127 сонет Шекспира

Вячеслав Толстов

Считалось встарь, что смуглость нечиста,
Другим бывало имя красоты;
Теперь в наследство -  красота черна,
Ублюдочная, в красках клеветы:

На власть природы налагают руки,
Ложь создавая, на свою беду,
Ей нет имён, обречена на муки,
Она осквернена, ей жить в аду.

Возлюбленной бровь – ворона крыло,
Взгляд, очень часто, кажется, скорбит
По тем, кому в любви не повезло,
Кто ложью, как параличом, разбит.

Все, в скорби чёрной обретут покой,
Но  красота … пусть  выглядит  такой.





*
In the old age black was not counted fair,
Or if it were, it bore not beauty's name;
But now is black beauty's successive heir,
And beauty slander'd with a bastard shame:

For since each hand hath put on nature's power,
Fairing the foul with art's false borrow'd face,
Sweet beauty hath no name, no holy bower,
But is profaned, if not lives in disgrace.

Therefore my mistress' brows are raven black,
Her eyes so suited, and they mourners seem
At such who, not born fair, no beauty lack,
Slandering creation with a false esteem:

Yet so they mourn, becoming of their woe,
That every tongue says beauty should look so.