Трагедия и пропаганда. Антон Орех

Cмыслы

Антон Орех

Неделя была не просто тяжелая, а какая-то изматывающая горем. И я садился к экрану смотреть Киселева и его пресловутые «Вести недели» с ожиданием чего угодно. В этом человеке несомненный исполнительский и пропагандистский талант сочетается с таким же несомненным мошенничеством и бессовестностью.

Получилось, в целом, еще не так скверно, как могло бы. Уж слишком дикая история. Поэтому были и кадры с площади и возмущение людей. Были члены инициативных групп, поехавшие по моргам и в хладокомбинат в поисках трупов, были скандирования: «Позор! Позор!» Потому что без этой реальности было бы совсем странно обойтись.

Но почти не было ни Игоря Вострикова — ни с обличительными речами на той же площади, ни с последующими его выступлениями в духе «не надо больше митинговать». Нынче у многих есть ощущение, что Востриков — это «проект», но из «Вестей недели» такого впечатления не сложилось.

Не было скринов прощальных записей детей из горящего кинозала и душераздирающих рассказов родителей о разговорах с погибающими ребятами.

Зато был Путин. И Путина было много. С него вообще практически начали. Путин возлагал цветы. Путин давал подробные распоряжения разобраться и наказать. Путин разводил руками и сдавленным голосом вопрошал, мол, что же это такое и почему без войны гибнут дети. Путин беседовал с группой активистов. А если Путина не было лично, то были впечатления от общения с ним у тех же активистов. То есть что бы ни происходило в стране — Путин главный герой. Даже там, где он сначала больше суток думает, лететь ему в Кемерово или не лететь. И еще дольше соображает объявлять ли траур или 64 погибших для этого все же маловато.

И совсем нелепо выглядели в начале выпуска пространные, без купюр, судя по всему, заявления Тулеева об отставке и Цивилёва о вступлении в должность в «непростое для области время». Там, где можно было ограничиться несколькими фразами на полминуты, нам показали всё. Зато «почему-то» не показали, как Тулеев благодарит Путина за телефонный звонок («благодарность великая!») или как извиняется перед ним. Без этих позорных эпизодов в принципе не очень понятно, что ускорило уход этого бездарного человека.

И Цивилёвское «молодой человек, вы пришли сюда попиариться на горе» — не процитировали. А жаль. Нам было бы более наглядно показано, в чьи руки в «непростое время» переходит и без того проблемный регион.

В разборе причин трагедии упор сделали по-путински — на разгильдяйстве, безответственности. И не без элементов коррупции.

Причем, был вполне достойный и выбивающийся из общего потока репортаж из Ростова, где для примера проверили тамошний ТРЦ и стало ясно, что не дай бог что случись, это здание полыхнет как спичка и сгорит мгновенно — а там, между прочим, большая школа гимнастики и она располагается в самом уязвимом месте.

Репортаж достойный, но еще больше укрепивший линию на критику стрелочников, которые как бы сами по себе, а мудрое, душевное начальство — само по себе.

Но я все ждал украинского пранкера. Ну, не могли же без него обойтись. И вокруг этого дебильного молодого человека развернули целое действо о вреде социальных сетей. С цитатами, с примерами, с покаянными интервью самих растерянных блогеров, оправдывавшихся, то не ради лайков и монетизации они записывали свои видео, где предполагали, что жертв может быть больше.

С самых разных сторон препарировали опасность соцсетей. Типа, чего там только нет, правду не отличишь от вымысла. Отсюда потихоньку перешли к разлагающему влиянию оппозиции. С обильными кусками видео с «Дождя» («какой-никакой, а все же телеканал»), с фрагментами эфира моего родного «Эха».

Оказалось, что на Пушкинской площади был прямо-таки митинг оппозиции, которой, само собой, нет дела до человеческого горя, а надо лишь поднять волну в погоне за политическим капиталом — да и не только политическим. И Ходорковского не забыли, и Навального. Хотя Навальный на Пушке был почти незаметен и почти ничего не говорил.

И снова политологи, психологи и прочие аналитики напоминали нам, что провокации повсюду, и что враги со всех сторон пытаются посеять смуту, недоверие, панику. То есть если бы не соцсети, то кемеровчанам жилось бы спокойно и никто не мешал бы им тихо скорбеть, как и остальной стране. И ни в коем случае жертв не может быть больше, чем уже решено. И Путин мудрый, во всем разберется и все проконтролирует. А оппозиции чем хуже, тем лучше…

Кемерово заняло большую часть эфира «Вестей недели». И Киселев как мог сохранял приподнято-печальное лицо. Зато когда добрался до отравления Скрипалей и высылки дипломатов, разошелся. Вплоть до несвойственного ему веселья, когда казалось, что от сарказма он натурально заржет. Употребляя такие слова как «хрень», он минут десять разбирал пятистраничный буклет, разосланный англичанами повсюду и как-то объяснявший мотивы их поведения.

Киселеву сразу стало легче в привычном формате. Все-таки сочувствие и сострадание — не его конек, да и вообще не в стиле пропаганды. Он чувствовал себя так же странно и неловко, как его кумир Путин в Кемерово. Жизнь намного страшнее любых киселевских страшилок и фантазмов. Даже он сам это чувствует.