ВТОРАЯ ЧАСТЬ 1 глава. «ЭПОХА» ЭТИКЕТА

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

1 глава. «ЭПОХА» ЭТИКЕТА

   Фортуна Ляпти споткнулась на экзамене по истории. Крепко подвело настроение: в городе была сильно тяжкая житуха из – за старшин милиции, таксистов, швейцаров, человеков кавказских кровей, азиатов…  Рекомендация историка была предельно проста.

- Пахать!

   Историк еще посоветовал изучать механику плуга в родных пенатах.

   Была проблема.

   Возвращаться в пенаты с черными от дыхания паровозов посадками и задыхающимися в пыли акациями означало: читать псалмы на похоронах, играть на баяне на свадьбах, в лучшем случае – пробиться на место буфетчицы в бусугарне.

   Ляптя перебрала несколько вариантов и остановилась на бывшей артистке бывшего имущего сословия, у которой она снимала комнатку.

   В комнатке была спартанская обстановка. Ковер с ромашками. Хозяйка поливала их зимой. Весной продавала на рынке. И двуглавый орел, который сурово смотрел на Ляптю и клевал её руки.

   Экзаменационный провал хозяйка прокомментировала с чисто артистической точки зрения: при таких сбоях Фортуны Ляптя должна расстегивать кофту и снимать юбку.

- У тебя не идеи, - бросила Ляптя, - а сексуальные сквозняки.

   Она еще добавила, что историк находится на пороге путешествия в гробу.

- Ты точно была артисткой? - спросила Ляптя.

   Подтвердить это мог даже двуглавый, помнивший реверансы и августейшие ручки.

- Тогда полный порядок, - бросила Ляптя. -  Завтра атакуем ректора.

   Они легли спать, когда на детской площадке еще раскачивались качели. И проснулись от звона стаканов возле магазина "Вино", от которого вздрагивала листва на деревьях.

   Хозяйке были даны строжайшие указания придерживаться реверансов и ручек.

- Думаешь, поверят? - с тревогой спрашивала хозяйка.

   От волнения она даже забыла полить ромашки. И накормить орла.

- Поверят, - уверенно сказала Ляптя. – Главное это идея августейшего этикета и захвати двуглавого.

- Зачем?

-Для большей убедительности твоего сумасшествия из – за внучки, -   Ляптя ткнула в себя, - которая завалила экзамен.

   На остановке такси хозяйка сделала несколько реверансов и ручек. От ручек у толпы вспухли губы. Скорбная речь Ляпти о помешавшейся бабушки растрогала толпу и помогла без очереди загрузиться в такси.

- Куда? - спросил таксист.

   Бывшая артистка показала двуглавого.

- Покорми птицу, - сурово сказала она.

   Спина водителя была, как днище телеги. Ляптя отодвинулась в угол.

- А какой корм ей нужен?

- Бабки, - ответила хозяйка.

   Она показала, что орел может взлететь и клюнуть. Таксист оказался волшебником. Он знал кратчайший путь к нужному месту.

- Дай бабок хоть на жратву, - сказал он Ляпте, когда бывшая артистка вышла.  - Я все свои скормил этой падле.

   Падлой был орел. 

   Институт находился за железной оградой. Его создатель любил дорогой камень. Он «одел» здание в мрамор и возвысил над домами, как айсберг над льдинами.

   Возле бюро пропусков Ляптя потрясла дрыхнувшего вахтера на войлочном стуле, с которого он полвека взирал на свет божий. Институтский страж отреагировал гигантским зевком. Хозяйка сделала реверанс.

- Ты че кланяешься, старуха? - удивился он. - Здороваться хочешь, так давай здороваться.

   Он выставил свою руку. Хозяйка подставила свою под его губы. Страж удивлённо посмотрел на Ляптю.

- Чмокни, - подсказала она.

- Что чмокни?

- Ручку.

- Ты что? - гаркнул вахтер. - Какие ручки. Я на работе.

   После очередного комментария Ляпти вахтер остался в тревожном ожидании и с глазами, похожими на блуждающую звезду.

   Реверансы, ручки и комментарии взбудоражили институт. Уборщицы смотрели на Ляптю и ее хозяйку, как на космических пришельцев. У старших преподавателей из губ с вулканическим треском стартовали сигареты и, запустив дымные хвосты, носились, как кометы, от которых прятались младшие преподаватели, опасаясь лобовых столкновений.

   Возле двери в коже, от которой еще исходило тепло живого существа, Ляптя и хозяйка почувствовали холодок.

   В приемной за столом, состоящим из одних ящичков, как банк матери, сидела хранительница ключей и печатей ректора.

- Ректор в министерстве, - прожурчала секретарша. – Сильно занят.

   Приемная оказалась мертвой точкой, из которой Ляптя попыталась выйти на домашние координаты ректора. Домашние координаты хранились за семью печатями. Взломать печати не удалось.

- Ректор что, засекреченный? - возмутилась Ляптя.

   Засекреченным ректор не был. Его знал вошедший почтальон. Он положил пакет на стол секретарше и вздохнул над ним, как над умершим.

- Трудно, - сказал он. И добавил: - Трудно носить почту.

- Домашний адрес, товарищ почтальон, - бросила Ляптя.

- Чей? - вздрогнул мужчина.

- Ректора.

- А, ректора, - счастливо вздохнул он. - Не знаю.

   Ляптя и хозяйка вновь оказались в мертвой точке.

- Вынь орла, - приказала Ляптя хозяйке.

   Была надежда. Двуглавый оправдал надежду. При виде секретарши он тотчас попытался распластаться на ней.

- Уберите сексуального маньяка, - прожурчала секретарша.

   Маньяк тотчас просигнализировал точные координаты ректора: сто метров от двери в кабинете за пакетом почтальона.

- Пошли домой, - бросила Ляптя бывшей актрисе. – Пересдача будет блестящей. На всю жизнь запомнит.

   Пересдача экзамена действительно оказалась блестящей. Ляптя взяла орла. Двуглавый дружески реагировал только на августейшее отношение к своей особе. Профессор особой считал себя. Двуглавого - стервятником.

- Кем? - прошептал орел.

   День был как новая копейка. За пазухой от битвы с профессором отдыхал двуглавый. Он так посапывал, что кофта Ляпти билась, как паруса во время шторма. Мужчины пытались остановить шторм. Ляптя будила орла.

- А с птичкой не хотите? - спрашивала она.

   Возле входа в метро сидел человек из легенды. Левый бок его был продырявлен английским штыком родного брата, носившего французский френч и заатлантические ботинки на толстой подошве. Под ребрами сидели сто грамм прусской стали, доставшие его в эпоху двуглавого. Правую ногу армейский хирург отхватил после знаменитой встречи на Эльбе. Способ существования легендарного человека был прост.

   Он поднимал протез, словно шлагбаум, и опускал «шлагбаум», когда в картуз падали бабки.

- Протез настоящий? - спросила Ляптя.

   Администратор медвытрезвителя мог подтвердить собственным горбом, что протез настоящий.

- А рангом повыше? Могут подтвердить?

- Могут, только по моему горбу.

- Сколько бабок зарабатываешь?

   Бабок хватало, чтобы чинить протез.

- Так, - констатировала Ляптя. - Я тебе помогу.

- Чем?

   В городе мыслили только образами бабок.

- Бабки, бабки, - бросила Ляптя. -  Главное идея.

   От плевка легендарного человека над городом вспыхнула радуга.

- Круто, - сказала Ляптя.

   И предложила идею. Город нуждался в таком плевке, после которого на его месте осталась бы воронка, как после атомного взрыва.

- Уже хлебнула? - спросил человек из легенды. - Не мешай бизнесу, а то места лишат.

   Протез заработал, словно маятник. Ляптя нацелилась на мужчину, от которого несло таким сильным запахом, словно в него закачали цистерну французских духов. Впереди мужчины шел пятнистый дог. Он разгребал лапами толпу, оставляя за собой вакуумное пространство.

- Начинается, - вздохнул человек из легенды.

   Дог остановился возле картуза, запустил в него лапу и тускло посмотрел на хозяина.

- Дай ему лапку, - сказал тот.

   Дог поднял заднюю лапу.

- Ты что ему это разрешаешь? - возмутилась Ляптя.

- Туалеты у нас сейчас платные, - объяснил хозяин дога. - Бабок у него нет. А пис-пис хочется.

- Так, - констатировала Ляптя. - Я и ему, и тебе дам бабок на пис-пис, если отгадаешь, что у меня за пазухой.

   Толпа, отхлынувшая от дога, прибилась к Ляпте. Она вновь стояла в центре. Только без вспышек. Щелканья блестящих затворов. И была телкой, у которой за пазухой находились сиськи.

- Получай долю, - отстегнула Ляптя.

- Почему только он должен отгадывать? - рявкнула толпа.

- А ну, тявкни, - сказал хозяин дога.

   Дог тявкнул. На вокзале погасли величественные неоновые буквы. Ляптя вытащила орла.

- А это кто? Отгадаешь - еще получишь.

- Что ты, зараза, только ему загадки загадываешь?

   На вокзале вспыхнули неоновые буквы.

- У него мочевой пузырь больше, - бросила Ляптя. - Кто?

- Этот, ну, как его? - Дог тоже поскреб лапой в затылке. - Да что ж ты, тварь, не знаешь?

    От пинка хозяина дог заработал лапами в воздухе, как на батуте.

- Во. Вспомнил. Козёл.

- Кто? - прошептал орел.

(Продолжение следует)