В нимбе героев цари, а не народ
ОБЩЕСТВО
В нимбе героев цари, а не народ
Именно в таком нимбе в столетний юбилей Октября предстают перед нами цари, династия Романовых и особенно последний ее представитель – Николай II, вокруг которого развернут настоящий ажиотаж защиты и восторгов. И это несмотря на то, что самая державная империя при нем окончательно прогнила и была сметена восставшим народом.
Как писал пролетарский поэт:
…Империя –
это тебе не кура!
Клювастый орел
с двуглавою властью.
А мы,
как докуренный окурок,
просто
сплюнули
их династию…
Озорно и дерзко! Зато справедливо.
Мы – это революционный народ, столетиями порабощенный и угнетенный, который вдруг окончательно дозрел, вскинулся и сбросил с себя цепи рабства.
Но заострять внимание на этом наши нынешние либерал-вещуны всех мастей не хотят, и уж тем более не будут говорить о судьбах народа до и после Великого Октября. Наоборот, эту тему всячески драпируют, замалчивают, трактуют в ракурсе, нужном власти и Церкви.
А вот фимиама, восхищений вокруг фигуры последнего царя из рода Романовых, названного чуть ли не царем-богоносцем, – хоть отбавляй!
И поскольку он таковым назначен Церковью и высшей властью, списали ему множество жертв – женщин, детей, стариков, убитых 9 января 1905 года, в день Кровавого воскресенья, по его приказу.
Списали и Ленские события на золотых приисках, убийство и потопление рабочих, протестующих против непосильных условий труда, и Ходынку, да и многие другие прегрешения перед собственным народом.
И делается это обеление царской особы умышленно.
Ни в коем случае в год 100-летия Октября нельзя показывать, что революционному народу в массе своей правда Ленина, большевиков, завоеванная в революции и огне Гражданской войны, оказалась ближе, понятнее той, что несли им цари и их сатрапы – буржуазное Временное правительство во главе с Керенским и иже с ними.
И потому победил Октябрь!
А уж скольких судеб коснулась эта ленинско-большевистская правда, целиком изменившая жизнь темного, страдающего народа, – тема для буржуазного агитпропа и Церкви и вовсе закрытая.
Да об этом, кроме патриотических газет, в том числе и «СР», никто и не говорит.
Хочется еще раз вспомнить тех, кто, постигнув ленинскую правду, сражался за победу в Октябре, шел к свету новой жизни.
При царях трудилась на заводчиков-хозяев целая рабочая династия Бугровых.
Их рабочая смена длилась 10–12 часов, а платили им за это гроши, штрафуя за любую провинность. И жили рабочие в жалких лачугах.
Первый Бугров, Иван Федорович, плотник из Тверской губернии, пришел на завод в армяке, лаптях, с холщовым мешком за плечами и плотницкой сумкой.
И хотя этот труд был непосильным, никак не поощрялся, природный талант вывел его в модельщики.
И его труд остался в несущих конструкциях дворцов и церквей, по его моделям изготовили портал с подъемным устройством для железнодорожного парома на Байкале.
Вот такой был самородок, так и не выбившийся из бедности.
Второй Бугров, Александр Иванович, не только трудился – он активно участвовал в стачках, был казначеем подпольной кассы взаимопомощи, распространителем газеты «Правда».
В апреле 1917 г. вместе с сыном Георгием и товарищами встречал на Финляндском вокзале приехавшего из-за границы Ленина.
Третий Бугров, Георгий Александрович, несмотря на юный возраст, участвовал в революционных событиях.
Однажды он запер во дворе дома конных полицейских, готовившихся напасть на рабочую демонстрацию.
Вместе с товарищами он освобождал заключенных из тюрем в феврале 1917 г., сжигал их судебные дела.
После Октября Георгий посвятил свою жизнь выполнению наказа Ленина об электрификации страны.
Именно он собирал первую советскую гидротурбину. Вехи его биографии – реки Свирь, Днепр, Волга, Ангара и Енисей.
В объединении «Ленинградский металлический завод», известном не только в нашей стране, но и за рубежом, выросло новое поколение рабочих Бугровых.
Выпускаемая ими продукция шла в Казахстан, Польшу, Болгарию, Венгрию, Румынию, Югославию…
Всюду ее ждали.
Борис Георгиевич Бугров был сборщиком регуляторов турбин. На его изделиях стоял Государственный знак качества.
Георгий Борисович Бугров тоже работал в гидротурбинном цехе. Отличный слесарь – чести рабочей династии не уронил.
* * *
А вот и еще участник революционных событий – Аркадий Александрович Семенов.
Ему было всего 14 лет, когда он пришел на Металлический завод, на его детские плечи легла вся тяжесть труда.
Шел тогда революционный 1905 год.
И мальчик не только получил рабочую обкатку – он проявил солидарность с теми, кто был на баррикадах.
Здесь, на этом заводе, он и встретил Октябрьскую революцию, поддержал ее, став уже вполне зрелым рабочим.
После Октября участвовал в реконструкции своего завода – Аркадий конструировал первые турбины.
Заводская газета рассказывала еще и о том, как он замечательно играл в футбол.
К своему юбилею, а он проработал на родном заводе 70 лет, спорта не оставил – стал судьей всесоюзной категории по футболу и членом городской комиссии по спортивной этике.
На его юбилей пришел весь трудовой коллектив. В приветствии его называли «дедушкой русского турбостроения», вручив ему почетный пропуск для входа на завод.
И так трудились тогда, строя новую советскую Россию с полной отдачей сил и таланта, тысячи и тысячи рабочих.
И у них были достойные зарплаты, пенсии, бесплатные жилье, лечение, образование – государство социально их защищало во всех направлениях жизни.
Тогда интересы рабочего труженика совпадали с интересами страны.
* * *
…Но вот пришло рыночное царство, повернув историю вспять, на столетие назад.
Будто и не было Октября, его завоеваний.
Все заводы, фабрики, ключевые отрасли в руках дельцов, спекулянтов, набивающих свои бездонные карманы.
А в руках государства – всего-то 10% собственности.
Кругом обездоленность, нищета, растущая безработица…
Стали актуальными требования восьмичасового рабочего дня, прекращения ночных смен, оплаты сверхурочных.
Требования, чтобы при найме на работу профессионалов не использовали их в качестве кого угодно;
чтобы не было дискриминации в оплате женского и мужского труда;
чтобы не страшно было нести «хозяину» больничный или справку на оплачиваемый послеродовой отпуск.
И главное – чтобы не снижали и вовремя выплачивали зарплату.
Под запретом забастовки и объединения в независимые профсоюзы.
И что остается?
Голодать, лишать себя здоровья, жизни?
Теперь фабричная, почти жандармская, полиция в камуфляже охраны может в любую минуту устроить «шмон» почище обыска – особенно часто это происходит при протестных акциях.
Кутузок былой давности вроде бы уже и нет, но «обезьянники» в полициях всегда открыты для активных участников протеста.
Вот такая теперь «соцзащита» для рабочего поколения Бугровых, защитников Великого Октября.
В свои юбилеи пусть теперь прославляют царя-богоносца.
Власть, вернувшаяся к порядкам вековой давности, готова из наймитов труда выжать последние соки для обогащения дельцов, класса паразитов.
Начиная с 1990 года государство накопило огромные долги по зарплатам рабочим – в миллиарды рублей.
Или вот говорят: за 20 лет зарплаты увеличились в 40 раз – да, а цены-то выросли в 400 раз!
А постоянно растущую оплату коммуналки рабочие вообще уже не могут осилить
При Советах любой трудящийся мог поехать в санаторий и дом отдыха, заплатив за путевку 20–30 процентов ее стоимости, – остальное оплачивал профсоюз.
Были и бесплатные профилактории.
А ныне при зарплате 20–30 тысяч путевка в санаторий стоит столько же, если не дороже.
Раньше у рабочих были фабричные и заводские поликлиники, столовые, медпункты, но сейчас их уже нет – исчезли, а рабочие едят то, что принесли с собой из дома в термосе.
И при этом постоянно трубят о свободе слова, а о рабочем бесправии, о конфликтах между рабочими и администрацией не услышишь ни по радио, ни по телевидению.
Словом, тишь да гладь, да божья благодать!
СМИ свято выполняют запрет властей на эти темы.
Не говорят и о тяготах крестьян, чтобы не было бузы и смуты, чтобы продолжать штамповать законы сверху.
Но ведь даже в царской Думе были депутаты от рабочей курии.
Без конца так продолжаться не может – «терпелка» рабочего класса иссякает.
Особенно в нынешний год, столетия Великого Октября, сгустились угрозы, копившиеся на протяжении последних лет.
И количество протестов идет сейчас по нарастающей.
Все больше людей, брошенных в нищету, осознает, что смена убийственного курса для страны неизбежна.
И осуществить это можно только на принципах возрождения обновленного социализма под руководством КПРФ, силами патриотов.
А. ЗАСИМОВА
Комментарии
Наш царь - Мукден, наш царь - Цусима,
Наш царь - кровавое пятно,
Зловонье пороха и дыма,
В котором разуму - темно.
Наш царь - убожество слепое,
Тюрьма и кнут, подсуд, расстрел,
Царь-висельник, тем низкий вдвое,
Что обещал, но дать не смел.
Он трус, он чувствует с запинкой,
Но будет, - час расплаты ждет.
Кто начал царствовать - Ходынкой,
Тот кончит - встав на эшафот.
К Бальмонт
Народ подумал: вот - заря,
Пришел тоске конец.
Народ пошел - просить царя.
Ему в ответ - свинец.
А, низкий деспот! Ты навек
В крови, в крови теперь.
Ты был ничтожный человек,
Теперь ты грязный зверь.
Но кровь рабочего взошла,
Как колос, перед ним.
И задрожал приспешник зла
Пред колосом таким.
Он красен, нет ему серпа, -
Обломится любой.
Гудят колосья, как толпа,
Растет колосьев строй.
И каждый колос - острый нож,
И каждый колос - взгляд.
Нет, царь, теперь не подойдешь,
Нет, подлый царь, назад!
Ты нас теперь не проведешь
Девятым января.
Ты - царь, и, значит, весь ты ложь
...
Убийства, казни, тюрьмы, грабежи,
Сыск, розыск, обыск, щупальцы людские,
Сплетения бессовестнейшей лжи,
Слова - одни, и действия - другие.
Романовы с холопскою толпой,
С соизволенья всех, кто сердцем низок,
Ведут, как скот, рабочих на убой.
Раз, два, конец. Но час расплаты близок.
Есть точный счет в течении всех дней,
Движенье в самой сущности возвратно.
Кинь в воздух кучу тяжкую камней,
Тебе их тяжесть станет вмиг понятна.
Почувствуешь убогой головой,
Измыслившей подобные забавы,
Что есть порядок в жизни мировой,
Ты любишь кровь - ты вступишь в сон кровавый.
Из крови, что излита, встанет кровь,
Жизнь хочет жить, к казнящим - казнь сурова.
Скорее, Жизнь, возмездие готовь,
Смерть Смерти, и да будет живо Слово!
К Бальмонт
Имел он голову, имел он руки, ноги
И стан;
Лишь не было ума на полполушку,
И деревянную имел он душку.
Был — идол, попросту: Болван.
И зачали Болвану все молиться,
Слезами пред Болваном литься
И в перси бить.
Кричат: «Потщися нам, потщися пособить!»
Всяк помощи великой чает.
Болван того
Не примечает
И ничего
Не отвечает:
Не слушает Болван речей ни от кого,
Не смотрит, как жрецы мошны искусно слабят
Перед его пришедших олтари
И деньги грабят
Таким подобием, каким секретари
В приказе
Под несмотрением несмысленных судей
Сбирают подати в карман себе с людей,
Не помня, что о том написано в указе.
Потратя множество и злата и сребра
И не видав себе молебщики добра,
Престали кланяться уроду
И бросили Болвана в воду,
Сказав: «Не отвращал от нас ты зла:
Не мог ко счастию ты нам пути отверзти!
Не будет от тебя, как будто от козла,
Ни молока, ни шерсти».
Болван басня Сумарокова