Заметки о десталинизации.

На модерации Отложенный

Постоянно с медийных оплотов «демократии по западному типу» слышатся вопли. Это нормально, к этому все давно уже привыкли. Их рты постоянно открыты. Им не нравится «режим». Ими употребляется это загадочное слово очень часто, с трагизмом, придыханием и пафосом. Я был рожден в СССР, и при слове «режим» у меня моментально срабатывает ассоциация с серыми бетонными заборами, опутанными «спиралью Бруно», с вышками по периметру, прожекторами, обязательной «нейтральной полосой» и служебными собаками, пущенными вдоль нее «по проволоке». Так, в свое время, охранялись «режимные объекты» по всей стране.

Объекту, чтобы стать режимным, достаточно было производить что-нибудь для оборонки. Мы тогда были пацанами, таких объектов в промзоне было много, и мы все равно находили дыры и лазейки на какие-нибудь сильно засекреченные свалки и склады, чтобы разжиться, например, магнием, гильзами, или другими какими-то непонятными, но весьма ценными штуковинами. Сам процесс отлова страждущих нас заводской вохрой был целым приключением, и потом, после успешной акции, мы друг друга пугали «мужиком», который «гнался» за нами, отягощенными трофеями «режима».

Но, по-видимому, либералы имеют в виду какой-то другой режим. Мне до сих пор не понятно, что именно они имеют в виду. Сталинский режим я не застал, но застали мои родители. Они оба выходцы из глубинки, и к Сталину относились с почтением. У них в деревнях никого не репрессировали. Они помнят, как, спустя очень небольшое время после самой страшной войны, при Сталине, снижали цены. Я моложе их, я не застал, чтобы распоряжением правительства цены хоть когда-то снижали. Этого не было ни при СССР, который я еще застал молодым, ни позже, уже в ельцинской голодной и холодной Российской Федерации; ни в период «первичного накопления капитала», ни позже, уже при Путине или Медведеве. Мерзкий режим Советской Власти пал, но с тех пор цены никто и никогда не снижал. Они почему-то всегда только растут. Здесь есть для меня очень непонятный момент.

Говорят, что «рубль напрямую зависит от доллара» и одновременно «рубль зависит от цены на нефть». На моей памяти, стоимость рубля по отношению к доллару, росла несколько раз. Но я НИ РАЗУ не видел, чтобы в связи с этим, упали цены на продукты в магазине! Так же, на моей памяти, не раз случалось так, чтобы вырастала цена за баррель нефти. Но я, опять же, НИ РАЗУ не видел, чтобы от этого снижались расценки за ЖКХ, снижалась стоимость за литр бензина, или я дешевле купил картошку. Может быть, найдется кто-то умный, и объяснит мне этот феномен?

Почему при Сталине «было время, и цены снижали», как пел Владимир Семенович, а вот при «кровавом режиме спецслужб», когда у руля финансов уж скоро тридцать лет, как стоят выпускники Высшей Школы Экономики — когда в стране, вроде бы, капитализм — а законы рынка влияют на цены только в сторону их роста? Может быть, именно в этом и заключается смысл слова «режим», при котором вся государственная машина работает только на повышение цен?

Тогда бы я точно был с ними... а я почему-то считаю себя их врагом.

А либералы все никак не могут успокоиться по поводу Сталина, и с медийных оплотов демократии слышим очередные проклятия и плевки от сваницеподобных и шендеровичных деятелей в сторону «кровавого тирана, уничтожившего миллионы и миллионы». Ни в чем неповинных людей, а как же. Совесть нации. Проклятого Сталина, при котором, как это ни странно звучит теперь, «снижали цены». Представляете сейчас эту картину, да? В газете «ПРАВДА» с утра все читают статью на первой полосе, мол, «Указом Отца Всех Народов....», понимаешь, «снизить цены на продовольственные продукты!». А потом все идут в магазин, например, за хлебом. И там буханка хлеба стоит, допустим, не сорок рублей, а тридцать шесть. Нет, такого мы сейчас даже представить себе не можем, верно?

Ясно одно, либералам пофигу, что при Сталине снижали цены. Они его явно ненавидят гораздо сильнее, чем народ любит за этот простой, воспетый Высоцким, факт. Вопрос о Сталине поднимается ими буквально каждый день, и всегда только в негативе. То есть, можно смело сказать, что Сталин  и сейчас является самым упоминаемым политиком. Это за что же такая ненависть, позвольте спросить? Даже теперь, восьмой десяток лет спустя после его смерти. Тут явно в них звучит голос крови и мести. За репрессии. Точнее, наверное, обида за репрессированных родственников. Например, у того же Сванидзе. Хотя... это бы еше надо проверить, действительно ли его предка репрессировали, и если да — то за что именно.

Ясно и другое — так обижаться спустя почти столетия можно и за то, что... их предков Сталин тогда скопом отодвинул от власти. Но, в связи с этим, у меня есть еще один вопрос. Почему такая нетерпимость, что тот же Сванидзе по Эху Москвы четко выразил мысль о «недопустимости даже нейтрального отношения к вопросам о сталинских репрессиях»(с).

И третий вопрос. Почему все эти нетерпимые до скрежета зубовного деятели, при разговоре о репрессиях, ВСЕГДА стереотипно вспоминают именно про «страшный тридцать седьмой», а, например, не про мало кому известный ныне СОРОК ВОСЬМОЙ? (примечание: начало волны дел «О безродных космополитах»).

Ну, в смысле, раз уж это в сваницеподобных бурлит месть, ненависть, круто замешанная на «вопросе крови» — то почему бы не называть вещи своими именами, и не сказать это прямо и честно, а не прикрываться почему-то «тридцать седьмым», когда репрессировали участников Заговора против Сталина в высшем командном составе РККА?

А режимных объектов в Самаре с тех пор так и не восстановили. Даже ЗиМ и 4-й ГПЗ (Подшипниковый Завод). На их месте теперь либо разграбленные пустыри, с постоянными тендерами на застройку, либо гигантские ТРК (Торгово Развлекательные Комплексы), которых, на самом деле, понастроили уже буквально на каждой остановке. Наверное, потому, что, как говорят либералы, это у нас режим. Кровавый и авторитарный. Путинский...