Кризис отцовства грозит России непредсказуемыми последствиями

Психологи и социологи говорят об остром кризисе института отцовства в России, где эта проблема имеет уникальную специфику. Слом традиционной семьи при советской власти вкупе с тенденциями нового времени привели к тому, что средний мужчина потерял свойственную ему роль в семье и доме. Отсюда разводы, суициды, алкоголизм. Решение этой проблемы для общества – вопрос выживания.

В начале нового года в России появится «Совет отцов». Его состав пока засекречен, но цели известны. Это чуть ли не первая за сотню лет системная мера федерального уровня, направленная на укрепление института отцовства, кризис которого в свете общей ситуации с демографиейочевиден уже не только для семейных психологов.

Единого представления о том, каков функционал современного папы, в чем его права и обязанности и как осуществлять на практике защиту отцовства, упомянутую в ряде законопроектов, на сегодня не существует. Все попытки сформировать цельную картину сводятся то к спорам западников со славянофилами, то к яростной войне полов.

<ins class="adsbygoogle" data-ad-client="ca-pub-2257956093123250" data-ad-slot="9479475118"></ins>

На тематическом форуме в Общественной палате «Отец. Отцовство. Отечество» его участниками было выдвинуто множество предложений, как то: законодательное закрепление «традиционных семейных ценностей», запрет рекламы малодетных семей, специальный декретный отпуск для отцов (который нельзя передавать матерям), обязательное письменное согласие мужа на аборт жены, «упрочнение статуса домашнего образования» и ряд новаторских «семьесберегающих технологий», учитывающих, что «как раньше уже не будет». В итоге, помимо благих намерений, участников форума объединило только общее мнение о необходимости введения в России официального Дня отца, разговоры о котором ведутся еще с начала «нулевых». 

Во всем виноват Ленин

За прошедший век институт отцовства в России и ряде других стран бывшего СССР настолько деформировался, что в рамках семейного уклада стал чуть ли не декоративным элементом. К примеру, когда-то незаменимая функция отца-кормильца более не актуальна: в средней российской семье супруги зарабатывают примерно одинаково. При этом внятных дополнительных требований к папам общество не выдвигает, что стало в некотором смысле ловушкой: по старым меркам мужчина теперь как бы несостоятелен, а новых мерок вообще нет.

Исследование, проведенное в августе фондом «Общественное мнение», показало, что 92% россиян считают воспитание детей задачей обоих родителей. Но даже в полных и любящих семьях реализовать эти благие намерения непросто, а с учетом удручающей статистики развода совместное воспитание становится почти невыполнимой миссией. Некоторые матери-одиночки вполне успешно воспитывают детей в сожительстве, в то время как разведенные папы нередко обрывают все связи с отпрысками вплоть до уклонения от уплаты алиментов. 

Социологи пока что не могут сказать, каковы будут последствия того, что называют «кризисом отцовства». Но подчеркивают, что кризис отцовства в России имеет уникальную историю длиной в целый век.

По мнению директора АНО «Институт демографического развития и репродуктивного потенциала» Руслана Ткаченко, основным толчком к подрыву патриархальной семьи, основанной на частной собственности и распределении гендерных ролей, стала революция 1917 года и последовавшие за ней «раскрепощающие» декреты, сделавшие доступными беспорядочные связи, аборты, разводы «по письму» и гомосексуальные связи. Впрочем, довольно быстро стало понятно, что анархия хороша лишь на стадии разрушения и молодому советскому государству, если оно хочет выжить, необходимо срочно задать гражданам строгие рамки.

Уже в 30-е годы сформировалась и активно начала внедряться новая концепция: теперь советская семья укреплялась, но как ячейка общества, а не как самодостаточная единица с патриархом во главе.

«В саму основу советского строя были заложены резолюции, подкашивающие отцовство. Чтобы появилось все общее, надо отобрать частное. Вот только память о праве собственности не стереть без устранения института отцовства, – заявил Ткаченко газете ВЗГЛЯД. – Основатели социализма писали, что невозможно воспитать коллективного человека в традиционной семье, его необходимо водворить в коллектив – в ясли, сад, школу. Профессор Владимир Дружинин в своей книге «Психология семьи» указал, что в советские годы не было методической литературы о воспитании, где присутствовал бы отец, а само слово «отец» в нормативно-правовых актах использовалось преимущественно для расписывания алиментов. Право воспитания, передачи опыта и знаний взяло на себя советское государство, фактически отстранив от этих вопросов родителей».

Эта тенденция сохраняется до сих пор. «Система образования активно отрицает, что является субподрядчиком семьи в деле воспитания и образования ребенка, а своим гензаказчиком считает государство. Неудивительно, что школа воспринимает семейное образование как угрозу, в то время как сознательная передача родителям части полномочий и ответственности дала бы самой школе инструменты решения многих кризисных явлений в общем образовании», – подчеркивает Ткаченко. 

В описанных действиях советской власти прослеживается четкая логика. Социалистическому режиму нужны были стабильные семьянины, пригодные для построения светлого будущего и не склонные к бунтам. Любящие отцы, готовые защищать свою семью по праву собственника от чего угодно (в том числе от вмешательства государства) стали бы проблемой. А потом грянула Великая Отечественная война. Те из мужчин, кому посчастливилось с нее вернуться, были покалечены если не физически, то морально. И их, вернувшихся из ада, женщины жалели, были им болезненно благодарны. К тому же вернулись немногие – а это означало не только конкуренцию за право выйти замуж и продолжить свой род, но и необходимость брать на себя мужские обязанности : восстанавливать страну после войны, много работать и на производстве, и по дому. 

Так началась эпоха драматичного, но до сих пор не до конца осознанного матриархата, семейный уклад которого отводил отцу в доме роль статусной мебели.

Женщины научились конкурировать за мужчин, инициировать свадьбы и рождение детей, не прекращая при этом работать и вести быт – в общем, взяли на себя все обязанности главы семейства. Послевоенные поколения окончательно освоили эту удобную тоталитарному строю схему, где папа вел себя как дополнительный ребенок в доме, который распивает с друзьями на троих за гаражом, но временами стучит кулаком по столу, а то и хватается за ремень, причем воспитательный порыв зачастую объяснялся как раз алкоголизацией воспитателя. Но ему, как самому капризному ребенку в семействе, мама – сильная, хозяйственная, тянущая на себе дом – многое прощает, а выгоняет только в крайних случаях, когда папу не удается перевоспитать даже на партсобраниях.

Все это не литературная зарисовка, а перевод идеологии в практику. С послевоенных лет семейная политика советской власти официально отождествила детство с материнством, а проблемы отцовства упоминались только в контексте борьбы с пьянством, домашним насилием и другими пороками.

В результате за все время существования СССР так и не появилось какой-либо внятной альтернативы устаревшей форме патриархального отцовства, хотя во всем остальном отстраивалась система, прямо противоположная дореволюционной.

«Убить мамонта, вскопать поле, победить врага»

В 90-е годы к местным проблемам добавились тенденции с Запада, где отцовство переживало собственный кризис – следствие культа потребления, упадка религии и доступности беспорядочных половых связей. Мужская состоятельность стала измеряться внесемейными достижениями – карьерой, заработком, количеством любовниц.

Казалось бы, эта схема должна была осчастливить мужчин, теперь уже вольных охотников нового мира. Однако эксперты бьют тревогу: возможно, именно обрушение института отцовства выступает одной из причин повышенной смертности мужчин трудоспособного возраста в России.

«Говоря о сверхсмертности мужчин, обычно упоминают алкоголь, рискованное поведение, но при этом не задумываются о том, почему люди так живут. Большинству современных мужчин жить незачем, у них нет целей, нет крупных достижений, так что беречь свое здоровье особого смысла не имеет. Брать ответственность за жену и детей они тоже давно отвыкли. Сегодня мужики расслабились, раз бабы всё взяли на себя, и сложно сказать, какие меры помогли бы это изменить. Работодателям тоже не нужны излишне вовлеченные в семейные дела сотрудники-мужчины, что отражается на общей информационной политике в отношении отцовства», – комментирует ситуацию Ткаченко.

Изложенную им теорию в целом подтверждает статистика самоубийств. Во второй половине ХХ века на одну решившуюся на суицид женщину 30–44 лет приходилось 6,7 случаев самоубийства среди мужчин. При этом пиковый показатель пришелся на начало 90-х, когда от суицида умерло в восемь раз больше мужчин из этой возрастной группы, чем женщин.

Высокую значимость отцовства для жизни мужчины отмечает и эксперт рабочей группы ОНФ «Социальная справедливость», руководитель направления работы с общественностью благотворительного фонда «Семья и детство» Татьяна Попова. «По опыту работы скажу, что мужчине отцовство дает возможность удовлетворить свои амбиции, делает его самодостаточным. Мужчины дискретны, они мыслят точечно, постановками целей и задач: убить мамонта и накормить семью, вскопать поле и получить урожай, пойти на войну и победить врага. В современном мире они находятся в стрессе от рабочей рутины, где результат и достижения, будем честны, мало у кого по-настоящему ощутимы. Но воспитание детей – это тоже работа на результат, глобальный проект жизненного цикла. Спасительная целевая функция для них – стать состоявшимся отцом, которому есть чем гордиться», – заявила Попова газете ВЗГЛЯД.

По ее словам, главное в кризисе отцовства – это страх взять на себя ответственность за семью. «Он исходит из страха потерпеть фиаско как мужчина, ведь в таком важном проекте это полный крах, – считает эксперт. – Для женщины семья – это состояние. В норме ответственность за проект она должна бы переложить на мужа, но мы уже привыкли сами все решать. Многие мужчины женятся или спонтанно, по молодости, или вынужденно, под давлением партнерши. При этом и статистика, и простота процедуры развода у нас таковы, что в любой момент папу могут выбросить из воспитательного проекта, лишив всех руководящих позиций и оставив в лучшем случае соинвестором и наемным работником по выходным. Так жизненно важный проект становится чужим. И мужчине страшно уже на старте».

В то же время ситуацию с кризисом отцовства в России можно вывернуть на пользу делу, перестроив все с учетом ошибок как западных, так и восточных практик.

«По сути, любое воспитание – это, в первую очередь, передача опыта, традиций, собственного культурного кода, но это еще и движение вперед. Хорошо, когда за праздничным столом собирается несколько поколений семьи, как на Востоке, или когда несколько молодых семей организуются для проведения общего мероприятия, как на Западе. Стоит обратить внимание на лучшее, не впадая в крайности. Пусть женщина научится позитивно подкреплять авторитет мужа ради общих детей, поддерживать авторитет папы, а мужчина, в свою очередь, перестанет прятаться от семейных дел за работой и осознает, что он – полноправный соавтор всего проекта, а не двоечник-уклонист», – советует Попова.

Папа может

Даже если женщина может сама обеспечить ребенка и поднять его на ноги, это еще не значит, что в папе нет необходимости. Владислав Никитин – директор социально-реабилитационного центра «Дом милосердия», расположенного в Василеостровском районе Петербурга – уверен, что в процессе формирования гармоничной личности роль отца принципиальна.

«Мужчина, конечно, эмоционально не так близок к ребенку, как женщина-мать, но в сознании и чувствах ребенка оба родителя – единое целое, – заявил он газете ВЗГЛЯД. – Полноценное отцовство вне стабильного брака – крайне сложная задача, для которой нет универсального решения. Каждый случай, каждый набор инструментов для конкретного папы, находящегося в разводе, уникален и требует индивидуального подхода».

Неотъемлемую роль отца эксперт видит в следующем: «Отец – это материк, где царят безопасность, закон и порядок. Отец помогает ребенку осознать границы: свои, других людей, собственных возможностей, а также грани дозволенного. На уровне тактики норма материнской любви – абсолютное принятие и слияние, ведь женщина выносила и родила ребенка. Даже самый любящий папа воспринимается как нечто более строгое, как ограждающее и ограничивающее начало. Именно эмоциональная трезвость позволяет ему всегда помнить о задачах воспитания и системнее их решать, требуя соблюдения определенных правил.

Прежде чем ребенок попадет в социум, он уже будет знать и понимать, что даже во взаимоотношениях с любящими людьми он должен выполнять ряд требований, в чем-то поступаясь личными интересами ради интересов общества. Это важный навык, который человек получает именно от отца».

По большому счету отцовство и материнство не нуждаются в усиливающих инструментах общественного и государственного осмысления. Если оно живое и творческое, его бывает достаточно в каждом конкретном проявлении. Таким проявлением является душа ребенка, душа нового человека. Если требуется искусственный праздник вроде Дня матери и Дня отца, значит, отцовство и материнство теряют свою сущность – их покидает живое и творческое.

В то же время дать детям возможность чувствовать себя защищенными, не перекладывая на них собственные проблемы и нереализованные амбиции, – задача не только личная, но и общая. Научить учиться, радоваться жизни, себе, окружающим – там, где это будет получаться, есть надежда на отцовство и материнство в полноте, приближенной к высшему замыслу. За последние 50–70 лет люди многое узнали о собственной природе, и у них появилась небывалая возможность трезво осмыслить процесс воспитания ребенка с учетом новых реалий и, как следствие, значение отца в этом процессе. Но по-настоящему доступным это осмысление может быть только для того человека, который сумел расчистить от мифов и негатива путь к себе и путь к другому.