Иван Давыдов. Работа для патриота

В ситуации с ЧВК Вагнера задача профессиональных патриотов — заставить государство, столь горячо ими любимое, объясниться с собственными гражданами

Есть эта печальная история с бойцами так называемой ЧВК Вагнера. На самом деле печальная: когда моих сограждан убивают бог знает где и непонятно, ради чего, трудно найти в этом поводы для радости. Даже если взгляды и занятия сограждан симпатий не вызывают. Есть официальная позиция по поводу печальной истории. Или нет. Или несколько. Пресс-секретарь президента, например, говорит, что много, мол, россиян, по миру рассеяно, мало ли где и кто их убивает, за всеми не уследишь, и вообще, обращайтесь в Министерство обороны.

А специальная женщина из МИД, работа которой — рассказывать о наших победах на дипломатическом фронте (нет ведь ничего, помимо побед, одни сплошные победы), говорит, что да, кажется, погибло человек пять, и, возможно, они россияне, но это не точно, в связи с чем заявляем: вмешательства зарубежных игроков в ход нашей избирательной кампании мы не потерпим! Государственные агентства по ночам ставят в ленту новости про убитых и раненых, а утром трут. Это, вероятно, тоже способ продемонстрировать официальную позицию.

Есть неленивые и пламенные юноши в социальных сетях, как правило, впрочем, довольно уже зрелые юноши или даже перезрелые, которые вступают в полемику с сммщиками независимых СМИ, пытающихся в ситуации разобраться: «Вам не надоело называть наших парней наемниками?!» Где-то на стыке, на границе между взрослым миром пресс-секретарей и детским миром диванных ополченцев — профессиональный пропагандист, который на работе, на метровом государственном новостном телеканале историю с погибшими согражданами обходит стороной, зато в соцсетях дает себе волю:

«Бойцы наших ЧВК в Сирии — это русские герои. Это настоящие герои борьбы с терроризмом и войны за русское будущее… Бойцы ЧВК к сожалению, герои неизвестные и невоспетые... Но мы должны понимать, что своей борьбой, своим ежедневным подвигом бойцы наших ЧВК дают нам право на мирную жизнь. Мы ходим в кино, воспитываем детей, ходим на работу благодаря им — простым русским мужикам, чьей профессией стала война, и которые каждый день зачищают эту террористическую гнойную флегмону. И когда какой-то “журналист” пишет про “погибших наемников”, знайте — этот человек мало чем отличается от пропагандистской мрази из игиловского (тут ранимым и внушаемым россиянам следует напомнить, что ИГ — запрещенная в России террористическая группировка; профессиональный пропагандист может не думать о таких мелочах, а мы — нет) медиацентра “Аль-Фуркан”. Это враг, который бьет в спину нашим бойцам… Я не знаю, как там государство, забудет их или нет. Но Родина их забыть не должна. А Родина это мы». Еще и про Третью мировую войну, которая, оказывается, вовсю идет, походя и без стеснения успевает упомянуть.

Для тех, кто телевизор не смотрит, короткая справка: бьющего в спину врага обличает не абы кто. Андрей Медведев — обозреватель «Вестей», автор разоблачающих кровавые преступления киевской хунты фильмов для программы «Специальный корреспондент», человек, ведущий собственное шоу на «России-24».

Такой пропагандистский комсомол, смена для поднадоевших звезд сегодняшней пропаганды. Начитанный, кстати. Способный к месту процитировать Карла Шмитта или Михаила Грушевского (не того, который комик, а того, который отец украинского национализма), кичащийся знанием украинского языка перед гостями из Киева. В общем, фамилию стоит запомнить.

А есть еще те самые журналисты из уцелевших пока независимых СМИ. Которые просто пытаются делать свою работу — сличают рассказы в социальных сетях и некрологи на сайтах казачьих общин с публикациями американских газет, находят имена погибших, находят вдов. И да, называют погибших наемниками. Конечно, роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет, но удобнее все-таки почему-то растения рода Шиповник, выращиваемые человеком, называть именно розами. А людей, которые за деньги едут воевать в другие страны в составе негосударственных военных формирований, удобнее называть именно наемниками.

Да, слово, так уж исторически сложилось, немного обидное. Нагруженное негативными коннотациями. Но другого не находится. И вот тут возникает вопрос к профессиональным патриотам, диванным и телевизионным. Так сделайте уместными другие слова. Это, конечно, не декларациями достигается и не выглядит легкой задачей, но и совсем уж невозможной тоже не выглядит, особенно для людей из телевизора.

Вы, конечно, никакое не государство. Государство, похоже, одинаково плевать хотело и на нас, и на вас, и на тех, кто лег под Дейр-эз-Зором. Но ведь это вы его поддерживаете и без устали разоблачаете врагов его. Ощущаете своим — так и попробуйте заставить объясниться с собственными гражданами. Рассказать, откуда вообще возникли частные военные компании в Российской Федерации, если их деятельность и даже возможность их существования ни в каких законах не прописаны, зато имеется статья УК, предусматривающая срок за наемничество. Что конкретно погибшие 7 февраля россияне делали в Сирии? Без дальних подступов и гнойных флегмон, но с минимальной какой-то внятностью. А то пока в открытом доступе — только рассказы об участии в попытке отжать нефтяной завод, причем, увы, довольно убедительные рассказы. Для наемников — нормально, для героев — ну, как-то сомнительно, что ли.

И главное, попробуйте убедить государство, так горячо вами любимое, перестать стесняться своих мертвых. Это важно — помнить погибших, особенно если понимаешь, за что их все-таки убили. Хотя бы для того, чтобы попытаться не дать отправить на убой очередную порцию сограждан. Но пока за то, чтобы погибших сограждан помнили, бьются как раз журналисты немногих уцелевших независимых СМИ, которые находят имена погибших, рассказывают их истории, вписывают в большую историю их разорванные жизни. Чтобы помнить — не важно, героя ли, наемника, — нужно, чтобы он был человеком с именем и лицом, а не «солдатом номер три» в постановке, смысл которой режиссеры то ли скрывают от зрителей, а то ли и сами давно потеряли.