Виктор Франкл.Биография

26 марта 1905 года - 2 сентября 1997 года           

            Виктор Франкл родился в Вене, в среднеобеспеченной еврейской семье. Его мать, о чем он всегда упоминал с гордостью, вела свой род от одного из знаменитых хасидских мудрецов рабби Лёва из Праги. Франкл описывал свою мать как воплощение добра, очень сердечную, эмоциональную женщину. Отец был для него примером праведности, человеком строгим, собранным, спартанским. К отцу Виктор всегда испытывал огромную любовь и привязанность.

         Отец, как и мать, был очень религиозным. Детство Виктора было весьма благополучным, он ощущал заботу, поддержку, защиту и одновременно свободу. В семье было двое сыновей и одна дочь. Франкл был человеком глубоко религиозным, это было личное отношение к Богу, не имевшее ничего общего с конфессиональной религиозностью; Бога он позднее определял как наиболее интимного собеседника в своих внутренних диалогах.

             Во многом, наверное, благодаря своей религиозности он и увлекся в юношеские годы социализмом, стал одним из заметных функционеров социалистического союза гимназистов Австрии. Довольно рано, в детстве, у Виктора Франкла возникло желание стать врачом. Примерно тогда же к нему пришло осознание факта смертности: он понял, что когда-то умрет. Главный вопрос, который волновал его в молодые годы — не вытекает ли из того факта, что все смертны, вывод, что жизнь не имеет смысла?

              Это был не страх перед смертью, а мучительная проблема конечности жизни — что из этого следует, и какое влияние оказывает на жизнь. Таким образом, его интерес к духовной проблематике, к смыслу начал формироваться в ранние годы. Еще один эпизод из младших классов гимназии: учитель естественной истории, описывая жизнь разных организмов и человека, сказал, что жизнь в конечном счете — это не что иное как процесс окисления. Франкл вскочил со своего места и спросил: «В таком случае, какой же жизнь имеет смысл?». Этот эпизод он часто вспоминал как одно из первых проявлений интереса к смыслу.

          В школьные годы Франкл увлекается философией, психологией, политикой. В этот период у него возникают альтернативы в духовных поисках, он участвует в дискуссиях на актуальные политические, психологические, социальные, медицинские, философские и прочие темы, не избежав того, что он позднее обозначал как искушение психологизмом, а также социологизмом. Психологизм сводит все человеческое поведение к внутренним конфликтам и удовлетворению влечений, а социологизм — к реагированию на социальные отношения.

           Самым сильным из этих искушений был психоанализ, который в конце 1910-х —начале 1920-х гг. находился в самом расцвете и, естественно, молодой Франкл не мог пройти мимо него. На какое-то время вера в Бога отошла на задний план и он стал склоняться к нигилизму в отношении религиозных ценностей, Во многом именно под влиянием психоанализа Франкл принял решение стать психиатром. У него не было сомнений по поводу врачебной карьеры, но стоял вопрос выбора специальности. В конечном счете он предпочел психиатрию. Отчасти это было связано и с его стремлением влиять на других. Он испытывал тогда большой интерес к гипнозу, уже в 15 лет освоил его и умел профессионально, грамотно гипнотизировать людей.

           В конце 1920-х гг. в жизни Франкла начался очень сложный затяжной период кризиса, поисков, потери ориентации и неопределенности. Он начал активно заниматься консультированием молодежи по психологическим проблемам, издавал какое-то время журнал «Человек в повседневной жизни» Тогда у него, кроме неудовлетворенности имевшимися подходами, не было своих оригинальных взглядов, тем более намерения основать свою школу. В 1928 г. он организовал бесплатные консультации, куда могли обратиться молодые люди с духовными и душевными проблемами. Франкл много выступал в непрофессиональных аудиториях, говорил с молодежью о смысле жизни, читал в открытой публичной «народной школе» лекции, в которых раскрылся его ораторский дар.

             В 1930 г. Франкл завершил медицинское образование, с 1930 по 1936 год получил подготовку как специалист по неврологии и психиатрии, и с 1933 по 1937 работал в психиатрической больнице, в кризисном стационаре. За четыре года он принял около трех тысяч неудачливых самоубийц. В конце 20 х гг в результате большого опыта работы с людьми появились первые наброски логотерапевтических идей в 1926 г. он впервые использовал в докладе слово «логотерапия», а в 1929 г. впервые применил попытку того, что у него потом превратится в технику парадоксальной интенции — игровой подход, направленный на парадоксальное переосмысление своих фобий. В конце 1930-х гг. швейцарские журналы публикуют первые его статьи, в которых основные идеи логотерапии оказываются уже последовательно прописанными. Франкл начинает писать книгу, хотя у него в тот момент еще отсутствовали определенные ценности, ориентации и задачи.

            Он был молод, достаточно популярен, активен, внешне все было благополучно: работа, проекты, много интересных задумок, задач; не хватало только того, ради чего стоит жить. Поэтому в период с 1931 по 1938 г. он прожигал жизнь: ходил по ресторанам, варьете, пользовался большим успехом у женщин. О своем юношеском мироощущении Франкл писал: «Будучи молодым человеком, я прошел через ад отчаяния, преодолевая очевидную бессмысленность жизни, через крайний нигилизм. Со временем я сумел выработать у себя иммунитет против нигилизма. Таким образом я создал логотерапию». Вся жизнь изменилась достаточно радикальным образом в 1938-м году, когда Австрия была присоединена нацистской Германией.

             Это ознаменовало для Франкла конец целого периода жизни и начало ее нового отрезка, самого тяжелого, трагичного, в котором было больше всего вызовов. На судьбу Франкла повлияла прежде всего не война, а его еврейское происхождение: и он, и его семья фактически были обречены рано или поздно попасть в концлагерь. Нацизм для Франкла обозначал каждодневную угрозу жизни, необходимость лавирования между всевозможными опасностями. В это время Франкл стал пытаться получить визу, чтобы уехать в Соединенные Штаты. Долгое время его усилия оставались бесплодными.

           В 1940 г. его сделали руководителем неврологического стационара Ротшильдовской еврейской больницы. Эта должность обеспечивала работой и давала относительную защиту близким от депортации в концлагерь; кроме того, он оказался в состоянии с помощью коллег спасти довольно многих больных от умерщвления как неполноценных. В конце 1941-го года в жизни Франкла опять возник переломный момент, когда в американском консульстве ему выдали долгожданную въездную визу. Проблема была с его родителями, ее не имевшими: для них оставалась только одна реальная дорога — в концлагерь. Франкл был на распутье: или попрощаться с родителями и предоставить их судьбе, или поставить на кон свою жизнь, будущее, работу ради туманной перспективы как-то помочь, защитить родителей. Он долгое время не мог принять решение: с одной стороны, родители, которых он горячо любил, оказывались беззащитными, с другой стороны, перспектива защитить их, если бы он остался, все равно была весьма слабой и неочевидной.

                Вопрос этот мучил его на протяжении многих недель. В один из дней, Франкл вернулся домой после прогулки и увидел на столе кусок мрамора, на котором была одна буква на иврите. Отец объяснил, что это кусок мрамора из развалин синагоги, разрушенной недавно нацистами, часть одной из заповедей, которые были высечены на ней. «А какая это заповедь?» — взволнованно спросил Франкл отца. «Чти своего отца и свою мать и пребудешь ты в покое и в мире». В этот момент Франкл принял свое решение остаться в Вене, и виза его пропала. Тогда же, в декабре 1941 г., Франкл сделал еще одну удивительную вещь для тех времен — он женился на медсестре из другого отделения его больницы, Тилли, и это была последняя еврейская свадьба в Вене в этот период. Со дня на день ожидая депортации в концлагерь вместе с родителями, Франкл написал книгу «Врачевание души», первую версию своего основного труда. Он исходил из того, что если и не выживет, то по крайней мере его книга имеет шанс сохраниться. Несмотря на все трагические обстоятельства, его жизнь обрела определенный смысл и структуру. Через какое-то время госпиталь, в котором он работал, закрыли, и в сентябре 1942 г. Франкл вместе со всей семьей был отправлен в концлагерь. Единственное, что он взял с собой, — рукопись книги, зашитую в подкладку пальто, в надежде как-то ее сохранить.

             До октября 1944 г. он находился в лагере Терезиенштадт, на 70 км севернее Праги, на территории Чехии. Этот лагерь был сравнительно мягким по сравнению с другими, его тогда называли «образцовым гетто». В нем отсутствовали газовые камеры, на смерть из него отправляли в другие концлагеря, у заключенных там была возможность иногда общаться между собой. В Терезиенштадте он потерял обоих родителей. Отец прожил несколько месяцев, ослабев от голода и пневмонии. Мать Франкла погибла в газовой камере гораздо позже, в октябре 1944 г., когда сам Франкл с женой были отправлены в Аушвиц. Это далеко не единственное из важнейших экзистенциальных переживаний, вошедших в жизнь Франкла в концлагере. Пожалуй, наиболее поразительным было следующее. Однажды Франкл на вечернем построении был направлен в эшелон, который каждое утро вез определенное количество заключенных в газовые камеры. Никто из тех, кого отправляли этим утренним эшелоном, никогда не возвращался.

Выбор был невелик: или броситься на проволоку под током, ограждавшую лагерь, покончить самоубийством, или попытаться бороться, использовать последние шансы. Франкл попрощался с матерью, потом с женой, после этого нужно было идти в свой сектор.

          Когда он шел туда, смотря на закат, он осознал, что сделал все, что мог в своей жизни сделать, и в первый раз ощутил, что у него нет уже никаких обязательств, никакой необходимости принимать решения. Он свободен от всего, от долга, забот, и на смену мрачному чувству пришло ощущение легкости, которой он не знал раньше. Его жизнь была уже завершена, и он оказался в позиции наблюдателя, который спокойно, беспристрастно смотрит на то, что будет дальше, что принесет жизнь — от него уже ничего не зависит. Трудно описать, тем более понять, какие глубокие эмоции вызвали эти мысли, это осознание, — чувство счастья, благ.рности, радости и удовлетворенности завершившейся и осуществившейся жизнью, чувство связанности со всем на свете, со всем сущим, с собой и миром… По пути к бараку, когда Франкл попрощался со своей жизнью, ему стало уже совершенно ни к чему себя убивать. У него возник интерес: а что еще может предложить ему жизнь, он ощутил себя в позиции зрителя в кино, который интересуется, чем закончится фильм.

           Эта позиция, определяемая его понятием самодистанцирования, или самотстранения, как одной из базовых характеристик человека, приняла в тот момент весьма интенсивную форму, позволяя выйти за пределы самого себя, своей собственной жизни и посмотреть на все со стороны. Ничего, думал Франкл, в этот момент еще не доказано, потому что пока эшелон не пришел и не отвез меня в газовую камеру, жизнь открыта для всего, даже для самого невероятного и невозможного. Жизнь сохраняет свою открытость, в ней уже нет ничего предопределенного, — даже когда нельзя надеяться, всегда есть какая-то надежда вопреки любой безнадежности, даже самое невозможное иногда может оказаться возможным. Последнее достоинство человека оказывается в том, чтобы ждать, что жизнь откроет тебе сейчас, быть открытым к этим возможностям, не исключать никакую из них, принимать и допускать любую. Нужно преодолеть ту своеобразную гордыню, будто бы ты знаешь заранее, чем все кончится. Это неправильно: нельзя быть настолько уверенным и точно знать, чем все завершится, посмотрим, что еще будет. Ведь никто не может гарантировать тебе на сто процентов, что ты погибнешь. Раз так, значит твоя личная ответственность заключается в том, чтобы быть открытым всем возможностям, которые могут возникнуть. Может быть, эшелон взорвут, а возможно, он уйдет куда-то в другое место, где нет газовых камер.

            Пессимизм, думал Франкл, не то же самое, что пассивность; наоборот, именно активность порождает пессимизм. Если в XIX веке был необходим оптимизм, чтобы содействовать прогрессу, то сейчас нужно быть пессимистом, но активным, делая все, что можно. Позже Франкл определил свое мировоззрение как трагический оптимизм, который выражается формулой: дела обстоят плохо, но если мы не будем делать все, что можно, то они будут еще хуже, так что многое зависит от нас.Наши представления о жизни также, в соответствии с этим общим принципом, должны считаться верными, пока сама жизнь их не опровергнет. В 1943 г. Франкл назвал сформулированную им позицию эвристическим оптимизмом: никто не может мне доказать и гарантировать полностью, что я завтра погибну в газовой камере, поэтому есть шанс, и я должен по крайней мере сделать все, чтобы этот шанс не снижать. На следующее утро эшелон не пришел. Это был единственный случай за всю историю лагеря, причины его неизвестны. В октябре 1944 г. Франкла отправили в Аушвиц, больше известный у нас под польским названием Освенцим. Это был один из самых страшных лагерей: в нем газовые камеры работали без перерыва. Жена Франкла тоже попала в этот транспорт — добровольно. В Аушвице их разделили навсегда. Потом он узнал, что она умерла в 1945 г. уже после того, как англичане освободили заключенных — она была в таком состоянии, что долго не прожила. Довольно скоро Франкла переправили в новый лагерь Кауферинг III , филиал Дахау. В нем было немножко легче, чем в Аушвице, но не один раз Франкл буквально чудом избегал смерти. Однажды, когда он уже стоял в списках к отправке в газовую камеру, его вычеркнул главный врач концлагеря, которому он понадобился как помощник, и он действительно смог применить в этом лагере свои врачебные навыки, спасти целый ряд людей от смерти.

          Последним лагерем Франкла был другой филиал Дахау, Тюркхайм. Здесь он заболел какой-то инфекционной болезнью, разновидностью лихорадки, и был близок к смерти. Многие месяцы главной его мыслью было сохранить книгу, чтобы она пережила его и все-таки вышла. В 1945 г. после освобождения из лагеря он вернулся обратно в Вену и обнаружил, что мир, в котором он живет, стал совсем другим. Начался следующий нелегкий период его жизни. В первые же дни он узнал о смерти жены и брата, не говоря уже о многих друзьях и знакомых.

            В 1945 г. Франкла сделали главным врачом неврологического диспансера Венской поликлиники — многопрофильной больницы, где он и работал в этой должности 25 лет, вплоть до ухода на пенсию. Коллеги помогли ему подготовить новый вариант погибшей в концлагере книги «Врачевание души», и вся эта деятельность была для Франкла тогда единственным, что-либо для него значащим — он полностью погрузился в эту работу. Он должен был преодолеть тяжелый период депрессии, сомнений, одиночества, слабости. В течение 4—5 лет он написал и издал подряд несколько книг, в которых были изложены основы его учения, и практически до самой смерти.

             Книжку про концлагерь он надиктовал за 9 дней. Она вышла первоначально под названием «Психолог выживает в концлагере» анонимно, без указания автора, поскольку Франкл считал, что в данном случае важно не авторство, а живое свидетельство. Теоретическая книга «Врачевание души», особенно в последний год пребывания в концлагере, придавала главный смысл его стремлению выжить, помогала вынести все тяготы лагерной жизни, а задача восстановления, реконструкции книги на новом этапе давала ему смысл жить дальше. Эта работа стала его диссертацией. Как и книга про концлагерь, она вышла в 1946 г. и была распродана через три дня после ее выхода. Следующее издание разошлось за три недели. Несмотря на дефицит бумаги, уже в 1946 г. вышло третье издание, в 1947 — четвертое, и т. д. В 1959 г. книга была переведена на английский и вышла в США под названием «От лагеря смерти к экзистенциализму».

            Ее ждал оглушительный успех – по данным на 1995 г. суммарный тираж только английского издания, не считая переводов на 25 языков, превысил 9 миллионов экземпляров. Она продолжает издаваться и по сей день, и недавно Библиотека Конгресса США объявила ее одной из 10 книг, оказавших, по данным специального опроса, наибольшее влияние на американцев. Начиная с 1962 г. английское издание выходит под названием «Человек в поисках смысла», в него включено также краткое изложение основ логотерапии. Немецкий вариант этой книги, недавно выпущенный в русском переводе, сейчас носит название «И все же сказать жизни да»; Франкл помимо своей профессорской работы читал много лекций, делал доклады, возглавлял отделение венской клиники, и в 1949 г. получил вторую докторскую степень, по философии. Он считал это необходимым, потому что его интересы становились все больше и больше связаны с духовной, гуманитарной проблематикой.

              В качестве диссертации по философии он защитил свою новую книгу «Подсознательный Бог», посвященную взаимоотношениям психотерапии и религии, совести человека, его подсознательной духовности. Франкл успешно интегрировался в новую жизнь, в 1947 г. он женился вновь, опять на медсестре своей клиники Элеоноре, и прожил с ней благополучно до конца жизни. В 1949 г. родилась его единственная дочь Габриэла. В конце 40-х гг. выходит еще целый ряд его книг.

             В 1954 г. Франкл был впервые приглашен за рубеж, в Аргентину, с циклом лекций по логотерапии. В итоге этой длительной поездки было основано первое в мире общество логотерапии. Затем началось ее триумфальное шествие на международной арене. В 1970 г. Франкл впервые получил в Университете Сан-Диего в Калифорнии, личное почетное звание профессора логотерапии, и не случайно там же в 1981 г. состоялся I всемирный конгресс по логотерапии. Стали защищаться дипломные работы и диссертации по логотерапии, первая из которых, «Логотерапия как теория личности», была защищена Элизабет Лукас в 1970 г. в Вене. Всего после войны у Франкла вышла 32 книги и около 400 статей, его работы были переведены в общей сложности на 25 языков; к 1995 г. насчитали 131 книгу по логотерапии других авторов, 151 диссертацию и дипломную работу, и больше 1300 статей.

              4 и 5 марта 1986 г. Виктор Франкл выступал на факультете психологии Московского университета в аудитории № 51 (ныне №310). Этот приезд стал возможным благодаря усилиям Леонида Яковлевича Гозмана, работавшего тогда доцентом кафедры социальной психологии, одним из первых в нашей стране оценившего значение идей Франкла, и Галины Михайловны Андреевой, использовавшей весь свой авторитет для того, чтобы этот приезд стал возможен. Ажиотаж был огромен; специально на эти лекции приехало большое количество психологов со всех концов страны: из Ленинграда, Прибалтики, даже из Закавказья. Франкл также посетил с лекциями и семинарами множество стран и стал обладателем 29 почетных докторских степеней.

             Франкл умер 2 сентября 1997 г. от сердечной недостаточности.