Папа обещал сыну отдать почку, но новая жена его отговорила, — кыргызстанка

Айсулуу кричала в телефон: "Его сын умирает! Побойся Бога, у тебя же тоже от него дети! Передай ему трубку". Холодный женский голос попросил больше не беспокоить их семью. Мол, дали 10 тысяч сомов, и хватит. А тем временем в больнице плакал от страха и боли 20-летний паренек…

Айсулуу Алымбаева сразу согласилась дать интервью: "Я и сама давно хотела рассказать обо всем журналистам". 

© SPUTNIK / ТАБЫЛДЫ КАДЫРБЕКОВ

Мне не сдают комнату из-за худобы: вдруг я там умру — история бишкекчанки

За свои 30 лет Айсулуу повидала много плохого. Например, видела, как пылает ее квартира. На ее глазах ослабевший брат прощался с матерью: "Прости, апа…".

Эта молодая женщина наблюдала и примеры истинного героизма. Однажды в 11 часов вечера ее разбудил звонок незнакомца из Джалал-Абада: "Я подарю вам почку. Нет, не надо денег, просто пусть Арген живет". Айсулуу уже знала, что донором может стать только родственник пациента, но все равно горячо, сквозь слезы, благодарила парня.

— Расскажите о своем детстве…

— Мама с папой развелись, когда мне было два года. Они завели новые семьи, а меня воспитала папина сестра. Мама согласилась отдать меня ей, тем более что тетя очень хотела дочку.  Родители часто приходили ко мне, приносили подарки. Когда мама была беременна вторым ребенком, новый муж выгнал ее из дома — нашел себе другую. Больше он не интересовался своими детьми.

В 2006 году папа заболел раком и умер. Я же окончила педагогический колледж и стала работать в бишкекской спецшколе для слабослышащих детей. В 21 год вышла замуж. 

— Когда все пошло не так? 

© AP PHOTO / GREG BAKE

Я собирал бутылки под смешки богатеев — бишкекчанин, победивший смерть

— Хорошо помню тот день 12 лет назад. Я только купила себе новый, хороший телефон. Так гордилась — сама ведь заработала… Мама пришла ко мне в слезах: "Айсулуу, у сына отказали ноги!". Аргену тогда было девять, у него выявили васкулит (воспаление сосудов. — Ред.).

Я продала телефон за полторы тысячи, не торгуясь, чтобы оплатить лечение. Брат потихоньку оклемался, снова стал ходить. Мы еще не знали, что это серьезно и как болезнь аукнется спустя столько лет…

В 2013 году мы с мужем поехали на заработки в Россию. Планировали построить дом в Сокулуке — мне как молодому специалисту выделили там землю. Спустя два года мы вернулись и поселились в однокомнатной квартире мамы в Шопокове.

В ту ночь 2015 года моя новорожденная дочь Наима никак не могла уснуть и все время плакала. В пять утра нас вновь разбудил ее громкий крик, но сон как рукой сняло: вся квартира была в дыму. Пожар! Я схватила дочку в охапку и побежала в больницу, так как она уже надышалась угарного газа. Муж стал будить других жильцов дома — там было 22 квартиры. Он так переживал за людей, что даже не подумал вынести заработанные в России деньги. Все сгорело… Нас с другими пострадавшими временно поселили в детсаду. 

© SPUTNIK / ТАБЫЛДЫ КАДЫРБЕКОВ

Кыргызстанка Айсулуу Алымбаева, ставшая донором Аргену Жумабаеву 

— Арген жил с вами?

— Нет, он тогда работал грузчиком в "Пятерочке", в Москве. "Мамочка, не переживай, я куплю новый дом", — писал он, утешал. Но однажды брат пропал — просто перестал выходить на связь. Мы месяц пытались отыскать его сами, а потом мама обратилась к родственнику, который уже 10 лет работал в Москве. Ему потребовалось полчаса, чтобы узнать, что Арген в спецприемнике: документы были не в порядке.

Надо было срочно выслать ему деньги на билет домой, а их просто негде было взять. В отчаянии мама позвонила своему племяннику Руслану, который работал на американской базе в Афганистане. Он сразу выслал 200 долларов.

Когда Арген прилетел сюда, я не могла поверить, что это мой брат. Он ходил как тень, а по ночам задыхался: два месяца в сырой камере приемника не прошли даром.

Кстати, Руслан через несколько месяцев погиб в авиакатастрофе. Близким долго не отдавали тело: возили в Вашингтон на экспертизу. Отец Руслана до сих пор не получил никакой компенсации за сына…

— Когда Аргену стало плохо?

— Вернувшись в Кыргызстан, он устроился на завод по производству соков. Вода была на полу и зимой, и летом, а он целый день в резиновых сапогах таскал тяжелые мешки. Заработанные 8 тысяч сомов всегда отдавал маме.

Шел апрель 2016 года. Как-то во сне я увидела папу и обрадовалась: "Ты живой!". А он был встревожен: "Доченька, держись. Тебе будет очень плохо, доченька!". Утром мы, по кыргызской традиции, нажарили боорсоков, прочитали Коран. Ко мне зашел брат: "Апче, давайте сходим в больницу. Плохо мне".

Врач измерил Аргену давление — за двести! — и отправил нас домой. Домой! На обратном пути брат совсем обессилел: "Апче, я не могу идти, давайте немного посидим". Ох и злилась я на него — думала, притворяется. Но когда мы зашли в дом, ему стало так плохо, что пришлось вызвать "скорую". Аргена сразу положили в реанимацию. Врачи предупредили: у него отказали почки, ему осталось жить три дня.

Я помню, как мама приехала прощаться. Аргена везли по коридору, он лежал весь исколотый, а она плакала: "Балам, прости, что не сберегла тебя!". Потом пришел доктор: "Зачем хороните? Он будет жить, только нужен гемодиализ — искусственная почка".  Мы узнали, что одна процедура стоит 100 долларов, а делать ее нужно через день. У нас дома к тому моменту не то что кроватей — даже тошоков уже не было…

Три первые процедуры оплатили родственники. Я обманула Аргена: сказала ему, что гемодиализ стоит 60 сомов, а не 100 долларов. Он еще удивился: так дешево! Да, милый, дешево…

Деньги быстро кончились, и мы стали просить у людей. Пропустили несколько процедур, у Аргена снова отнялись ноги, он лежал опухший и ослабший: "Почему меня не везут на гемодиализ? Апче, пожалуйста, мне очень нужно!". А что мы могли ему сказать? Вышли с мамой из палаты и разрыдались.

Мама пошла на базар просить милостыню.

Некоторые давали ей не только деньги, но и добрые советы. Она и сейчас там, на рынке, просит ради сына… 

Отдать почку сыну: на Ошском рынке мать просит милостыню на операцию 

Однажды вечером мне позвонил неизвестный мужчина: "Приезжайте в Бишкек, я оставил вам деньги в кофейне на Манаса". Я примчалась туда — в конверте было 500 долларов!

— А что с папой Аргена? Он не хотел помочь сыну?

— Этот мужчина тогда впервые его увидел. Брат был весь в трубках, из носа текла кровь. Я внимательно смотрела на его отца, пыталась угадать эмоции этого человека, но… у того ничего не екнуло. Я спросила прямо: "Вы отдадите сыну свою почку?". Он кивнул. Его жена метнула на меня злой взгляд. Потом они передали мне конверт, где было 10 тысяч сомов, и ушли…

Как-то нам понадобилась машина, чтобы отвезти Аргена в больницу. Я позвонила его отцу, который жил в селе. Трубку взяла жена, стала кричать: "Не звони сюда больше! Тут твоего Аргена никто не знает: ни жители села, ни родственники. Мы 10 тысяч дали, что еще надо?".  Она так и не позвала мужа к телефону, а тот ее боится.

— Как вы поехали на пересадку почки? Насколько я знаю, это дорогая операция, и люди копят на нее годами.

— В Минздраве дали квоту, то есть сама операция в Турции нам ни копейки не стоила. Но надо было найти деньги на лекарства, перелеты, переводчика и проживание за границей. Мы объявили сбор средств. Деньги присылали из России, США, Италии, Франции, Турции… Собрали 11 тысяч долларов.

Со временем дошла наша очередь до государственного гемодиализа, который стоит 550 сомов, и мы перестали тратить сумасшедшие деньги на процедуры в ожидании операции. В Стамбул полетели вместе с тремя кыргызстанцами. Была Назгуль, донором которой хотела стать 21-летняя сестра. Бакыт с донором-мамой и Арген, который тоже должен был получить почку от мамы.

Доктор сразу сказал Назгуль, что такой молодой донор очень нежелателен. Девушке еще детей рожать… Но она была непреклонна: "Разрешите мне спасти сестру!". А вот 50-летние мамы, которые решили расстаться с почками ради сыновей, вызвали у него одобрение. Оказывается, 50 лет — идеальный возраст для этого.

В итоге Назгуль все-таки отказали. Сказали, что при таком слабом здоровье почка все равно не приживется. Две мамы тоже не подходят для донорства — слишком слабые почки. Моя мама рыдала в кабинете врача и умоляла забрать все ее органы ради сына… Тогда я спросила доктора: "А может я?".

— Вам не было страшно?

— Было, конечно. У меня двое детей, мне всего 31 год… Я терзалась сомнениями. Сестра сказала: "Я не могу советовать тебе, отдавать почку или нет. Ты же мусульманка! Прочитай эту молитву и ложись спать — Бог во сне расскажет, что делать".

Так я и сделала. Ночью действительно приснился сон. Луч солнца упал в руки доктору, моя почка булькнула, и на месте органа стало пусто. Это знак: я должна отдать почку Аргену!

Однако требовалось еще письменное согласие мужа. Когда-то, будучи беременной первым ребенком, я попала в серьезную аварию. У меня до сих пор переломы, проблемы по женской части. Он знает, как я перенесла эти стрессы, какое у меня слабое здоровье. "Ты ни в коем случае не будешь донором, пусть Арген лучше возьмет мою почку!" — заявил муж. Тот турецкий врач тогда удивился. Он рассказал, что из Кыргызстана донорами обычно становятся женщины — в 80 процентах случаев. Оказывается, наши мужчины редко идут на такие жесты.

"Вы любите свою жену, я вижу. Но я не могу принять вашу почку, иначе меня посадят. Вы Аргену не кровный родственник", — сказал он. В итоге мой муж подписал разрешение.

— Как прошла сама операция?

— Было очень страшно. Это была пятница, они всегда делают операции только по пятницам, когда жума-намаз. Профессор зашел ко мне и сказал переводчику: "Ты правильно сейчас переведи, чтобы она поняла. Айсулуу, ты должна осознать. Операция — это риск. Мы сделаем все возможное, но ничего обещать не можем".

Меня оперировали шесть часов. Оказывается, у меня в почке было 5 сосудов вместо трех — такая аномалия. За стенками операционной собралось много наших соотечественников, они все за меня переживали. 

© ФОТО / АЙСАДА ЖУМАБАЕВА

Сестра Аргена Жумабаева Айсулуу Алымбаева 

На следующий день я очнулась. Вся истыканная лезвиями, я еле-еле доползла до окна и спросила у бога: "Я правильно поступила? Может, мы сделали Аргену только хуже? Если ты доволен мной, отправь нам дождь".

Через 15 минут после этого небо затянуло тучами. Это было 18 июля 2017 года. В Стамбуле начался такой сильный ливень, что о нем писали все СМИ! Я такого дождя не видела никогда. 

© SPUTNIK / АЙСУЛУУ АЛЫМБАЕВА

Приехавший на операцию в Стамбул кыргызстанец Арген Жумабаев 

— Как вы вернулись в Бишкек?

— Я приехала в августе, Арген — в сентябре. Каждые две недели мы с ним сдавали анализы. Какое-то время все было хорошо. Но однажды мы получили результаты и не поверили глазам: показатели завышены в 2 раза!

Профессор из Турции посмотрел их и написал: "Летите в Стамбул. Срочно!". В ноябре Арген сел в самолет. Оказалось, вирусная инфекция. Мой брат до сих пор там…

Турция требует от нас вторую квоту, чтобы продолжать бесплатно лечить моего брата. Но Минздрав не дает. Говорит, что в стране очередь из таких пациентов и больше одной квоты давать нельзя… А турецкие врачи настаивают, что Арген должен пробыть у них еще три месяца, иначе… Иначе страшно представить, что может случиться.

Вчера турецкая сторона прислала нам письмо. Они сообщили: если не будет квоты, то в понедельник просто выпишут Аргена. На следующей неделе в Минздраве будет создана комиссия, где они решат: давать квоту или нет. Я обращаюсь к нашему премьер-министру Сапару Исакову: пожалуйста, помогите нам!

Оплатить лечение сами мы никогда не сможем. Там цены неподъемные: одно узи стоит 200 долларов! Каждый день в больнице обходится где-то в тысячу долларов.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально, каждый день пью по три литра воды. Только младшая моя еще не понимает, на ручки просится. А к маме теперь нельзя на ручки…

Алмазу Суйунбекову тоже ставили страшный диагноз. Но он не только победил болезнь, но и стал преуспевающим бизнесменом. Как?