3 глава. РЕВАНШ

3 глава.  РЕВАНШ

   До первой стипендии было три месяца и два барьера: вступительные экзамены и полное отсутствие бюджета.

   Ляптя отослала домой бумажного гонца с вестью: "Сдала первый экзамен". Телеграммы, взывавщие о помощи, исчезали в Бермудском треугольнике.

   За две недели Ляптя задолжала сторожу за амортизацию раскладушки. Долг начальнику жэка не укладывался в астрономическую цифру. На домоуправление каждый день обрушивались бедствия. Повинна в них была новенькая, успевшая продать не только тридцать унитазов, но и десять ванн.

   Хлопоты начались, когда Ляптя увидела хозяина раскладушки. Она спряталась за короб и послала мысленное приказание: пройти мимо. Сторож оказался сущим Кощеем.

- Чую, - сказал он. - Должок.

   Он был в галифе. На плечах, как бурка, болталась кофта.

   Великолепными улыбками Ляптя уже владела в совершенстве. В подвале был тусклый кусок зеркала, перед которым она изучала великую магию империи человечков с номерками на груди. Улыбка ткнулась в «стерню» на щеках сторожа и дала сбой.

   Рассчитаться со сторожем Ляптя решила пожарным инвентарем. Она изъяла его со щита. Лифтерша утверждала, что отвечает за него головой.

- Ты что говоришь, бабушка? - возмущалась Ляптя. — Это же несравнимые вещи.

- Да это не я сравниваю!

   Лифтерша показывала окно и называла имя. Окно было с балкончиком. Имя звучным.

   Сторожу Ляптя заявила, что на пожарный инвентарь имеется приличный покупатель с приличной ценой. И показала на окно с балкончиком.

- А сама почему не продаешь? - хмуро спросил сторож.

- Хватки у меня нет, - вздохнула она. - Ты - крутой.

   Это была высшая похвала.

- А если что! - сторож угрюмо нацелился на Ляптю, а потом на балкончик, который даже осел от его взгляда. - Я его поприжму.

   Ляпте хотелось знать, как прижимают покупателей.

- Я продавец, а ты покупатель, - сказал сторож - Что должно быть у покупателя? Хруст. - Он пробежал по карманам Ляпти. - Голь, - с огорчением закончил он.

- Кто ж так определяет покупателя, - с насмешкой ответила Ляптя.

   Выудить в карманах сторожа удалось копейки. Добыча сверкнула на ладони Ляпти. Рука сторожа тотчас слизала ее и упрятала в бездонные недра армейских галифе.

- Продавец у покупателя отнимает бабки? – вскинулась Ляптя.

   Нос сторожа словно макнули в красные чернила. Стало тихо. Было только слышно, как в коробе скребутся голуби. Тишину разрядил сторож.

- Ты на кого руку подняла? - прошептал он. - Я сейчас начальника милиции кликну.

   Шепот вспугнул голубей. Оглушительная трель Ляпти совершенно сбила сторожа с толку. Кофта тотчас оказалась на её плечах. Сторож попытался обвинить Ляптю в нечестной сделке и воровстве государственного добра. Ляптя пошла по стопам администратора жэка.

   Ни один начальник милиции не поверит, что Ляптя хапнула государственное добро, чтобы отдать за здорово живешь.

- Не за здорово живешь, а чтобы вернуть должок, - мягко поправил сторож и мягко погрозил Ляпте.

- Разве я брала у тебя в долг? - возмутилась Ляптя.

   Свидетелей не было.  Отсутствовала даже выручка... единственное доказательство. Сторож вытер плачущий лоб, завернул пожарный инвентарь в брезент и направился к окну с балкончиком. Ляптя - к лифтерше.

   Бабушка сидела в позе спирита, шевелила губами и напряженно смотрела на осиротевший щит, пытаясь вызвать дух исчезнувшего инструмента. Лифтёрша оказалась толковой. Выслушав план Ляпти, она направилась к телефону. С балкончика уже сыпались куски штукатурки. По двору, поглядывая на балкончик, бежал милиционер. Слышались отчаянные крики. Сторож пытался избавиться от поличного. Он видел Ляптю, целился в нее багром и кричал о страшном суде над ней.

   В страшном суде, по мнению Ляпти, нуждался город.

   На рынке возле вокзала она прошла вдоль овощного и фруктового ряда и остановилась напротив азиата в тюбетейке. Он выставлял дыни, похожие на мины. Они целились в груди и отпугивали покупателей. Ляптя захватила дыню и пристроила ее под мышку.

- Сначала ее нужно взвесить, - сказал азиат. - Потом заплатить, а после взять.

   Это была сложная механика и Ляптя решила ее упростить.

- Взвесим, когда я ее съем.

   Поведение Ляпти покупателям понравилось. Человеку в тюбетейке тоже.

- Дарю, - сказал он, сужая глаза до щелей дота. - Когда стемнеет, приходи. Еще дам.

   В дыне Ляптя аккуратно вырезала треугольник, обчистила внутри и, засыпав песком, отправилась на поиски покупателя. Покупатель был в казенной фуражке. Вокзальный старшина.

- Дарю, - сказала Ляптя. – На память о нашей дружбе.

- А почему она такая тяжелая? - подозрительно спросил милиционер.

- А я ее песком набила, - честно ответила Ляптя.

   Советчиком оказался человек в тюбетейке.

   Ляптя уже покидала рынок, когда треугольник вывалился и из дыни, как из песочных часов, посыпался песок.

- Ты что же это продала, сволочь? - рявкнул милиционер

- Что, что? - вздохнула Ляптя после пробега по задворкам. - Песочные часы.

   Над деревянными крышами рынка, словно бумажные змеи, закружили казенная фуражка и тюбетейка.

   За вокзалом высилась гостиница, где Ляпте отказали в ночлеге.

   Гостиница стояла на берегу реки, которая задыхалась от масляных пятен, покрывавших ее тело, словно язвы. Зодчий гостиницы обладал гигантоманией. Он возвел здание размером с планету средней космической величины, от которой исходило голубое сияние. Вход на планету преграждал человек с золотистыми галунами. Ляптя направилась в холл с зеркалами. Швейцар остановил eё за сто шагов. Окрик, словно молния, ударил в Ляптю. Она фрагментарно изложила просьбу. Ответ был знакомый. В холле было тепло. Среди фикусов и тещиных языков отдыхали путешественники. Ляптя двинулась на швейцара. Был риск, была и надежда.

- У вас тут когда-нибудь кино снимали? - спросила она.

- Даже иностранцы, - улыбнулся швейцар.

   Улыбка тотчас слетела с его лица, когда он оказался под мощным тараном Ляпти. Таран отбросил швейцара на восточного человека в чалме. Восточный смял европейского человека с фотоаппаратом. А европейский сбил заатлантического с сигарой.

- Ты что сделала, сволочь? - прошептал швейцар.

   Он стоял в позе кентавра. Его спину седлал восточный гость. Восточного гостя - европейский. Венчал это сооружение гость с Атлантики.

   Внутри гостиницы Ляпте особенно понравились иностранцы. При ее появлении они выставили фотоаппараты.

   Первый раз в жизни Ляптя стояла под вспышками. Чувство величия могучими импульсами проникало в сердце, которое работало, как проснувшийся вулкан. Ляптя ощущала от вспышек мягкие ожоги на лице.

   На круги своя ее вернул шепот швейцара с оторванным галуном.

- Поворачивай назад, падла!

   Циклон мыслей бушевал в голове человека с галунами. Ляптя чувствовала дыхание циклона. Он жег ее затылок. Она ощущала даже слабый запах гари. Ляптя оказалась на мраморной лестнице. По бокам, как в почетном карауле, стояли гости и щелкали затворами. За спиной иностранцев метались соотечественники, при взгляде на которых сердце Ляпти проваливалось в бездну. Из коридоров прибывали дополнительные силы.

- Поворачивай оглобли, сука!

   Швейцар улыбался гостям, как киноактер. Лестницу Ляптя и швейцар одолели вдвоем. Ляптя легко брала десять ступенек. Швейцар напрягался до хруста костей. Он поддерживал её за локоток.

   Иностранцы, глядя на пару, восторженно выкрикивали на ломанном языке, что это первое чудо, которое они видят в древней столице.

   Швейцар пытался сбить Ляптю с верного пути и увести в уголок. Она обходила уголки и держалась открытых пространств. На втором этаже швейцар уже не грозил, а просил.

- Как просишь? - возмущалась Ляптя. - Порядка не знаешь. - Она обронила таинственное слово "Трудно".

   Со швейцара она сняла дюжину бабок и привела в панику, оказавшись у дверей с табличкой "Администратор".

(Продолжение следует)