О самокритичном признании Чубайса

«Сноб» опубликовал отрывок из книги Петра Авена «Время Березовского» (см. ccылку https://snob.ru/selected/entry/131206). В нем  беседа двух бывших членов «правительства молодых реформаторов» о том, кто из них виноват в крахе либеральной идеи в России. Привожу выдержки из публикации.

Чубайс: Прежде всего, я считаю, что пришло время к нашей модели, с которой мы пришли и за которую мы боролись, отнестись критично, сказать самим себе, в чем мы были правы, а в чем мы были не правы. Я считаю, что мы были не по размеру той задачи, за которую взялись.

Авен: Ты имеешь в виду команду Гайдара?

Ч: Да, я имею в виду нашу команду, команду Гайдара. Поразительно, что у нас получилось построить рыночную экономику, но мы же вроде как претендовали даже на большее.

Далее Чубайс конкретизирует.

Ч: Кажется, Найшуль сформулировал мысль о том, что у нас будет три больших перехода: один переход от плановой экономики к рыночной, другой переход от авторитаризма к демократии и третий переход от империи к национальному государству. Так вот, на три этих перехода нас точно не хватило бы, просто по нашему совокупному потенциалу, человеческому, личностному, какому хочешь другому.

Сегодня о необходимости структурных реформ не говорит только ленивый. Настаивают на этом либералы, патриоты, коммунисты и все остальные не зависимо от политической ориентации. Все, но по - разному. Либералы настаивают на свободе как универсальном средстве.

А:. Для меня идеологема о том, что свобода больше Родины и что Родина — это не территория, не обсуждается. Для меня это тогда было точно так же очевидно, как и сейчас.

Ч: Как быть с тем, что у 95% населения страны, в которой ты живешь, все ровно наоборот? Их убрать, отодвинуть? Бог с ними, валим отсюда? Как с этим быть-то, Петя?

А: С ними работать. Объяснять, объяснять и давать им возможность ошибаться.

Поскольку я принадлежу к 95% населения, о которых упомянул Чубайс как имеющих взгляд на свободу, отличающийся от точки зрения Авена, а также прочих либералов, то у меня возникает сомнения по поводу его компетентности в части моего просвещения и перевоспитания.

Cвобода сама по себе не панацея. Недаром сказано: свобода это осознанная необходимость. Однако эта закономерность не может осознаваться всеми членами общества одновременно. Кто раньше других понял это, то свободно распорядился как своим ваучером, так и чужими приобретенными по цене бутылки, и начал «шустрить» (ныне это банковский и сырьевой бизнес). А кто-то остался в плену патерналистского социалистического сознания и остался ждать благ только сверху (широкие народные массы). Но есть и такие, которые не подвержены патерналистскому сознания, но тоже не свободны.

Сошлюсь на собственный опыт.

Моя профессия – конструктор. Увлечения – изобретательство. Имею значок «Изобретатель СССР». Тогда это фиксировалось авторскими свидетельствами на изобретения. В капиталистическую эпоху уже как пенсионер подрабатывал на заводе «Ленполиграфмаш» в охране, а на голом энтузиазме пытался реализовать одно из изобретений. Попытка имела шанс, поскольку был заказчик. Но из двух заводских предпринимателей (заинтересованные спонсоры) один из них (условно «Х») мне заявил: или я, или (тоже условно) «У».

А мне технологически были нужны оба. На этом я и споткнулся. Проиграл и «Х». Он был свободен так действовать, но душила жадность: не хотел делиться с «У». Краткое резюме к сюжету: избыток cвободы у  первого из них помешал моей свободе.

А если расширить его до масштабов страны, то свобода коррумпированного чиновничества и олигархата из той же песни. Абсолютная свобода для всех невозможна, но общество в своем развитии должно стремиться к тому, чтобы свобода одних не укорачивала ее у других.

Казалось бы, что Президент как верховный правитель мог бы укоротить свободу коррупционеров и олигархата. Почему не делает? Варианты ответа такие. С ними заодно или боится их. Если исключить первый, полагая, что его историческое будущее ему дороже, то остается только второй. В свою очередь следующий вопрос: боится только за себя, или за то, что не выполнит свою историческую миссию. В первом случае ему грош цена. А во втором могут быть основания бояться, так как властная элита может устроить дворцовый переворот. А он может перейти и в революцию. Как сто лет назад. Да и в 91-ом повторилось. Бороться с этим можно традиционными методами, «разделяя и властвуя», что сегодня довольно заметно: кланы борются между собой, но решающего перевеса нет ни у кого.

Вторая возможность – усиление опоры снизу. Но в числе упомянутых Чубайсом 95 – ти % подавляющая составляющая с патерналистским сознанием. А это опора хлипкая. В случае социального обострения ее легко переместить на улицу. Революций все же хватит. Наелись. Хотелось бы спокойного эволюционного развития.

Вернемся к Чубайсу. Переход от плановой экономики к рыночной завершен. На очереди, о чем говорит Чубайс cо ccылкой на Найшуля, переход от авторитаризма к демократии. Если либеральными методами создана рыночная экономика, то у Чубайса звучит намек на авторитарные методы для перехода к демократии, ссылаясь на «Южную Корею, Сингапур, Тайвань и другие истории успеха».   Но кто и как возьмется? У хозяина нет конкурентов. Если возьмется сам, то получится ли? Может да, может нет. Пока нет ответа.

Нет сомнений, что  идея справедливости как базисная в социализме будет востребована на государственном уровне.  Но она вернётся уже на новом уровне. Потому что идеи социализма и капитализма имеют неразрывную, но диалектически конкурентную связку. Чтоб развиваться, человечеству надо поочередно отворачиваться от капитализма к социализму и наоборот. Только так достигается повышение социальной справедливости и экономической эффективности. Подобно тому, как парусное судно двигается против ветра, меняя правый галс на левый и наоборот.