Профессиональные патриоты

Знаете, кто вернее всего способен загубить практически любое, сколь угодно правильное, важное и нужное дело? Нет, не враги. От их нападок коллектив, это дело реализующий, как правило только теснее сплачивается и становится злей (иногда по-хорошему, иногда по-плохому). Равно, как и те, кто в этот коллектив не входит, но симпатизирует его делу со стороны. Аудитория. Народ. Они, наоборот, только убеждаются, что дело правое и заслуживающее уважения и поддержки. Так что враги — это наоборот для правого дела очень полезная живность. Загубить они его не могут. А кто может?

 Так называемые «друзья».

Совершенно не даром в нашем народе иногда просят Господа уберегать не от врагов, а от «хитро***ых друзей». Это более, чем мудро. Потому, что любое дело если и может развалиться, то, в первую очередь, изнутри. А враг — он лишь добивает снаружи то, что внутри уже само себя добило.

Вот, предположим, существует некий большой и чистый народный порыв. Который вдохновляет, сплачивает и зовёт к великим свершениям. И, в один прекрасный момент, к нему начинает примазываться некая категория личностей, единственным интересом которой является их же собственная «самореализация». Будь то карьерная, материальная или какая угодно другая. Примазываются они просто потому, что с их точки зрения этот порыв перспективен. Не более того. На его цели и внутреннее содержание этим «эффективным и успешным» массовикам-затейникам плевать до уровня скуки и тоски. И вот это ключевое слово — безразличие. Которое, в сочетании с беспринципностью и алчностью делает таких «друзей» гораздо опасней любого врага. Они в кратчайшее время способны утопить любое начинание в пошлости и маразме. По отношению к любому такому «большому делу» они ведут себя, как хищный капиталист по отношению к богатому месторождению в стране третьего мира — выдаивают его варварским способом и бросают, оставив после себя экологически убитую территорию.

И в этом нет ничего удивительного — ведь для них это то же месторождение, из которого они всего лишь выкачивают материальные блага. Не более.

И вот вам ярчайший пример. Буквально пару дней назад один наш профессиональный патриот, г-н Стариков, несколько лет «от души радеющий» за Донбасс, опубликовал в своём твиттере очень примечательный пост. Жизнеутверждающий. На отвлечённую тему деторождения. Он выложил фотографию молодой и красивой девушки, которая играет с ангельского вида маленьким ребёнком на красочной зелёной травке. И сопроводил его комментарием: «Материальные трудности не снижают рождаемость».

И всё в этом посте хорошо и замечательно… Вот только, после взгляда на это фото, г-на Старикова хочется зарыть. Потому, что эта девочка — Кристина Жук. А этот ребёнок — её дочь Кира. Те самые мать и дитя, которых всего несколькими днями спустя после съёмок этой фотографии разорвало на части украинским снарядом в Горловке. И Кристина Жук — та самая девочка, которую потом назвали Горловской Мадонной. В последние доли секунды своей жизни она пыталась закрыть собой дочь, но осколки гаубичного боеприпаса прошили их обоих, как лист бумаги. И изорвали в клочья, как лист бумаги. Так её и запомнили — в последний раз обнимающей дочь. Не переставшую прижимать её к себе даже после смерти.

И это не просто убитая девочка — её лицо на Донбассе знают все. Она — символ. И её убийство стало знаковым. Гибель этой матери и этого ребёнка стала одним из нескольких ключевых, опорных, фундаментальных эпизодов, после которых нынешняя война приняла характер необратимости.

Это после того, как люди увидели её изуродованное тело в смешной маечке с надписью «Париж», они массово пошли в ополчение. Это после её гибели Донбасс захлестнула волна мести и бездонной, ослепляющей ярости. Именно после этого люди начали практически голыми руками рвать укропов на части, выходить с охотничьими ружьями против танков и линчевать катапультировавшихся пилотов укропской авиации… Вот только г-н Стариков её не знает. Потому, что г-ну Старикову плевать. Именно это и является основным моментом в данной ситуации. Вдумайтесь люди: до какой степени ему на самом деле наплевать, если, занимаясь Донбассом четвёртый год, он не знает, кто это? Ну, разве что, украинский снаряд — это как раз то, что он подразумевал под «материальными трудностями». Но чем тогда г-н Стариков лучше «истинных украинцев», которые тогда, весной 2014 года, называли убитых русских детей «дохлыми личинками колорадов».

Впрочем, г-н Стариков верен себе. Люди, начавшие Русскую Весну, рассказывали мне, как ещё до начала восстания он приезжал на Донбасс и говорил активистам русского движения, что они обязаны побросать флаги Донецкой Республики, завернуться в жовто-блакитные тряпки и срочно ехать на Майдан убеждать украинских нацистов, что Донбасс за единую «украину». Ну, потому, что так будет лучше для «дружбы между братскими народами». Здесь без комментариев.

Да и говорить, если честно, мне о нём откровенно противно. Тем более, что лично мне всё с ним ясно уже очень давно.

Но если б дело было в нём одном, то тема эта и вовсе не стоила какого-либо обсуждения. И правда, к чему вообще тратить своё время и обсуждать одного отдельно взятого морального *****?

Пусть даже и подряжающегося на ниве патриотизма.

Вот только он не один и в этом проблема. Именно в этом, и ни в чём другом. И это даже не проблема, а настоящая беда, потому, что таких много. Граждан без взглядов и убеждений, берущих подряды на патриотизм. Тех, кому всё равно. Их орды — маленьких, безликих, серых людишек. Жадных, бездарных, бессовестных. Стариков — всего лишь яркая персонализация их коллективного творчества. Не более того. У меня была мысль привести ещё пару персоналий такого рода, но я просто не захотел — уж слишком они мелкие и безликие. Это именно они топят тему Русской Весны в маразме. И никакая вражеская пропаганда не нанесла столько вреда, сколько нанесли они. Главным образом своей «повышенной мобильностью». Способностью быстро и эффективно переключаться от «Русские своих не бросают!» до «Россия ничего вам не обещала!». Самый яркий пример здесь — это даже не г-н Стариков, а г-н Соловьёв, чья позиция может измениться несколько раз за одну передачу. И вред их в том, что та аудитория, на которую, собственно, и рассчитан весь этот профессиональный патриотический спектакль (то есть народ), глядя на всё это теряет веру в искренность происходящего.

Для большего понимания: всем сейчас известен такой персонаж, как г-н Ковтун — тот, который за деньги изображает «отвратительного хохла» на постановочных россиянских ток-шоу.

Да, люди испытывают к нему отвращение. Но только это чувство сейчас очень причудливо переплетается с другим — все уже давно поняли, что он платный клоун. А отвращение от этого только удесятеряется. И чувство это неповторимое начинает распространяться не только на него, но и на сам пропагандистский продукт. Так вот, друзья мои, г-н Стариков — это зеркальное отражение г-на Ковтуна.

И эмоции он вызывает точно такие же. Вообще говоря, российские пропагандистские ток-шоу уже давно дошли до того, что сравнить их можно, разве что, только с порнографией для извращенцев: уже не важно, кто из персонажей на экране «господин», а кто «раб» — у здорового человека и тот, и другой провоцируют одинаковый рвотный позыв.

В чём причины такого маразма? А они просты: граждане профессиональные патриоты ориентируются не на пользу дела и даже не на сам патриотизм, а на то, чтобы совершаемые ими действия нравились тем, кто распределяет блага. То есть госчиновникам, которых отрядили этот патриотизм курировать. И близким к ним структурам. Ну, а чиновник природой настроен на то, чтобы душить и вытаптывать всё живое, «кабы чего не случилось». Чиновники, как деньги — любят тишину. И такие безыдейные и безразличные граждане им гораздо удобнее всех остальных. И ещё чиновники очень любят играться в «сдержки и противовесы». Правда, заигрываются они при этом весьма существенно, так как сами не обременены особыми убеждениями.

Но главная беда в том, что, кроме морального вреда, такого рода «профессионалы» и «крепкие хозяйственники» от патриотизма наносят и вполне материальный, физический ущерб. Последствия от которого, кстати, бывают вполне фатальны.

Своей деятельностью они выхолащивают и обесценивают те идеологические основания, на которых стоит государство. Да и не только государство — страна тоже. А я очень чётко разделяю два этих понятия. Своей ложью, неискренностью и откровенной, наглой беспринципностью они лишают ценности то, за что как бы «радеют». Люди от этого просто начинают отворачиваться. Отворачиваясь от них. Ведь не хочется смотреть на самый красивый и правильный монумент, если возле него бегают и кривляются такие существа. И человек отводит взгляд в другую сторону, чтобы не смотреть на них. Но при этом он больше не смотрит и в правильном направлении тоже. А с других направлений подползает уже принципиально другая фауна. И человек, поневоле, начинает смотреть на неё. И слушать её. И в один прекрасный момент вдруг выясняется, что идеологического поля у государства и страны больше нет. Оно подтаяло, пошло трещинами и разлетелось осколками, как лёд под копытами ливонских лошадей. А «профессиональным патриотам» безразлично и это тоже. Они уже заработали. Месторождение иссякло.

Чем заканчивается такой профессиональный патриотизм? Знаете, а ведь в этом году мы 100-летие революции празднуем. Я не стану сейчас оценивать, хороша она была или плоха — у меня на это очень своя точка зрения.

Скажу я о другом: к тому моменту, как катастрофа 23 февраля 1917 года стала реальностью, в поддерживавших больную Империю патриотических организациях не осталось никого, кроме таких вот «патриотических профессионалов». И когда для Империи грянул февральский армагеддон — они обналичили свой патриотизм и слились. И ничто уже не могло изменить происходящего, потому, что, благодаря им и такому подходу в целом, идеологическое поле было полностью проиграно. И противостоять накрывавшей страну катастрофе было просто некому.

 Так ответьте мне, друзья: с чего вы взяли, что в этот раз результат будет лучше?