шума. «Откуда он взялся, этот человек? – обратилась одна из них к своей соседке и повернулась ко мне. – Разве вы не знаете, что в тюрьмах кипит работа? Посмотрите-ка на ручей». Ручеек был совершенно красным – он весь состоял из крови. Это была кровь несчастных, убиваемых в тюрьме аббатства». Обстоятельства, предшествовавшие казни принцессы де Монако: «Она была приговорена к смерти. Известно, что эти приговоры приводились в исполнение немедленно, кроме тех случаев, когда приговоренная могла доказать, что она беременна. Тогда несчастную под надёжным конвоем отправляли в госпиталь Революционного трибунала, где ей приходилось дать себя осмотреть докторам; если они признавали, что она действительно беременна, то ей давали отсрочку до разрешения от бремени. Потом ребёнка отправляли в воспитательный дом, а мать – на эшафот».

По прочтении думается вот о чем – наша эпоха ведь не менее кровожадная. Двести лет назад во Франции, когда по улицам струились ручейки крови, у младенцев хотя бы было право на рождение. Наши дети сейчас этого права законодательно лишены.

Через два года наша страна будет отмечать печальный юбилей – сто лет легализации абортов в России Через два года, в 2020-м, наша страна будет отмечать печальный юбилей – сто лет легализации абортов в России (Постановление Народного комиссариата РСФСР по здравоохранению и Народного комиссариата юстиции РСФСР от 18.11.1920 г. «Об охране здоровья женщин»).

Ещё одна историческая параллель, из более близкого к нам времени. Советский Союз, 1937 год, менее двадцати лет назад отгремела революция, по кровавости точно не уступающая Великой Французской. Да и само выражение «37-й год» давно стало именем нарицательным, синонимом жёстких репрессий. Так вот, 27 июня 1936 года было принято постановление ЦИК и СНК СССР, запрещавшее аборт (продержался этот запрет 19 лет). Советская власть при принятии резонансных законопроектов всегда проводила агитационную работу, и запрет абортов не стал исключением. Видный партийный деятель А.А. Сольц (старый большевик, его называли «совестью партии», председатель Комиссии партийного контроля) в газете «Труд» от 27.04.1937 писал:

«Нам нужны люди. Аборт, уничтожение зарождающейся жизни, недопустим в нашем государстве…».

Логически продолжая мысль – выходит, сейчас, в 2018-м году, люди нам не нужны, уничтожение зарождающейся жизни допустимо. Николай Александрович СемашкоИнтересный факт: тот самый нарком здравоохранения Н. А. Семашко, который в 1920-м году росчерком пера аборты легализовал, в 1937-м году, в июльском выпуске журнала «Медицинский работник», на тему запрета абортов публикует статью «Какой замечательный закон!» Сейчас подобную виртуозную смену мировоззрения называют «переобулся в воздухе». Ещё немного о масштабах сталинских репрессий. Из недавнего интервью директора ФСБ, генерала армии Александра Бортникова, «Российской газете»:

« – Различные источники называют разные цифры репрессированных. У ФСБ есть точные данные?

– Еще в конце 1980-х годов была рассекречена справка МВД СССР от 1954 года о количестве осужденных за контрреволюционные и иные особо опасные государственные преступления, в том числе за бандитизм и военный шпионаж, в 1921–1953 гг. – 4 060 306 человек. Из них к высшей мере наказания приговорены 642 980, к ссылке и высылке – 765 180. Об этом говорят архивные материалы. Все другие цифры являются дискуссионными».

Отметим для себя – 642 980 расстрелянных за 32 года, около 20 000 в год.

Историки оценивают потери населения нашей страны в результате Великой Отечественной войны порядка 27 млн. человек, в ходе Гражданской войны – 13 млн. человек. Используя официальную статистику из открытых источников, количество абортов в период с 1990 по 1999 годы получается порядка 30 млн. живых, но так и не родившихся человек… Это три таких города, как Москва. Или двадцать таких областей, как Белгородская. Или в пятьдесят раз больше, чем все расстрелянные в СССР с 1921 по 1953 годы. Только в 1990-м количество абортов за год превысило 4 млн., это в двести (!) раз больше, чем среднее число расстрелов в год при Сталине.

Современная информационная эпоха бомбардирует нас цифрами, процентами, срочными сообщениями, как правило, не оставляя времени подумать – на подходе очередные цифры и факты. Я предлагаю поступить ровно наоборот. Закройте статью. Можно даже не дочитав, невелика потеря. И задумайтесь над прошедшими кровавыми временами и нашим временем, как бы бескровным. По улицам течёт кровь, реальными ручейками. На площади каждый день рубят по пятьдесят и более голов на гильотине. Палачи рубят священников, дамы и господа наблюдают с улицы. И в головах у всех этих людей – ясное понимание безусловного права ребёнка родиться.

Или наш 1937-й год. В газетах требуют расстрелять «врагов народа» как бешеных собак. Тюрьмы и лагеря переполнены. И старый большевик, отбывавший ссылку вместе со Сталиным, один из непосредственных организаторов революций 1905–1917 г.г., когда расстрелять могли за очки, за отсутствие мозолей на руках, за происхождение, пишет: «Нам нужны люди. Аборт недопустим».

Может, пора уже остановиться? Почему мы вдруг перестали понимать то, что было очевидно привычным к крови людям в 1937-м году, до этого – палачам в 1792-м году, а до этого – на протяжении тысячелетий? Что ребёнок имеет право на рождение, и убивать его нельзя?

Многое уже меняется на наших глазах, статистика говорит о том, что доля граждан, считающих аборт недопустимым, за 20 лет выросла с 12% до 35%. Успешно внедрена и оправдывает себя новая практика – кабинеты по психологическому консультированию, профилактике абортов – что позволило в России за пять лет сократить число абортов на 25%. Абсолютно убеждён, что ещё немного – и «критическая масса» общественного мнения перевесит.

Сергей Рязанцев