Предчувствие смерти

Старость подбирается незаметно: сначала дает себя знать только чуть уловимыми знаками, когда забываешь то одно слова, то другое, потом это происходит чаще и вот уже не заметить это становится невозможно, потому что оно заметно и другим.

Потом старость начинает говорить на языке медицины, а это уже серьезней, чем забывание слов: лишний вес, который набираешь незаметно, хотя режим питания особо и не меняется, за ним следует повышенный сахар, давление, головная боль и боль в суставах....

И вот уже смерть любимого животного, которую мучительно и долго переживаешь, наводит на мысль: «Надо бы взять котёночка. Посмотрю по объявлениям". И тут же, рядом, другая: "Нет, а что будет с ним, если умру через десять лет? Никто не гарантирует, что проживешь даже пять, не то что десять. И тогда что будет с ним, когда останется один?»

И тянешь время, и откладываешь решение на завтра, на лето, на потом, на когда-нибудь… Есть много историй, когда одинокие пожилые люди от тоски и необходимости кому-то отдавать своё тепло и нерастраченную любовь, берут себе бездомных животных, превращая своё жилище в кошкин дом, в голубятню, в птичий двор или еще в какую-нибудь ферму.

Время необратимо и необратимость  имеет свой закон: всё проходит, пройдет и это. Думать о печальном не хочется, да и не в печали дело. Потому что, если задумаешься о смерти всерьёз, то будешь думать  не столько о смерти, сколько о том, что будет потом. И появляются завещания, и приходят мысли о смысле жизни,

о том, что будет с любимым для тебя существом, особенно  если оно всего лишь маленький теплый комочек, приручив который, берешь на себя ответственность за его будущее. И то ли отвернуться от старости и сказать ей и себе - будь, что будет - и взять котёночка или щеночка, либо отказаться от соблазна и доживать в одиночестве, ожидая прихода последнего часа в пустой квартире...

Мизантропка

Она пока ещё не понимала своих чувств. Сказать, что к ней пришло горе, не могла – не стучала в ней боль, не кричал разум. Радости освобождения тоже не было. Слишком поздно оно пришло, освобождение. Слишком поздно. Семьдесят пять ей в этом году исполнилось. Мелькает, мелькает уже её восьмой десяток, не замедлить, не удержать…

                          

Мать сломала шейку бедра в 1985. Тогда пришлось свою однокомнатную хрущёвку сдать государству и перейти к матери в двухкомнатную сталинку. Комнаты были отдельные, высокие, а кухня такая большая, что можно было даже поставить диванчик.

Игорь сначала воспротивился таким перестановкам, но она была уверена – никуда не денется. Детей не завели, по причине отголосков его детских болезней, да и ритм преподавательской деятельности не давал эту проблему обдумать более основательно.

Но делся всё-таки… делся… Чужие дети, видимо, лучше, чем немощная тёща. Ведь когда-то целые речи произносил, что чужих воспитывать – самое бесполезное и безрадостное занятие. У матери же на второй год страданий сломался и разум…

Приходящих помощниц она выгоняла, в туалет тащила на костыле своё грузное, разрушенное диабетом тело, по часу и больше, а уж мыть её… В одиночку ни за что не справиться…

                          

А когда в праздники приходили знакомые и подружки, то для них старушка устраивала целый спектакль – стеная и подвывая волокла на костыле простыни в ванную – ни часом раньше, ни часом позже, аккурат под первую рюмочку гостевавших…

Подружки охали и бросались за порошком, заливали воду в ванную, пока она молча не отодвигала их и не запускала стиралку. Матери она уже не пыталась что-то объяснять. Поняла, что так потерявшая разум женщина пытается расслабиться.

День за днём… вот и кончилось всё… Эти санитарно-гигиенические хлопоты, безусловно, будут сниться ещё долго … Но фотографию на памятник она сделала ту, где мать молодая и звонкая, чуть прищурив глаза, покусывает кисточку рябины…

Соседка жалеет её. Приходит каждый день, заставляет есть суп… "Заведи, Валичка, собачку. Или кошечку. Всё веселее будет. Она тебя полюбит, твоя будет полностью…". Она отмахивалась от сердобольной соседки: "Не надо. Не могу я". Но сегодня эта сердобольная принесла жалобно тявквающий комочек и выложила на диван…

                       

Сердце сжалось и заныло – "Не подходи… не гладь, не бери в руки…" А соседке она тихо сказала: "Пожалуйста, унеси". Много слов говорила соседка. Даже вспомнила значение слова мизантропка… Но комочек унесла.  Когда дверь за ней закрылась, Валентина быстро достала 24-й том БСЭ, нашла статью о собаках и стала подсчитывать –

даже... даже если я до восьмидесяти доживу, то это будет самый расцвет сил у собаки. Кто её возьмёт к себе? А если ещё она и полюбит меня… да кто ж я буду после этого! Кто буду...кто...