Екатерина Шульман: Кажется, что «ихтамнеты» – это сплошные профиты

Екатерина Шульман, политолог, доцент Института общественных наук РАНХиГС: Что у нас начинает происходить на современном этапе? То, что в нашем с вами конкретном случае государство все чаще и чаще использует так называемых прокси-агентов, в том числе в той сфере, которой оно должно, казалось бы, сохранять монополию, это объясняется обычно каким-то политическим моментом, какой-нибудь политической конъюнктурой.

Если вы послали в соседнее какое-нибудь далекое ближневосточное государство – не будем показывать пальцем – этих самых «ихтамнетов», то это вам чрезвычайно выгодно. Вы можете производить популярную операцию по присвоению прибылей и национализацию убытков. То есть все победы ваши, а все поражения не ваши. В случае, если с этими «ихтамнетами» что-то случилось, вы выпускаете такое маловнятное заявление…

Майкл Наки: Кто-то ранен, а кто – непонятно.

Е.Шульман: Это какие-то граждане Российской Федерации, которые по своей воле где-то там находились. Ну, находились и находились. Много разных граждан Российской Федерации мыкается по белу светушку. То есть кажется, что это сплошные профиты. Точно такой же прокси-агент – эта «фабрика троллей». Это не государственные служащие, это не сотрудники не дай бог Минкомсвязи, это даже не сотрудники государственного телеканала. Это какие-то люди, которые за деньги другого частного лица коммерсанта Пригожина чего-то там такое делают…

М.Наки: Возможно, даже не по трудовой работают.

Е.Шульман: Даже, может, без договора, действительно. Да и просто, опять же повторим эту прекрасную формулировку: «для различных целей и по собственной воле». Соответственно, если ловят за руку, то ты тут ни при чем.

Что в результате выясняется, какова оборотная сторона такого рода делегирования?

На уровне тактической происходит то, что когда их все-таки ловят за руку, то не получается откреститься от них достаточно эффективно. Как мы видим в случае с американским расследованием, тем не менее ответственность ложиться уже на Российскую Федерацию и отрицательные последствия падают тоже на нее. То есть эта самая национализация убытков, он, действительно, происходит, но не совсем в том виде, в каком это задумывалось.

С другой стороны, на уровне более стратегическом вслед за такого рода делегированием может наступить второй наш термин «делегитимизация». Понимаете, легитимное насилие потому и называется легитимным, что оно находится в руках государства и осуществляется по регламенту, по закону. Вас судят по Уголовно-процессуальному кодексу, вас сажают по Уголовно-исполнительному кодексу. Вас задерживают по закону о полиции. По крайней мере, вы надеетесь, что эти нормы будут соблюдаться. Они могут нарушаться, но они, по крайней мере, есть. По крайней мере, все знают, что есть чего нарушать. Когда вас бьют в ОВД, то эта мысль, может быть, вас не утешит, но для общества в целом, вообще говоря, это важно. Важно, что есть некая норма. Она может быть нарушена, но она существует.

Если вы делегируете это насилие другим акторам, то они не обладают вашей легитимностью, и они свою нелегитимность переносят и на вас. Крайний случай этого – то что называется в латиноамериканских реалиях paramilitares, а в наших славянских местах – титушки. Эти отряды кого-то, которым государство передает право на некрасивый мордобой, чтобы не заниматься этим самолично, чтобы полицейские в этом не участвовали. Но, что касается paramilitares – это более продвинутая стадия титушек, это просто альтернативные некие уже вооруженные силы.

Так вот – последняя мрачная фраза – это стадия на пути к Failed state.