Белые медведи не смотрят телевизор: Что стоит за пятиминутным телевизионным сюжетом...

Белые медведи не смотрят телевизор: Что стоит за пятиминутным телевизионным сюжетом, знают репортёры «Останкино»

http://zbulvar.ru/archive/belye-medvedi-ne-smotryat-televizor-chto-stoit-za-pyatiminutnym-televizionnym-syuzhetom-znayut-reportery-ostankino/

Игорь Воеводин — писатель, журналист, телеведущий. Его многие помнят по телепрограммам «Времечко», «Сегоднячко», «Профессия — репортёр».Сейчас Игорь Воеводин пишет книгу о работе в «Останкино», и ему есть о чём рассказать.

Нет, настоящее телевидение — это вовсе не коридоры «Останкино». Просто телецентр и башня — это символы, бренды, если хотите, как и само слово «Останкино». Тем не менее, возвращаясь из своих странствий, я чувствовал некое волнение — как актёр в родном театре.

Только вот я не был актёром. Я был странствующим репортёром и телеведущим одновременно.

Звонок изо льдов
…Да, это были те уже почти былинные времена, когда министру можно было позвонить на мобильный прямо на заседание правительства. И он брал трубку.

— Ну что тебе ещё? — шёпотом спросил меня тогдашний министр транспорта Сергей Франк. — Я на заседании…
— Буксир, — ответил я.
— Чего?!
— Буксир. Типа «река — море». Атомоход «Арктика» не сможет пристать к берегу. Мелко…
— А где ты?
— В море Лаптевых. А на берег мне надо в Тикси…

И через сутки, в солёный и ядрёный шторм, нас с оператором Беловым в грузовой клетке пересадили с борта атомохода на подошедший сухогруз.

Северный синдром
Самое невероятное путешествие моей жизни, скромно названное в останкинских документах «командировкой», началось в Москве, на вокзале, в вагоне-телестудии, и там же закончилось через три месяца. А в промежутках были атомоходы, сухогрузы, буксиры, «Кометы», вездеходы, джипы, оленьи упряжки, вертолёты, самолёты дальней авиации с ядерным оружием на борту, катера морских пограничников в Охотском море.

Только тот, кто бродил и бредил северами, сможет точно поставить диагноз: северный синдром.
Что это значит? Отсутствие подлецов.

Судите сами: «Арктика», на которой я ходил дважды, выходит в рейс минимум на год. Сто человек. Любое недопонимание чревато выяснением отношений, а это на атомоходе — ЧП. Поэтому люди здесь открытые, душевные, а если и есть у кого камень за пазухой — его выкинут ещё в Мурманском порту.

Здесь всё поровну, и это не просто слова.

Здесь не говорят о деньгах, не получают писем и всегда очередь к корабельному спутниковому телефону. И не позавидуешь радисту, когда он получает траурную телеграмму и не знает, как отдать её адресату…

Встретиться на краю света
— Белых медведей? — спросили меня. — Дак чего их искать? Обязательно сами встретятся…
И следующие три недели все заступавшие на вахту получали инструктаж от капитана: увидите медведей — сразу сообщите этим чудакам с телекамерой.

Уже тонкие льды сменились тяжёлыми. Уже позади остался страшный пролив Вилькицкого, где трудно развернуться судам.
А медведей всё не было…

— Вставай! — толкнул меня в пять утра оператор Белов. — Они!
Полярное пьяное солнце февраля висело над льдами. Мы вылетели на палубу. И залегли вдоль борта.

Метрах в ста от нас сидела медведица с двумя медвежатами. Пароход стоял уже часов десять, и медведи пришли. Они должны привыкнуть, перестать бояться, и тогда детёныши будут карабкаться на борта, команда угощать их хлебом со сгущёнкой, а мамаша сердиться и шлёпать малышей… Главное — не спугнуть, и зверь поверит человеку, и мир, гармония и любовь будут царить в этом мире льда и холода.
— Тише! Тише! — шипели мы с Беловым друг на друга.
Я приладил фотокамеру, а он — телевизионную…

По законам Арктики
За нами следили вахтенные из рубки и улыбались.
И мы знали: никто из ­команды не выйдет, не спугнёт. Ну раз надо людям — пусть снимают…
— Медведи!!! А-а-а-а-а! Медведи!!! — раздался истошный крик.
Это был Коля. Корабельный чудак Коля из какого-то петербургского института, навязанный экипажу в этот рейс — чего-то там мерить, измерять.
Что именно? Наши с Беловым нервы…
Медведица подхватилась и быстро-быстро исчезла с детёнышами за торосами. Всё. Теперь не вернутся. Инстинкт не позволит.
— Надо же, ушли… — удивился Коля. — Чего это они?
— Телевизор они, Коля, не смотрят, вот чего, — ответил подошедший старпом. — Где таких чудаков показывают…

…Идти нам было ещё долго. Бить Колю было нельзя — дисциплина. А вокруг расстилалась изумрудная пустыня и слепила глаза настоящими бриллиантами. Бери, хватай их, смешной останкинский человек. Если не понимаешь, что не надо владеть ничем, кроме дружбы, семьи и профессии.
— Не, ну а что? — спросил меня в Москве Новожёнов.— Ни одного медведя, что ли, снять не могли? Зачем тогда ходили?
Действительно — зачем?

Игорь ВОЕВОДИН