2 глава. ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

2 глава. ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

   Гром грянул в день стипендии. Ляптя оказалась обладательницей колоссального состояния. Возле окошка "Касса" она была первой. Первой запустила руку в окошко. Последней сняла точный счет с бабок.

- Может, за пять лет вперед? – сказала она. -  Сразу все?

- Все дают, когда в гроб кладут.

- А за день до гроба нельзя?

   На улице стремительно разворачивалась новая эпоха. Ляптя почувствовала ее, когда колоссальное состояние студентки осело в десяти сосисках.

- Бизнесом занимайся, - бросила продавщица возмущенной Ляпте.

   Она показала Ляпте свои туфли. Туфли- были зашнурованы сосисками.

   Вернувшись в спартанскую комнату, Ляптя застала бывшую актрису спящей, укрытой ковром с ромашками. Двуглавый открыл клювы. Вместо бабок в клювы влетели сосиски.

- Ты что? - прошептал орел.

- А то, - отрезала Ляптя. - Одна дрыхнет под ромашками. Другому бабки гони. Бизнесом надо заниматься.

- И каким бизнесом мы будем заниматься? - спросила хозяйка.

   И скрылась под ковром, как черепаха под панцирем.

- С тобой понятно, - сказала Ляптя и посмотрела на двуглавого. - А с тобой?

   Сосиска врезалась Ляпте в лоб.

- Крутые, - ответила Ляптя. - Посмотрю на вас через месяц.

   Через месяц орел чуть не оказался жертвой истощения. 

- Что? - спросила Ляптя. - Сейчас бы и сосиска пригодилась.

   Бывшая артистка молчала. Она укрывалась не ковром с ромашками, а ста томами монументальной энциклопедии историка "Как зарабатывать бабки". Она споткнулась на последнем томе. Историк утверждал, что продолжение следует искать в первом.

- Так, каким бизнесом будем заниматься? – спросила хозяйка. - Реверансами и ручками?

- Я решу, - ответила Ляптя.

   Вначале она погрузилась в монументальную энциклопедию историка, споткнулась, как и бывшая артистка, на последнем томе, в котором автор утверждал, что продолжение следует искать в первом, и окунулась в уличный мир бизнеса. Она постигала его основы с упорством хищника, преследующего свою жертву,

   Месяц Ляптя обследовала город. На месте человека из легенды остались щепки от протеза. Щепками торговала разбитная особа. Она выдавала щепки за русские зубочистки.

   Возле метро Ляптя встретила пятнистого. Дог заложил в ломбард хозяина. И при виде Ляпти сказал: "Здрасьте".

- Научился говорить? - удивилась Ляптя.

   Дог поскреб лапой в затылке.

- Надо еще научиться думать, - ответил он.

   Дальнейшие смотрины показали: человек, живший в особняке на балконе исчез в недрах небытия, прихватив раскладушку сторожа.

- Паскуда, - пожаловался бывший хозяин раскладушки. - На два бакса нагрел. Я даже к Фемиде обращался.

   Фемида оказалась еще большей паскудой. Она содрала даже армейские галифе.

   Ляптя побывала в студенческом общежитии возле озера. В его водах отражались одни железные кровати. Бывший комендант был без дымчатых очков.

- А где полотенца и одеяла? - спросила Ляптя.

   Администратор занимался бизнесом с молью, которая и сожрала вафельные полотенца и байковые одеяла.

   От осмотра бывших достопримечательностей Ляптя отказалась на вокзале. Человек с гор покупал на задворках магазина, администратором которого был грузчик с разорванной ноздрей, затычки от пивных бочек и продавал их, выдавая за зенитные снаряды, человеку, который только спускался с гор.

   На почте студентка отбила телеграмму в родные пенаты. Родные отогнали бумажного гонца "в матушку".

- Так и у меня, - вздохнула телеграфистка. – От жизни спасаюсь только сериалами.

- Чем? - спросила Ляптя.

- Да ты что? - удивилась телеграфистка. - Не русская?

   Она вытащила двадцать томов сериала. Обложки были в красно-кровавых красках. Ляптя отколупнула краску и наткнулась на женщину.

- Ох и страдает она, - вздохнула телеграфистка. - Мучается.

- По ее роже не видно, - перебила Ляптя.

   Она перелистала сериал. Женщина действительно мучалась. Только под рукой автора.

- Ох и страдает, - повторила телеграфистка.

   Она зацепила такую длинную фразу о страдании и тащила ее до тех пор, пока не запахло потом. Сюжет был так закручен, что закрутил и ее до отчаянного шага.

- Шлепнуть мучителя? - спросила Ляптя.

   Телеграфистка была готова шлепнуть скотину- автора.

- За то, что женщину замучил?

   Скотина- автор замучил любительницу сериала. Он отказывался писать двадцать первый том.

- Наверное, мало бабок платят, - сказала Ляптя.

- Да я за двадцать первый том телеграфную станцию продам, - отрезала телеграфистка. - И хрен кто меня остановит.

- Так, - констатировала Ляптя. - Есть идея. Я напишу двадцать первый том.

- Ты – писательница?

- Да, - небрежно бросила Ляптя. -  Написала сто томов о бабках.

- Плевать мне на сто томов и бабки. Пиши двадцать первый. Только страданий, страданий побольше, - сказала телеграфистка и зарыдала.

- Что ж ты рыдаешь? Страдания ещё не написаны.

- Да ты что? – вскипела телеграфистка и повторила, - не русская, что ли. Я без страданий жить не могу.

   По дороге Ляптя зашла в аптеку и купила   снотворного.

   Хозяйка и орел при ее появлении тревожно проимпульсировали, что через неделю могут быть похороны.

- Спать, - приказала Ляптя.

   Она затарила в чайник пригоршню седуксена. Хозяйка и орел свалились после первого глотка.

   Месяц бывшая актриса и орел спали в обнимку. Ляптя погружалась в двадцать первый.

   В полдень следующего месяца Ляптя разбудила хозяйку и двуглавого. Они тревожно уставились на нее. Студентка была похожа на чернильную кляксу.

- Капец, - прошептал орел.

- Сбрей бороду, - сказала Ляптя, - а то не узнают.

   Она загрузила рюкзак с двадцать первым на спину. Хозяйка почувствовала себя совсем худо.

- Милостыню пойдем просить?

- Бери орла, - бросила Ляптя. - И показывай ему эпоху бизнеса.

   От эпохи бизнеса орел совсем пал духом.

- Какая же дубина до этого довела? - шептал он.

   Ляптя эту дубину еще не знала. Она тащила рюкзак, похожий на горб.

   Историк при появлении Ляпти закрыл лоб. Лоб был пропахан клювом. Отметину орла он выдавал за трещину от титанического труда над монументальной энциклопедией "Как заработать бабки?".  Историк был в исторической одежде. Эпоха бизнеса содрала с профессора все, что можно было содрать, оставив прикрытой только мужскую силу, торчавшую, как кухонная скалка.

- Как чувствует себя особа? - спросил он и погладил рюкзак. - Не скучает?

- Скучает, - ответила Ляптя.

   Орел хотел развеять скуку с историком и ректором. Историк попытался улизнуть, сославшись на свой вид, в котором было неудобно появляться перед особой.

- Вид, как вид, - сказала Ляптя. – Для будущих археологов находка.

   Кавалькада во главе с Ляптей двинулась по лестнице. По ее бокам стояли статуи в мундирах с крестами на груди, лентами... Они вернулись из прошлого. Историк тайком орудовал «скалкой» у подножия статуй. Они сырели, мерзли, но возвращаться в прошлое не хотели.

   Эпоха бизнеса обрушила свою лапу и на высшую сферу образования. В мраморном гиганте зияли дыры. Дорогой камень исчезал в неизвестном направлении. Лапа бизнеса прошлась и по обладателям будущих дипломов. Студенты были похожи на привидения. Достала младших и старших преподавателей, превратив их в пыль привидений. Не смягчила свой удар даже на вахтере. Он продал свой войлочный стул.

— Это кто же, мать твою? - шептал орел, тревожно импульсируя по обитателям института. - Дети той же дубины?

- Завяжи ему глаза, - сказала Ляптя хозяйке, - а то в истерику ударится.

   В институте все еще была видна работа орле после битвы с историком. Ее волна докатилась и в приемную. Хранительница ключей и печатей ректора затыкала щели париком. Ляптя взяла дверь на себя. Орел тревожно проимпульсровал - за дверью чужой. Ляптя вошла ураганом и наткнулась на раскладушку. На ней спал незнакомый человек.

   Над раскладушкой висела карта. На ней шла битва. В сердца городов впивались флажки. Они падали, когда спавший выдавал храп. Флажков под раскладушкой становилось все больше, а городов на карте все меньше.

- Так, - констатировала Ляптя. - Новый ректор.

- Новый, - прожурчала секретарша. - Пришли - спит. Пытались разбудить – не получается.

   Следы бывшего ректора терялись в пенсионном фонде. Орел проимпульсировал - секретарша врет. Бывшего администратора подставила не пенсия, а почтальоны. Они перестали носить ему почту.

- А зачем мы сюда ходили, - спросила хозяйка.

- Из – за почтальонов, - тяжело вздохнула Ляптя и повторила слова секретарши. – Почтальоны перестали носить почту.