Биологические истоки справедливости, эгоизма и альтруизма

В книге Мейтленда Иди «Недостающее звено» (https://profilib.net/kniga/144686/meytlend-idi-nedostayuschee-zveno.php ) рассказывается о том, что способ добывания «куска хлеба»  формирует у стадных животных, живущих собирательством, чувство подчинения вожаку стаи, что позволяет ему обеспечивать порядок в сообществе. Одна из наиболее характерных особенностей стада павианов - это доминирование самцов.  

«Во многих изученных стадах павианов имеется самец номер один, которому остальные самцы во всем уступают… Прочие самцы располагаются в нисходящем порядке по остальным ступеням иерархической лестницы.

Хотя непрерывно происходят мелкие стычки за более высокое положение, а порой и длительные ожесточенные схватки за место наверху (чего, собственно, и следует ожидать, поскольку именно туда устремляются наиболее сильные, смышленые и решительные животные), иерархия подчинения, раз сложившись, оказывается весьма устойчивой. Животные с высоким положением живут припеваючи - остальные всегда готовы без спора уступить им пищу, самку, удобное место для спанья, обыскивать их или подставлять себя для обыскивания и т. д.

Собственно говоря, именно поведение подчиненных животных обеспечивает постоянный порядок в стаде, а вовсе не свирепость доминирующих самцов. Животные, стоящие на низших ступенях иерархической лестницы, покорны, они знают свое место».

Это очевидная социальная несправедливость.

«У шимпанзе доминирование проявляется далеко не так четко, как у павианов. Члены группы относятся друг к другу очень терпимо, и точный статус нередко оказывается затушеванным».  

Такая разница, как отмечается автором, возникла из-за различия в образе жизни этих двух видов. Стадо павианов обитает на земле, где опасностей много и у сообщества есть потребность в вожаке защитнике и необходимость в надсмотрщике, способном обеспечить дисциплину и порядок. Это необходимые условия выживания вида. А шимпанзе живут на деревьях, где опасностей меньше, а пищи достаточно. Поэтому шимпанзе в сообществах много более свободны и терпимы друг к другу. «У животного с интеллектом шимпанзе, чей спектр различных реакций, куда более широкий, чем у павиана, создает возможность для более сложных отношений между отдельными особями, как будто уже брезжит зарождающаяся способность осознавать других. Шимпанзе, вероятно, эгоцентричны на девяносто девять процентов. Но нередко можно наблюдать, как они милостиво делятся пищей (обычно уже насытившись) или совершают еще какие-нибудь действия, позволяющие предположить, что они в определенной мере сознают потребности своих сородичей и считаются с ними. Доминирующий самец, который задал трепку другому самцу или напугал его, тут же прикасается к нему, чтобы успокоить и ободрить.»

Это свидетельства большей справедливости. На лицо факт: у павианов условия жизни тяжелые, а в сообществах тоталитаризм и несправедливость; у шимпанзе условия легче, но в их сообществах больше либерализма и справедливости.

Далее автор книги, ссылаясь на мнение ученых авторитетов, анализирует истоки социальной природы человека, рассматривая поведения животных живущих так же сообществами, но добывающих пропитание не собирательством, а охотой.

«Важнейший аспект группового поведения хищников состоит в том, что они делят добычу между собой. Правда, львы рычат, дерутся, иногда даже убивают друг друга возле туши (что указывает на неполную эволюцию группового поведения: они научились сотрудничать во время охоты, но не за пиршественным столом), однако гиены и гиеновые собаки ведут себя гораздо пристойнее. Гиеновые собаки в этом отношении чрезвычайно щепетильны. Молодые животные в стае бегут медленнее взрослых и, естественно, поспевают к добыче последними. Взрослые собаки, как правило, ограничиваются двумя-тремя кусочками, затем отходят и ждут, пока не насытятся молодые, и только тогда приступают к еде по-настоящему. Иногда к этому моменту от туши не остается почти ничего, и, оставшись голодными, они вынуждены вновь отправляться на охоту, но забота о молодом поколении очень важна для вида, у которого смертность среди взрослых особей, по-видимому, весьма высока. Пока щенки гиеновой собаки еще настолько малы, что не способны следовать за стаей и вынуждены оставаться в логове, они покусывают и тыкают возвратившихся охотников в уголки пасти, и те отрыгивают мясо. Одна охромевшая собака, которая не могла следовать за стаей, прибегла к тому же способу и тоже получала отрыгнутое мясо, то есть осталась в живых благодаря помощи других членов стаи».

Словом, в чистом виде это «свобода, равенство и братство». Как показатели высокого уровня социализации вида. А пример с заболевшей собачкой – безусловно альтруизм.

У павианов все наоборот. Одним грозным рыком вожак – диктатор способен навести порядок и дисциплину как важнейшие условия для выживания стада в критической ситуации, а вот спасение заболевшего дело самого заболевшего: хотя стадо в поисках корма передвигается медленно, хромой павиан все больше отстает и погибает. Чистый эгоизм.

Очевидно, что сообщества наших древних предков были вынуждены добывать пропитание собирательством и охотой потому, что только один способ без другого не мог прокормить сообщество. Это значит, что условия их существования были настолько тяжелыми, что продиктовали кооперацию собирателей с охотниками. Для охоты требовались свободные, не подчиняющиеся ни кому  члены стаи, а для собирательства вожак с подчиненными. Совмещать это противоречие трудно, а если на равных, то скорее невозможно. Остается одно: в зависимости от случайных изменений в среде обитания происходила перестройка иерархии, вызывавшая в стае смену формы управления либо в сторону «либерализации», либо «тоталитаризма». Такое разделение сопровождалась жесточайшей борьбой сообществ, которая многократно более жестокая, чем межвидовая. «Либералы» не выжили, оставив для формирования homosapiens только «тоталитаризм». А вместе с ним социальную несправедливость по максимуму. Это рабовладение.

Доисторический опыт предков человека был все же востребован человечеством. Переход от рабовладельческого строя к феодализму это сдвиг в сторону либерализации. А общество стало в целом справедливее. При капитализме все продолжилось в ту же сторону, если учесть опыт развитых стран. Сегодня говорят даже о шведском социализме.  Потому что диалектическая связка тоталитаризма  (авторитаризма) и либерализма работала всегда, поскольку процесс выражался в поочередном усилении одного и ослаблении другого. Легко в этом убедиться, оглянувшись назад на глубину всего одного столетия. Достаточно российского опыта.

После октябрьского переворота 17 – го коммунистическая власть начала с военного коммунизма. Это усиление тоталитаризма. Но случился облом. На жестокую и несправедливую продразверстку крестьянская масса ответила волнениями и Кронштадтским мятежом. Власть учла ошибки и подкорректировала великую идею: страна перешла к новой экономической политике (либерализация).

Следующий этап наступил в 29-ом году, названный годом великого перелома. НЭП отменен, а политическая жизнь страны отмечена если не окончательной победой Сталина над его идеологическими противниками -  однопартийцами, то уверенным закреплением позиций. А доктрина Сталина предусматривала коллективизацию, позволившая максимально собрать зерна (отсюда голодомор), заработать валюту на его продаже за рубеж и вложиться в индустриализацию. При этом кадры для строек были получены из деревни за счет раскрестьянивания страны (усиление тоталитаризма).

Сталинизм – это жестокость и очень много людей пострадало несправедливо. Спорить тут не о чем. Но вопрос следует ставить иначе: а могло быть еще хуже? Могло, если бы победили его противники Троцкий или Бухарин. С Троцким все ясно. А с Бухариным я раньше думал, что могло быть лучше. Его призыв к зажиточному крестьянству «Обогощайтесь» очень либеральный. Но сейчас понимаю, что это было чревато бедой: не успели бы с индустриализацией. Как необходимого условия для победы в 45 – ом.

Второе необходимое условие – всенародный подъем. «Вставай страна огромная, вставай на смертный бой…». А в совокупности эти два условия оказались достаточными для достижения Победы.

Обстановка сегодня напоминает ту предвоенную и даже военную. Потому что есть такая точка зрения:  третья мировая уже идет. Как горячая только местами, а в остальном мировая как информационная, санкционная, экономическая и прочее. Словом, гибридная.

Cегодня, как и в первую мировую войну, общество разделилось на «пораженцев» и «оборонцев» (термины из тех времен). Пораженцы - это  сегодня либералы, а оборонцы те, кто поддерживает позицию ВВП во внешней политике. Тогда победили пораженцы (Ленин один из них; вспомним его лозунг «Превратим войну империалистическую в войну гражданскую»). Тогда часть элиты, отвернувшаяся от царя, свергла его, вынудив отречься. А февральская революция, или майдан по современному, уже как передача эстафетной палочки от элитарной группы заговорщиков к широким народным массам.

Сегодняшний царь не слабак, как тот. Похоже, учитывает расклад сил.

Тогда снесли Николая, а сегодня ВВП сам собирается почистить ряды в элите и изменить политический ландшафт в стране. Либо элита, борясь за сохранение статус - кво, снесет ВВП. Короче говоря, следует ждать бури, которая должна грянуть.

Биологические истоки справедливости, эгоизма и альтруизма

В книге Мейтленда Иди «Недостающее звено» (https://profilib.net/kniga/144686/meytlend-idi-nedostayuschee-zveno.php ) рассказывается о том, что способ добывания «куска хлеба» формирует у стадных животных, живущих собирательством, чувство подчинения вожаку стаи, что позволяет ему обеспечивать порядок в сообществе. Одна из наиболее характерных особенностей стада павианов - это доминирование самцов.
«Во многих изученных стадах павианов имеется самец номер один, которому остальные самцы во всем уступают… Прочие самцы располагаются в нисходящем порядке по остальным ступеням иерархической лестницы.
Хотя непрерывно происходят мелкие стычки за более высокое положение, а порой и длительные ожесточенные схватки за место наверху (чего, собственно, и следует ожидать, поскольку именно туда устремляются наиболее сильные, смышленые и решительные животные), иерархия подчинения, раз сложившись, оказывается весьма устойчивой. Животные с высоким положением живут припеваючи - остальные всегда готовы без спора уступить им пищу, самку, удобное место для спанья, обыскивать их или подставлять себя для обыскивания и т. д.
Собственно говоря, именно поведение подчиненных животных обеспечивает постоянный порядок в стаде, а вовсе не свирепость доминирующих самцов. Животные, стоящие на низших ступенях иерархической лестницы, покорны, они знают свое место».

Это очевидная социальная несправедливость.

«У шимпанзе доминирование проявляется далеко не так четко, как у павианов. Члены группы относятся друг к другу очень терпимо, и точный статус нередко оказывается затушеванным».

Такая разница, как отмечается автором, возникла из-за различия в образе жизни этих двух видов. Стадо павианов обитает на земле, где опасностей много и у сообщества есть потребность в вожаке защитнике и необходимость в надсмотрщике, способном обеспечить дисциплину и порядок. Это необходимые условия выживания вида. А шимпанзе живут на деревьях, где опасностей меньше, а пищи достаточно. Поэтому шимпанзе в сообществах много более свободны и терпимы друг к другу. «У животного с интеллектом шимпанзе, чей спектр различных реакций, куда более широкий, чем у павиана, создает возможность для более сложных отношений между отдельными особями, как будто уже брезжит зарождающаяся способность осознавать других. Шимпанзе, вероятно, эгоцентричны на девяносто девять процентов. Но нередко можно наблюдать, как они милостиво делятся пищей (обычно уже насытившись) или совершают еще какие-нибудь действия, позволяющие предположить, что они в определенной мере сознают потребности своих сородичей и считаются с ними. Доминирующий самец, который задал трепку другому самцу или напугал его, тут же прикасается к нему, чтобы успокоить и ободрить.»

Это свидетельства большей справедливости. На лицо факт: у павианов условия жизни тяжелые, а в сообществах тоталитаризм и несправедливость; у шимпанзе условия легче, но в их сообществах больше либерализма и справедливости.

Далее автор книги, ссылаясь на мнение ученых авторитетов, анализирует истоки социальной природы человека, рассматривая поведения животных живущих так же сообществами, но добывающих пропитание не собирательством, а охотой.

«Важнейший аспект группового поведения хищников состоит в том, что они делят добычу между собой. Правда, львы рычат, дерутся, иногда даже убивают друг друга возле туши (что указывает на неполную эволюцию группового поведения: они научились сотрудничать во время охоты, но не за пиршественным столом), однако гиены и гиеновые собаки ведут себя гораздо пристойнее. Гиеновые собаки в этом отношении чрезвычайно щепетильны. Молодые животные в стае бегут медленнее взрослых и, естественно, поспевают к добыче последними. Взрослые собаки, как правило, ограничиваются двумя-тремя кусочками, затем отходят и ждут, пока не насытятся молодые, и только тогда приступают к еде по-настоящему. Иногда к этому моменту от туши не остается почти ничего, и, оставшись голодными, они вынуждены вновь отправляться на охоту, но забота о молодом поколении очень важна для вида, у которого смертность среди взрослых особей, по-видимому, весьма высока. Пока щенки гиеновой собаки еще настолько малы, что не способны следовать за стаей и вынуждены оставаться в логове, они покусывают и тыкают возвратившихся охотников в уголки пасти, и те отрыгивают мясо. Одна охромевшая собака, которая не могла следовать за стаей, прибегла к тому же способу и тоже получала отрыгнутое мясо, то есть осталась в живых благодаря помощи других членов стаи».

Словом, в чистом виде это «свобода, равенство и братство». Как показатели высокого уровня социализации вида. А пример с заболевшей собачкой – безусловно альтруизм.

У павианов все наоборот. Одним грозным рыком вожак – диктатор способен навести порядок и дисциплину как важнейшие условия для выживания стада в критической ситуации, а вот спасение заболевшего дело самого заболевшего: хотя стадо в поисках корма передвигается медленно, хромой павиан все больше отстает и погибает. Чистый эгоизм.

Очевидно, что сообщества наших древних предков были вынуждены добывать пропитание собирательством и охотой потому, что только один способ без другого не мог прокормить сообщество. Это значит, что условия их существования были настолько тяжелыми, что продиктовали кооперацию собирателей с охотниками. Для охоты требовались свободные, не подчиняющиеся ни кому члены стаи, а для собирательства вожак с подчиненными. Совмещать это противоречие трудно, а если на равных, то скорее невозможно. Остается одно: в зависимости от случайных изменений в среде обитания происходила перестройка иерархии, вызывавшая в стае смену формы управления либо в сторону «либерализации», либо «тоталитаризма». Такое разделение сопровождалась жесточайшей борьбой сообществ, которая многократно более жестокая, чем межвидовая. «Либералы» не выжили, оставив для формирования homosapiens только «тоталитаризм». А вместе с ним социальную несправедливость по максимуму. Это рабовладение.

Доисторический опыт предков человека был все же востребован человечеством. Переход от рабовладельческого строя к феодализму это сдвиг в сторону либерализации. А общество стало в целом справедливее. При капитализме все продолжилось в ту же сторону, если учесть опыт развитых стран. Сегодня говорят даже о шведском социализме. Потому что диалектическая связка тоталитаризма (авторитаризма) и либерализма работала всегда, поскольку процесс выражался в поочередном усилении одного и ослаблении другого. Легко в этом убедиться, оглянувшись назад на глубину всего одного столетия. Достаточно российского опыта.

После октябрьского переворота 17 – го коммунистическая власть начала с военного коммунизма. Это усиление тоталитаризма. Но случился облом. На жестокую и несправедливую продразверстку крестьянская масса ответила волнениями и Кронштадтским мятежом. Власть учла ошибки и подкорректировала великую идею: страна перешла к новой экономической политике (либерализация).

Следующий этап наступил в 29-ом году, названный годом великого перелома. НЭП отменен, а политическая жизнь страны отмечена если не окончательной победой Сталина над его идеологическими противниками - однопартийцами, то уверенным закреплением позиций. А доктрина Сталина предусматривала коллективизацию, позволившая максимально собрать зерна (отсюда голодомор), заработать валюту на его продаже за рубеж и вложиться в индустриализацию. При этом кадры для строек были получены из деревни за счет раскрестьянивания страны (усиление тоталитаризма).

Сталинизм – это жестокость и очень много людей пострадало несправедливо. Спорить тут не о чем. Но вопрос следует ставить иначе: а могло быть еще хуже? Могло, если бы победили его противники Троцкий или Бухарин. С Троцким все ясно. А с Бухариным я раньше думал, что могло быть лучше. Его призыв к зажиточному крестьянству «Обогощайтесь» очень либеральный. Но сейчас понимаю, что это было чревато бедой: не успели бы с индустриализацией. Как необходимого условия для победы в 45 – ом.

Второе необходимое условие – всенародный подъем. «Вставай страна огромная, вставай на смертный бой…». А в совокупности эти два условия оказались достаточными для достижения Победы.

Обстановка сегодня напоминает ту предвоенную и даже военную. Потому что есть такая точка зрения: третья мировая уже идет. Как горячая только местами, а в остальном мировая как информационная, санкционная, экономическая и прочее. Словом, гибридная.

Cегодня, как и в первую мировую войну, общество разделилось на «пораженцев» и «оборонцев» (термины из тех времен). Пораженцы - это сегодня либералы, а оборонцы те, кто поддерживает позицию ВВП во внешней политике. Тогда победили пораженцы (Ленин один из них; вспомним его лозунг «Превратим войну империалистическую в войну гражданскую»). Тогда часть элиты, отвернувшаяся от царя, свергла его, вынудив отречься. А февральская революция, или майдан по современному, уже как передача эстафетной палочки от элитарной группы заговорщиков к широким народным массам.

Сегодняшний царь не слабак, как тот. Похоже, учитывает расклад сил. Тогда снесли Николая, а сегодня ВВП сам собирается почистить ряды в элите и изменить политический ландшафт в стране. Либо элита, борясь за сохранение статус - кво, снесет ВВП. Короче говоря, следует ждать бури, которая должна грянуть.