НЕЧТО. 3.. ВОЗВРАЩЕНЦЫ.
2.ВОЗВРАЩЕНЦЫ
О беде, нависшей над ним, Петрович не знал. Проснувшись, он вышел из посадки. В это время возле него остановилась машина. Новенька «Лада», на которой разъезжал глава администрации Григорий Фёдорович Передержин. Открыв дверцу, он мигом выскочил, ухватил руку Петровича и тряс её, пересыпая словами: как здоровье? как дела? как жена? как дети? (хотя у Петровича не было, как известно, ни жены, ни детей) до тех пор, пока тот не выдернул её.
- Да что ты всё пехом, - загорланил Фёдорович, разломав тишину в посёлке. - Садись в машину. Располагайся, как хозяин. Подвезу с ветерком до самих порожек. Я же знаю, где твой дом. Если ехать прямо, то с правой стороны.
- С левой стороны, - заметил Петрович. – С правой домов нет. там овраг, куда мусор свозят.
- Ну, да. Ну, да, - не переставал горланить Передержан. – Я имел ввиду, что, если ехать оттуда, то с правой стороны. В гости пригласишь. Зайду, посмотрю, как живешь. Я ко многим уже заезжал. И к тебе вчера хотел. Да крепкая занятость. Мотался по берегу речки. Место для нового моста искал.
- Да что его искать. Старый мост снести, на его место новый.
- Золотая голова, - чуть не заголосил Григорий Фёдорович. – Инженерная. Первым будешь новый мост открывать.
«Хитрый, собака, - подумал Петрович. – Скоро перевыборы, вот он и ластиться, чтоб на новый срок избрали».
- Ты у нас заслуженный пенсионер, - строчил Григорий Фёдорович, - а пешком ходишь. Позвонил бы мне, пришёл, мы бы как-то выкрутились. Нашли бы тебе деньжат на велосипед.
- У меня есть.
- Старый, наверное, а мы тебе новенький, - он щёлкнул пальцами. – Блестящий.
- Велосипед, конечно, хорошо, - ответил Петрович. – Старость на ногах повисла.
«А если взять его на пробу - подумал он. - Как запоёт?».
- Велосипед - это малость, - сказал Петрович и, нагнав жалости в голос, добавил. - Хата валится. Стены падают, фундамент оседает… Переживаю, а купить нигде не могу, - закрепил он, глядя на лицо главы.
- Да ты не волнуйся, - Григорий Фёдорович дружески похлопал его по плечу. – . Приходи ко мне в любое время. Хоть домой, хоть в кабинет. Всё сделаем Иванович.
- Петрович.
-Да, да. Помню, помню. Работа. Голова, - бурлил Фёдорович. - Вот и запутался. Так ты не волнуйся, Иванович.
Петрович хотел снова его поправить, да куда там. Григория Фёдоровича так разнесло словами, что не было никакой возможности втиснуться между ними. Он отбивал их пока не выдохся. - Голова кругом от дел, - засипел он, надавливая ладонью правой руки на горло, чтобы снова расплескаться, но оно настолько было ободрано словами, что в душу хлынул страх, как бы оно вообще не закупорилось. - Мы тебя из разнорабочих в мастера переведём.
- Пенсионер я.
- Ну, пенсионером быть дело неплохое, - подхватил Григорий Фёдорович. - Отдыхай. Я вот сейчас бы на пенсию мотнул, да кого поставить? Приемника не успел подобрать. Обхват у всех маленький, в голове одни щели, объёмная мысль не может протиснуться, а тут нужен мужик головастый, горловой, чтоб деньги добывал, а не указания давал. С соседями дружил бы, чтоб, когда нужно деньжат в долг мог взять. Инвестиции. Ладно. Это моё дело. А ты не волнуйся. Пенсию надбавим. Хату подправим. Дворец соорудим. Ты напиши, что тебе нужно. Всё сделаем.
Григорий Фёдорович был человеком общительным, в лицо знал только начальника полиции, прокурора и говорил жене Анфисе Ивановне, что мужики в посёлке умные, что должности начальника полиции и прокурора лишние, нужно только мундир начальника милиции повесить на шесток, рядом протез прокурора и выставить их в центре, и в посёлке будет такой порядок, какого ни у кого нет,
- Да не гони ты так, - зло закричал он на шофёра, когда машина заскакала по кочкам.
Хотел было Петрович поступить по – лошадиному: лягнуть Григория Фёдоровича, да ногу не захотел поднимать.
Высадив Петровича возле дома, Григорий Фёдорович сказал, что заедет к нему в следующий свободный раз, пожал ему руку и толкнул шофёра в спину: ну, ты, давай быстрее, на именины к куму опаздываю.
Не понравилось Петровичу, что в спину толкнул шофёра и тыкнул. Можно ведь и по – человечески сказать.
- Зараза, - проговорил он, - чтоб у тебя дверца открылась, и ты в репейники вывалился, а на макушке колючка выросла.
Что говорить. Петрович расхохотался, увидев, что случилось. Дверца открылась, и Григорий Фёдорович выкатился в овраг, заросший репейником и крапивой.
В кухне Петрович выдраил деревянный стол, достал чистую цветную скатёрку, разложил, вытащил бутылки, поставил их на стол, добавил два двухсотграммовых стакана, алюминиевую миску с огурцами, помидорами, хлебницу.
- Выполним совет Рустама Андреевича. Мало вероятно, что он прав. С похмелья брякнул, но кто знает.
Он налил в два стакана, хлопнула форточка, Петрович встал и подошёл к окну, чтобы закрыть её и увидел в окно соседа, поливавшего огурцы.
- Валентиныч, - крикнул он. - Скажи, который час,
- Только что двенадцать стукнуло.
Петрович вернулся к столу, хотел присесть, но дверь пошла ходуном и чуть не обрушилась. Стряпухин и Кукушкина.
- А! Дорогие гости, - добродушно сказал Петрович. - С возвращением. И водочка есть, и закуска. Правда, хиловата, но для интеллектуалов сойдёт
- Ты нас не соблазняй, - заорала Кукушкина, топая ногами.
- Ты ножки побереги, дамочка. Пол у меня тонкий, а под ним подвал. Проломится пол, полетишь и поломаешься. А у нас врач такой, что кости собирать не может. Сердце только слушает и скальпелем режет.
- Плевать я хотела на твой подвал и вашего врача.
Ведёт себя, как ничего не случилось. Ворюга.
- А что случилось? – Петрович почувствовал накапливающуюся злость.
- Да ты смотри, - Кукушкина даже задохнулась, - придурка из себя строит.
- Ты, бабонька, словами полегче, - потемнел Петрович. – А то нечаянно задену пальцем и переломаю.
- Помолчи - процедил Стряпухин Кукушкиной. – Я с ним сейчас поговорю. Он у меня, как соловей затрещит. Стряпухин умеет говорить. Слов на ветер не бросает. – нагонял он. - Пьёшь.
- Пью, - спокойно ответил Петрович. – Так маленько для бодрости.
- За наши деньги из чемодана, - вырвалась Кукушкина.
- Честно признаюсь, - схитрил Петрович, - врать не буду. Чуток прихватил ваших.
- А где же твоя совесть?
- На месте. Ещё не соскочила.
- Он признается, что деньги у него, - довольно сказал Стряпухин. – И правильно делает, а почему, потому что Стряпухин не любит шуток и вытряхнет любого. Возьмёт за ноги, поднимет и опустит вниз головой.
- Так я же тяжелый. Как ты меня поднимешь.
- Психической энергией, - наскочила Кукушкина. - Знаешь такую. Ею инопланетяне египетские пирамиды строили. Он у них научился.
- Так вы знакомы с инопланетянами?
- Да. Они только с интеллектуальными людьми работают. И я тоже, - влепилась Кукушкина. - Выцарапаю все глаза. Одни дырки оставлю. Да что с ним разговаривать? Где деньги?
- Какие деньги?
- Ты что издеваешься, - вскинулся Стяпухин. – Те, которые в чемодане были. Вы их паклей заменили.
- Ах, те. Спрятал. Они же выдуренные.
- Он земной, - вплелась Кукушкина, - и как земной разговаривает.
- А ты какая?
- Я от инопланетян родилась. А они знаешь, как говорят?
- И как?
- Не важно, какие деньги. Главное, где и в чём они находятся.
- Брось ты ему это объяснять. – Снисходительно бросил Стряпухин. - Он же не интеллектуал. Его интеллект даже на одну тысячу наших не тянет.
- Не вмешивайся, - отмахнулась Кукушкина, - если деньги даже ворованные, но лежат в моём чемодане, значит они мои. Вот так инопланетяне рассуждают.
- Так что выходит? Деньги лежат в одном моём месте. Значит они мои.
- Не твои, - сказал Стряпухин, видя, что Кукушкина стопорнулась. – Инопланетяне разные бывают. Она о простых говорила. А вот имеются сложные. Суперсверхинтеллектуальные. Те так говорят, где бы деньги не были и кому бы они не принадлежали, они всё равно наши. Понял. Веди за деньгами.
- Бить не будете, - спросил Петрович. – Малость поистратил.
- Посмотрим, - Стряпухин принял боксёрскую стойку.
Она была какая – то загнутая, Петрович смог бы утрамбовать «боксёра» по макушку в землю, но план сработан только на половину. Нужно и вторую довести.
- Пойдёмте покажу.
- И не вздумай нас дурачить.
Стряпухин понимал, что Петровича не то, что завалить, а с мест не удастся сдвинуть. Тяжёлый мужик. А поэтому и сказал.
- Ты Кукушкина иди за ним, а я за тобой. Если он кинется на тебя, я его задолбаю и выручу тебя. А если я за ним пойду, у тебя не получится. Тут правильная тактика и стратегия нужна для психической энергии.
Петрович вышел из кухни, за ним почти впритык к спине Кукушкина, а за ней Стряпухин, внимательно осматривая двор, чтобы найти такую дырку, в которую при неблагоприятных обстоятельствах он мог бы выскочить.
Петрович прошёл мимо дворовых построек вышел на огород и остановился возле погреба.
- Деньги там, - сказал он. – Я завернул их в целлофановый мешок и опустил на самое дно кадушки, а сверху заложил огурцами, помидорами.
- Толково, - заметил Стряпухин. – Сообразительный мужик лезь первым.
- Если я залезу первым, то закроюсь, и хрен вам денег видать. Буду сидеть, пока не прейдут соседи. А они придут. Вы же видели на столе две бутылки водки. И что тогда. Я подам голос. Они вас схватят. И куда? В полицию. А я там такое наговорю, что на нары надолго сядете. Так что лезьте первыми.
- А если ты нас закроешь?
- У вас же психическая энергия. Всё разнесёте ради денег.
Деньги! Много денег! Они лежали в какой – то деревянной кадушке. Под какими – то солёными огурцами, помидорами… какой – то огородной мелочью. Деньги должны лежать на личном счёте в банке, в личном сейфе. Банк должны охранять тысяча полицейских с тысячами собак. А тут.
Кукушкина не могла это выдержать и стремительно ринулась вниз по ступенькам. У Стряпухина сработал инстинкт. Он сыпанул в чернеющую дыру, перескакивая сразу по несколько ступенек.
- Дай Бог вам удачного полёта, - крикнул Петрович. – Старт у вас был очень хороший, а вот с финишем? Разберётесь.
Это был высококлассный полёт. Стремительность Кукушкиной была настолько сильной, что она сорвалась со ступенек, но не воткнулась в землю, а пролетев, опрокинулась в кадушку, которая наполовину была заполнена рассолом. Она стала захлёбываться и попыталась выдернуться назад, но только задрыгала ногами. Стряпухин на ногах удержался и вытащил Кукушкину за волосы, а потом спохватился: можно было бы загнать её в «вдруг»
- Там денег нет, - выдохнула она. – Я всё обшарила.
- А их там никогда и не было, - донёсся голос Петровича. – Погрейтесь, пока за вами не придут.
Стряпухина и Кукушкина рванули вверх с ещё большей скоростью, чем мчались вниз, но быстрота ног уступила быстроте рук Петровича.
Он захлопнул дверь погреба, застегнул её полоской железа и закрепил увесистым замком. Прислушиваться к подземельным голосам он не стал. И так ясно, что ничего хорошего.
Комментарии
На странице в категории