«Суть событий» Сергей Пархоменко - 03.11.17

https://youtu.be/toDnuBSbm3M С.Пархоменко― 21 час и 10 минут в Москве, это программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко, как всегда в это время вооруженный большим количеством всяких технических средств, например, возможностью принимать SMS-сообщения на номер +7 985 970-45-45. Всё уже работает, я вижу, всё идет, всё нормально и даже люди реагируют на то, что они тут подслушали в перерыве при помощи YouTube-трансляции, когда в эфире шло нечто совсем другое.

Да. Так вот вооруженные всякими техническими средствами мы как обычно начинаем эту программу, и у нас, да, действительно, есть YouTube-трансляция. Я только что повесил ссылку на нее у себя в Facebook. Вообще Facebook становится постепенно каким-то участником незримым, а местами и зримым наших здешних программ и разговоров, потому что я у себя в Facebook выкладываю за несколько часов до начала программы специальный пост для того, чтобы собирать вопросы и темы для этой программы. Не часто цитирую авторов этих вопросов и тем, но, тем не менее, горячо им благодарен, потому что они мне помогают эту программу сформировать такой, какая она, как мне кажется, будет более интересной для слушателей.

Ну и вот, видите, там же в Facebook можно взять ссылку, по которой отправиться в YouTube. Впрочем, и без всякой ссылки вы легко найдете в YouTube эту трансляцию. Очень удобно: можно слушать, можно смотреть с хорошим качеством, и более того, в любое время можно вернуться к этой записи потом, тогда, когда вам это удобней.

Кроме того, я с некоторых пор стал делать подкасты. Пока они выходят, должен признаться. довольно нерегулярно, я никак не привыкну к этому новому режиму. Знаете, за 14 лет я уже выучил, что в пятницу в 9 часов вечера я должен сидеть на этом стуле, а, вот, с подкастами как-то каждый раз находятся какие-то более важные дела, и как-то откладываешь их. А еще если вдруг какие-то поездки… Я, например вот, в этот раз оказался в Красноярске в этот момент, куда ездил открывать очередные мемориальные знаки «Последнего адреса». Красноярск – уже 38-й город, в котором работает народное движение (теперь это движение, несомненно) «Последний адрес». Я, может быть, в конце программы еще вернусь к этой теме, потому что хочу сделать одно важное объявление. Пожалуйста, его не пропустите. Ну, это так, анонс.

Так что с подкастами пока всё довольно нерегулярно, но наладим постепенно. Вот, кстати, буквально пару дней тому назад случилась важная новость: подкасты эти появились обычным способом там, где вы обычно качаете ваши подкасты для того, чтобы их слушать тогда, когда вам хочется, и там, где вам удобно. А именно в iTunes, в разделе «Подкастов» вы можете теперь найти не только все привычные передачи «Эха Москвы», но и этот мой отдельный подкаст Сергея Пархоменко, который называется «Мой голос тоже». Вот.

Кончилась, так сказать, рекламная пауза, давайте перейдем непосредственно к программе.

Знаете, много американских вопросов. Вот, я почитал то, что мне наприсылали в Facebook, и я вижу то, что сейчас идет в смсках. Как-то часто встречается слово «Манафорт» и всякие другие вопросы, связанные с американскими событиями, которые (американские события) так или иначе связаны с Россией и до сих пор с российским влиянием.

Прошел год с американских выборов. Я при сем присутствовал в прошлом ноябре в Вашингтоне, это было невероятно драматическое, местами душераздирающее зрелище. Никогда не забуду, как люди, сидящие в битком набитых барах и всяких кафе в Вашингтоне, где работали все радиостанции американского союза и все телекомпании американского союза, смотрели минута за минутой и час за часом эти цифры. Это было, конечно, совершенно грандиозное зрелище, как это всё развивалось. Вот.

Так вот. Ну, без нескольких дней год, да, разумеется. Еще точно, вот, прям совсем годовщины не случилось, но вполне можно подводить итоги. И главный итог заключается в том, что никак американская администрация президента Трампа не вынет ноги из вот этой вот трясины, в которую она погрузилась в связи с так называемым русским следом.

Можно сколько угодно на эту тему ерничать. Тут вот, я не знаю, регулярно вы это слышите, я не знаю, какой-нибудь Красовский тут кривлялся в своей обычной манере, что вот, обнаружили, что на целых 30 копеек кто-то купил рекламы в Facebook и поэтому, значит, Трамп выиграл у Хиллари Клинтон, а Россия изменила ход американских выборов.

Нет, никто кроме Красовского и прочих балбесов не ведет разговор таким образом. Речь идет совершенно не об этом. Кстати, знаете, это похоже (хотя, это, конечно, несравнимые вещи по влиянию, но сравнимые по какому-то моральному воздействию, по впечатлению, которое они производят), эти две истории похожи, например… История с русским следом на американских выборах и история со следом российского правительства в скандале с допингом на Олимпиадах.

Почему такое страшное бешенство? Почему после Сочинской Олимпиады 2014 года прошло уже столько времени, уже новая Олимпиада (вот она, вот-вот-вот сейчас), а до сих пор не стихает вот эта вот ярость по поводу того, что там было устроено с допингом и каким образом российская сборная, так сказать, вырывала победу на радость своему любимому президенту на этой вот родной Сочинской Олимпиаде.

Не в том дело, что спортсмены применяли допинг. Это вещь виданная, это вещь, к сожалению, обычная в мировом спорте, даже допинг в больших масштабах. Достаточно было больших скандалов на протяжении уже многих десятилетий, на самом деле. И там вспомним, скажем, несколько огромных скандалов, связанных там с тяжелоатлетическими сборными Советского Союза или Болгарии, например, или связанных с разными спортсменами ГДР, которые были большими специалистами по всяким допингам и большие подозрения по поводу китайских спортсменов на эту тему. И снятие всяких знаменитых американских бегунов и отбирание у них мировых рекордов, золотых медалей и так далее. Или, скажем, вечная история с допингами на самой престижной велогонке в мире Тур де Франс.

Да, допинговых скандалов много, они дорого обходятся спортсменам, которые в них ввязаны. Они иногда стоят карьеры тренерам, которые затаскивают своих спортсменов или способствуют использованию допинга для своих спортсменов.

Но здесь совершенно другая история. Здесь впервые скандал поднялся по поводу того, что, по всей видимости, в этой допинговой истории обнаружился след государства, след российских спецслужб и, в конечном итоге, след руководства России. Выяснилось, что государственная политика во время этой Олимпиады в 2014 году (это выяснилось и это можно уже теперь считать доказанным, потому что есть прямые свидетельства этому и есть результаты исследований на этот счет). Так вот, выяснилось, что государственная политика во время Сочинской Олимпиады заключалась в том, что нужно кормить российских спортсменов всякими специальными препаратами, скрывать систематически с помощью специально организованной системы следы от использования этих препаратов. И вот тут вся эта история с дырками в стенках, со вскрытием баночек с пробами, с подменой этого всего заранее собранным запасом свежей и, так сказать, не тронутой допингом мочи и так далее.

Вот, что произвело эффект, не побоюсь этого слова, разорвавшейся бомбы. Эффект от того, что это вмешательство государства. Что это не какие-то отдельные злодеи, не какие-то недобросовестные люди, не какие-то там излишние пренебрежительно относящиеся к закону участники состязаний, а это государственная политика. Поэтому наказание коснулось национального спорта в целом, национальной сборной в целом, и вот мы с вами сейчас стоим на пороге того, что российская сборная или, во всяком случае, какие-то большие, существенные части российской сборной не получат права участвовать в очередной Олимпиаде в Корее.

Вот, примерно так же, примерно в этом же повороте, примерно под этим же углом работает политический скандал гораздо более важный, конечно, чем спортивный, с российским следом в США. Вопрос не в том, что кто-то, какой-то американский политик или американский политтехнолог, или американский журналист, или американский, я не знаю, активист, или американский кто угодно вошел в контакт с каким-то российским, опять-таки, политиком, я не знаю, разведчиком, аналитиком, еще кем-нибудь, взял каких-нибудь денег на что-нибудь и так далее. Не в этом дело. Дело в том, что это имело, по всей видимости, систематический характер, дело в том, что это управлялось из некоторого единого центра, и название этому единому центру – Администрация Российской Федерации, руководство Российской Федерации. И когда там засветился господин Пригожин со всеми своими троллями… Ну, вы помните, что этот, так сказать, чрезвычайно важный, активный, успешный санкт-петербургский бизнесмен считается целым рядом СМИ организатором вот этих фабрик, которые ведут по государственному заказу, по существу, и либо на государственные деньги, либо на деньги, которые государство велит на это выплачивать (ну, это известная история) при помощи лояльных ей бизнесменов. Так вот эти предприятия, сказал бы я, ведут вот эту вот деятельность в интернете либо поддерживая что-нибудь, либо, наоборот, дискредитируя и уничтожая что-нибудь, и так далее.

И вот на минувшей неделе, вот на этой неделе, в конце которой мы с вами сейчас присутствуем, произошло чрезвычайно важное, чрезвычайно яркое событие, которое для США несомненно было важнейшей новостью и этого дня, и нескольких дней до и после того, а именно 3 представителя 3-х крупнейших социальных сетей в интернете были вызваны на специальную комиссию в Американском Конгрессе и давали там показания.

Надо сказать, что Конгресс был разочарован. Он был разочарован прежде всего теми конкретными людьми, которые пришли. Потому что речь шла о представителях Facebook, Twitter’а и Google, и во всех 3-х случаях пришли не руководители компаний, а юристы, представители или руководители юридических служб. И сенаторы, участвовавшие там, много раз про это сказали, что они как-то не рассчитывали видеть этих людей, а хотели бы видеть тех, кто, собственно, принимает решения в этих компаниях.

Сразу нужно сказать, что речь шла прежде всего об использовании потенциала этих компаний для платной политической рекламы. И речь шла о ничтожных суммах. Вот, скажем, что касается Facebook, было заявлено, что, по всей видимости, эти российские агентства, управляемые, по всей видимости, российским государством, потратили в Facebook 46 тысяч долларов. Это абсолютно ничего. Это совсем жалкие деньги, ну, например, если иметь в виду, что 2 избирательных штаба, Дональда Трампа и Хиллари Клинтон по оценкам совместно (вот, они вдвоем) потратили примерно 81 миллион долларов. Тоже только в Facebook, не считая Google и не считая Twitter, где тоже они достаточно активно работали и достаточно интенсивно праздновали эти свои победы или оплакивали свои поражения.

Так вот. Штука заключается не в этих суммах. И штука заключается не в том, что за эти деньги можно сменить одного победителя на другого, можно оказать радикальное влияние на исход выборов. Там, поставить их под сомнение, создать ситуацию, в которой кто-то стал бы требовать отмены результатов, не дай бог, или даже какого-то пересчета где-то, или пересчета в каком-то конкретном месте.

Но речь идет о том, что это была осознанная в прямом смысле этого слова подрывная деятельность, деятельность, которая была рассчитана на создание взрывных ситуаций.

Вот пример, который был там приведен и который довольно подробно обсуждался. Сенатор Барр, республиканец, между прочим, так сказать, сторонник Трампа, рассказал о том, что 12 мая 2016 года, то есть, ну, уже в такую, очень активную фазу избирательной кампании (нельзя сказать, что на финишной прямой – финишная прямая случилась осенью), вот, весной 2016 года, 12 мая 2016 года некая общественная организация под названием «Сердце Техаса»... Впоследствии выяснилось, что такой общественной организации не существует, что эта общественная организация была придумана в окрестностях Санкт-Петербурга, там, где генерировалась эта политическая реклама. Вот эта вот общественная организация «Сердце Техаса» призывает своих не сторонников (сторонников никаких у нее нет, потому что нет никакой организации), а сограждан, жителей штата Техас собраться в Хьюстоне возле Исламского центра для того, чтобы остановить исламизацию штата Техас. Ну, о’кей, хорошо, призывает и призывает.

Но только есть другой фальшивый аккаунт другой несуществующей в действительности организации под названием «Мусульманский союз Америки», который призвал своих сторонников (никаких сторонников у него нет, потому что его не существует), но он призвал соотечественников мусульманского вероисповедания, выходцев из исламских стран, живущих в США и, в частности, на юге США, и в частности, в штате Техас, и в частности в окрестностях города Хьюстона. Так вот он призвал их спасти исламскую культуру и собраться на манифестацию там же, в этой же точке.

Вот, общая цена этих двух рекламных кампаний составила 200 долларов. Ну, то есть просто ничего. Но штука заключается в том, что это не попытка заменить Трампа на Хиллари или Хиллари на Трампа – это попытка столкнуть 2 группы, создать реально взрывную ситуацию, создать ситуацию конфликтную, истерическую, а, возможно, опасную для жизни этих участников.

Разница между российским сенатором и американским сенатором, между российским парламентарием и американским конгрессменом довольно велика во многих отношениях. В частности, она заключается в том, что американский конгрессмен понимает реальную цену Facebook, Twitter’у и Google, он понимает реальную силу этих инструментов. И речь, которую они вели, заключалась в том, что это 3 инструмента, обладающих колоссальным потенциалом, абсолютно по всей видимости уже сейчас почти неограниченным, который был создан, все 3 они были созданы в Америке, они были созданы американскими гражданами, американскими компаниями, они были созданы американскими мозгами и они используются врагами. В данном случае они видят, что, вот, люди, которые собирают в одно место тех и других людей, которые собираются спасти Америку от исламизации, и людей, которые собираются защитить исламскую культуру, их призывают собраться в одном и том же месте для того, чтобы они били и резали друг друга.

Так вот этот американский потенциал используется вот такими силами при поддержке российского правительства. Вот, почему это обсуждается в Конгрессе. Не потому что 200 долларов и не потому что 46 тысяч долларов, а потому что в целом речь идет о прямом политическом воздействии.

Когда в России принимаются законы, скажем, об иностранных агентах или о нежелательных организациях, направленные на финансирование общественных организаций из-за рубежа, речь идет, во-первых, о финансировании реально существующих в России общественных организаций, которые объявляются иностранными агентами. Не выдуманных специально для этого, а реально существующих и ведущих свою собственную деятельность, предоставляющих свою нормальную отчетность и находящихся абсолютно в правовом поле и демонстрирующих свою лояльность. Эти организации занимаются, там скажем, российскими избирательными правами или защитой прав потребителя, или изысканиями в области российской истории, или еще чем-нибудь. Или образовательными программами (в последнее время всё чаще и чаще речь идет об этом).

Так вот, во-первых, эти организации существуют, а, во-вторых, они финансируются фондами, работающими независимо от правительства США. Чаще всего называется, скажем, фонд Сороса, который объявлен как-то исчадием ада. Я думаю, что большего врага и охальника в отношениях с американским правительством трудно найти.

Всё, что делал Сорос, вся его филантропическая деятельность имела одну важную цель – ни копейки в американский бюджет. Это был человек, который сказал «Я не люблю американское правительство, я не верю американскому правительству, я ему не доверяю, я его не ценю. Я не дам ему моих денег, я буду их тратить сам». И вся работа соросовского фонда построена была до сих пор и построена сегодня таким образом, чтобы он, жертвуя эти деньги, получал бы освобождение от американских налогов. Поэтому говорить о том, что он действует по указке американской администрации… Это просто один пример. Просто один пример.

С.Пархоменко― 21 час и 35 минут в Москве, это вторая половина программы «Суть событий», я Сергей Пархоменко, номер для SMS-сообщений +7 985 970-45-45. Есть еще трансляция на YouTube. Если вы почему-то не можете ее найти, хотя найти ее проще простого, просто зайдя в YouTube и набрав там в поисковой строке то, что вы ищете, ну, хоть зайдите на Facebook ко мне, к Сергею Пархоменко, и посмотрите: там висит ссылка.

Я всю первую половину фактически потратил на американские разнообразные дела. Осознанно это сделал, потому что в данном случае эти дела – наши дела. И речь идет о том, каким образом там обсуждаются последствия деятельности не только, я не знаю там, российских хакеров или каких-то российских предпринимателей, или отдельных российских хулиганов и безобразников, а в том-то всё и дело, что как там обсуждается деятельность российской власти.

И вот множество всяких подробностей, которые были на этой неделе. Ну, например, было такое бурное событие, хотя очень частное, казалось бы, очень такое, точечное, но, тем не менее, на мой взгляд, важное. Google, на сегодня крупнейшая поисковая машина в мировом интернете, исключил из своего сервиса новостей, исключил одну новостную компанию российскую, так сказать, один российский источник новостей под названием «Федеральное агентство новостей», тоже принадлежащее вот этому самому пригожинскому холдингу и таким образом тоже представляющее собой некоторый инструмент, который используется российской властью.

Вот за это. Не за то, что это там плохие новости, вредные новости, некачественные новости, несвоевременные новости или еще какие-нибудь новости, а за то, что это государственная вещь, это инструмент (как они посчитали), инструмент, который используется российским руководством для того, чтобы…

Вот, мне тут ссылаются на Шевченко, который про это говорил здесь в эфире. Ну, знаете, мне не нужен Шевченко для того, чтобы про это послушать, потому что это, в общем, на сегодня вычисленная, идентифицированная, доказанная вещь, что вот эта так называемая политическая реклама была направлена не на то, как думают многие, кстати, до сих пор, чтобы продвинуть вперед Трампа и задвинуть назад Хиллари Клинтон (этими глупостями никто там не занимался), а на то, чтобы сыграть на серьезных многолетних, иногда вековых расколах американского общества. На том, что связано с вопросами иммиграции, на том, что связано, скажем, с огнестрельным оружием и знаменитым вопросом о владении или невладении им, контроле или отсутствии контроля. Разного рода религиозные вопросы, национальные и прочие.

Вот, куда направлен был удар. И в этой ситуации, конечно, оказывается, что это страшно эффективно. Google – очень хорошая компания, Facebook – очень мощная социальная сеть, Twitter – чрезвычайно эффективный инструмент коммуникаций. С их помощью, вот, их троих, этих трех компаний (не зря они именно оказались, так сказать, на этих слушаниях в Сенате), с их помощью можно много чего добиться. И американцы начинают относиться к этому всё более и более серьезно, а американские политики уже относятся к этому более, чем серьезно, хотя бы потому, что они понимают, что следующий президент тем более будет выбран с помощью этих компаний. А президент через один просто родится там внутри.

И я, мне кажется, уже говорил про это, но могу повторить еще раз. Шансы Цукерберга на то, чтобы стать президентом США однажды, являются, на мой взгляд, довольно высокими, потому что он не просто владеет, а хорошо управляет мощнейшим на сегодня коммуникационным ресурсом под названием Facebook, и возможности у него будут чрезвычайно большие.

Вот, уже по этой вот ничтожной кампании с какими-то жалкими деньгами вычислено, например, что… Сейчас я найду эту цифру, я отдельно специально ее выписывал. 126 миллионов американцев могли быть (либо могли быть, либо были), ну, во всяком случае, существуют все шансы для того, чтобы к ним попали эти рекламные сообщения, несмотря на вот эту незначительную их цену и незначительный масштаб. 126 миллионов человек могли быть охвачены этой информацией. Техническая возможность для этого существует. Почему бы однажды ею не воспользоваться? Поэтому они относятся к этому чрезвычайно серьезно.

Кстати, возвращаясь вот к этому точечному событию, про которое я говорил, к этому самому исключению Федерального агентства новостей, так сказать, из списка живых источников новостей в Google, я бы хотел так, между делом вспомнить о том, что, между прочим, есть аналогичная, только уже теперь законодательная инициатива… Google это сделал по своей собственной воле – ему никто не велел, нет никакого закона, который заставлял бы его это сделать, они сами посчитали, что они не должны работать с доказанным вот таким вот агентом российского правительства.

А в России есть закон. Не закон точнее, а инициатива закона. Даже причем я бы сказал не закон, а распоряжение. Роскомнадзор в свое время говорил о том… Это было совсем недавно, в середине октября 2017 года. То есть, слушайте, 2-3 недели тому назад мы с вами обсуждали здесь… Ну, мы конкретно – нет, но наши коллеги обсуждали новость о том, что поисковые системы в российском интернете такие как Яндекс, например, такие как Mail.ru будут обязаны исключать из своих выдач… Ну, что такое выдача, вы понимаете, да? Вы пишете в строке для вопроса, что вы ищете, да? Там, «Ищу сосиски с горошком», ну и вот вам выдают все упоминания о сосисках с горошком, да? Вот, список этих упоминаний, по которым вы можете пойти и посмотреть, что там пишут про сосиски с горошком, это и есть выдача (это я для тех, кто, все-таки, совсем не петрит по этой части, ну, тем не менее).

Так вот из этого списка должны были бы быть исключены те сайты, которые предлагают своим посетителям всякий контент с нарушением авторских прав – фильмы, музыку, литературу, так сказать, пиратским образом. Ну, о’кей, хорошо, да, благородная задача. Не решаемая таким способом, прямо скажем, но замах на рубль тем не менее.

А также сайты, которые заблокированы Роскомнадзором. Которые заблокированы бессудной процедурой, которые заблокированы просто по желанию начальства. И достаточно часто эти сайты, люди, которые делают эти сайты, потом годами выясняют: «А какие к нам претензии-то? Вы нас чего заблокировали тут?»

Так вот штука заключается в том, что не только на них не могут попасть российские пользователи интернета, а чтобы они и не знали об их существовании. Чтобы в этих выдачах по запросам они просто не упоминались, как будто бы их нет. Это делается законным образом под видом борьбы со всяким вредоносным контентом – вот, с пиратским контентом, я не знаю, со всякой там педофилией, со всякими ужасными-ужасными, кошмарными уголовными проблемами. А также вредные в идеологическом отношении сайты.

Это важнейшая вещь. Вы не удивляйтесь, что я столько времени сижу на этих информационных сюжетах, на этих каких-то виртуальных интернетовских проблемах. Можно подумать, что настоящих проблем не существует.

Знаете, дорогие друзья, настоящих проблем, которые никаким способом не связаны с интернетом, которые никаким образом не связаны с информацией, их вообще всё меньше и меньше в нашей с вами жизни. Всё меньше и меньше можно найти вещей, которые никаким образом не регулируются с помощью потоков информации, которые не оцениваются вот этой самой главной ценностью современного мира (информацией). Вот и всё.

Давайте дальше пойдем по… Знаете, давайте не буду слезать с Пригожина и еще один упомяну сюжет, раз я уже так много говорил о нем в этой программе. Ну, должен сказать, вы, я думаю, уже слышали и, наверняка, будете следить дальше (во всяком случае, я вам очень советую следить за этим пристально), за историей о том, как пытаются уничтожить один из последних и один из наиболее эффективных, и один из наиболее профессиональных независимых источников массовой информации в России под названием «Фонтанка.ру».

Вот, я на протяжении уже больше, чем года… Хотел сказать «нескольких месяцев». Да нет, какие там месяцы! Больше, чем года участвую в работе такого проекта, который называется «Премия Редколлегия». Это ежемесячная премия, которая вручается тем людям в России, которые продолжают вопреки всему и вопреки давлению и извне, и изнутри своей среды поддерживать достоинство журналистской профессии. Каждый месяц довольно существенные деньги распределяются в качестве премии в пользу авторов хороших текстов, вышедших в течение предыдущего месяца. Никто никому ничего не заказывает, никто никем не командует, никто ни во что не вмешивается, ни в какой процесс. Просто, вот, эти материалы вышли, жюри их собирает со всей страны (есть специальная группа экспертов, которая собирает, из большого количества изданий собирает их последние публикации). Жюри это всё читает или хотя бы просматривает, оценивает, выбирает, голосует и присуждает эти премии.

Вот, «Фонтанка» была не раз среди лауреатов. Ну, не само издание: эти премии не вручаются изданиям, они вручаются конкретным людям, конкретным авторам. Но речь идет об авторах «Фонтанки». И это ресурс, существующий в Санкт-Петербурге уже довольно давно, больше 15-ти лет, как я понимаю. Они с самого начала 2000-х годов работают.

Ну, вот, например, в сентябре одну из премий получил Денис Коротков, замечательный репортер «Фонтанки». Кстати, он второй раз уже получил эту премию. Первый раз он ее получил сразу после сентябрьских выборов 2016 года за материал о злоупотреблениях в Санкт-Петербурге, о фальсификациях. А теперь, вот, он получил второй раз в своей жизни эту премию Редколлегия за материал о Частной военной компании человека под псевдонимом Вагнер, которая воюет в Сирии, которая несет там потери, которая вербует и везет туда людей. И работу этой Частной военной компании тоже связывают с человеком по фамилии Пригожин, которого там называют «Кремлевским поваром», которого считают одним из создателей вот этих фабрик троллей и так далее. Фигура, так сказать, загадочная, но в то же время знаменитая.

После того, как этот материал появился… Еще раз скажу: это тот самый материал, который получил премию Редколлегия как чрезвычайно профессиональный, как чрезвычайно разумно, точно и мастеровито сделанный, по всем, так сказать, правилам и гамбургским счетам этой профессии.

Так вот после того, как этот материал вышел, началось давление на «Фонтанку», и давление чрезвычайно простое – ее пытаются купить. Вообще это известная история, известный способ: если вы хотите расправиться с каким-то СМИ в России, совершенно не обязательно его национализировать или, там, совершенно не обязательно его закрывать – можно найти на него покупателя.

Здесь тоже у «Фонтанки» там есть определенная структура собственности, там есть и физические лица, и юридические лица, и, в общем, как-то можно организовать на них атаку в надежде, что кто-нибудь из них дрогнет. И похоже, что структуры этого самого Пригожина пытаются, ну, как обычно это делается в 2 притопа, в 2 прихлопа. Сначала нужно это издание дискредитировать и обесценить. Обесценить его можно разнообразными атаками, наездами, и в этом может участвовать кто угодно – и налоговая инспекция, и пожарники, и санитарники, и городская администрация, и местные телеканалы, и бесконечные наезды, и бесконечные атаки на сервер хакерские, и публикации сведений о частной жизни журналистов. Частной жизни не в смысле, в какой клуб они ходят или какое кино они смотрят, а то, например, где учатся их дети, по какому адресу они живут, какой номер их машины там и так далее, и так далее. Мы же все живем на тарелочке, это всё чрезвычайно открыто, это всё за 2 минуты можно найти. И, вот, как-то пошел поток информации о журналистах «Фонтанки», в частности, о том самом Денисе Короткове, о котором идет речь. Он, между прочим, тоже не мальчик, он вполне взрослый человек.

Так вот, на первом этапе компанию нужно обесценить таким способом, а на втором этапе можно попытаться за бесценок ее купить. Вот, это то, что происходит сейчас в Петербурге, и поразительным образом опять эти же люди, опять этот же круг, я бы сказал, фигурантов в сфере управления российскими медиа и, в частности, российскими электронными медиа, и вот этими влиятельными новыми СМИ.

Что в этой ситуации делать? Поддерживать их рублем, на самом деле. Не дать им сдохнуть, вот и всё. Потому что, на самом деле, каждый раз, когда мы видим истории о том, как какое-то СМИ было куплено лояльным власти или лояльным кому-нибудь другому (бандитам, например)... В регионах это довольно часто бывает, когда на месте власти выступает какая-нибудь бандитская группировка, у которой тоже есть лояльные бизнесмены, которые могут скупать СМИ. Так вот это всегда сопровождается одним и тем же эффектом – эти СМИ не могут стоять на ногах, потому что их собственные читатели, те самые, которые потом будут рыдать и рвать на себе волосы и раздирать на себе одежды «Куда же вы, дорогие, делись, и как же я без вас обойдусь? И кто же мне теперь расскажет о? И кто же меня теперь защитит от? И кто же напишет обо мне несчастном, как я был в суде и как меня обманули, и как меня засудили, и как судья взял взятку, и как это было несправедливо, и как это было ужасно? Где здесь журналисты, которые напишут об этом?!»

Вот эти самые люди не хотят участвовать в жизни этих СМИ. И здесь, простите уж пожалуйста, но в какой-то мере Америка снова служит нам примером. Вот, хотел бы от этого отделаться, но не получается. Потому что тогда, когда начался адский наезд Трампа и его администрации на крупнейшие американские газеты, скажем, на «The Washington Post» и «The New York Times», на что они смогли опереться? Что оказалось их защитой? Что их оградило от этого давления? Позиции их собственных читателей, которые просто начали покупать подписку, платить за информацию, жертвовать в каких-то случаях. Иногда люди просто жертвуют не потому, что они там приобретают свое право, там, доступа к чему-нибудь. Газета стремится в ответ на такое пожертвование что-нибудь такое жертвователю выдать такое, симпатичное, какое-нибудь поощрение, какой-нибудь приз. Но люди готовы жертвовать или готовы просто подписываться.

У нас есть не так много изданий в России, которые пытаются поддерживать свою независимость за счет того, что они просят своих читателей, своих зрителей, своих слушателей поддержать их контент, купить у них эту информацию и таким образом поддержать их независимость, создать почву для того, чтобы они могли сказать «Мы сами, мы ни у кого не берем денег, мы живем за счет нашей аудитории. Отстаньте от нас, никто нас ни за что не купит».

Вот сейчас мы посмотрим, как это работает с «Фонтанкой», которая чрезвычайно важный для Петербурга и для всего северо-западного региона… Вот уж точно для этих мест чрезвычайно важный ресурс. Но я бы сказал, что он чрезвычайно важный в российском масштабе просто потому, что это один из последних, так сказать, питомников хорошей профессиональной журналистики. И совершенно не случайно премия Редколлегия снова и снова возвращается к журналистам «Фонтанки», и снова и снова их награждает за хорошую работу, потому что это вот то место, одно из последних мест в России, где живет профессиональная журналистика. Со своими претензиями, со своими проблемами, со своими ошибками, со своими проколами и со своими там недотягами, недоводами. Всяко бывает, что называется. Но если говорить об общем уровне и если говорить о намерении, о том, что люди ставят перед собою в качестве задач, это очень достойно.

И сегодня они под атакой. И сегодня они под атакой абсолютно понятно, почему (из-за вот этого текста о ЧВК, Частной военной компании). Абсолютно понятно, с какой стороны они под атакой, кто участвует в этой атаке. Это, с одной стороны, структуры вот этого самого Пригожина, с другой стороны, так называемая Национальная медиа-группа, которая их бомбит и долбит через, там, свои региональные телеканалы, например. А что такое Национальная медиа-группа? Это братья Ковальчуки так называемые (ну, один, главным образом, из этих двух братьев), люди, чрезвычайно близкие к Кремлю, лично к Владимиру Владимировичу нашему Путину.

Смотрите за этой ситуацией внимательно и попробуйте принять в ней участие вот так, как я говорю. Мне кажется, что это важная в данном случае и полезная вещь.

Анонс, который я хотел сделать, и я на него потрачу последние 3 минуты. Это опять связано с «Последним адресом». Вообще на минувшей неделе вот эта тема репрессий была чрезвычайно важна и чрезвычайно ярка и сильна. Во-первых, потому что в воскресенье была акция под названием «Возвращение имен», достойнейшее и очень впечатляющее событие, в котором много народу участвовало не только в Москве, но и во многих других городах России. Это было 29-го и 30-го числа.

Потом 30-го был открыт монумент, государственный монумент в память о жертвах политических репрессий на Проспекте Сахарова в Москве. Это странная вещь. Я не буду говорить про это подробно, но у меня есть ощущение, что это вещь абсолютно бездушная, абсолютно безликая, пустая, не предназначенная для людей, которые туда приходят. Там даже цветы положить некуда. Вот. И это, в общем, отписка. Это, в общем, отбытие номера. Так же точно, как отбыл номер президент Путин, который там говорил какие-то казенные слова возле нее, возле этой стенки, так и она сама является отбытием этого номера. И, конечно, этот вопрос не закрыт, и памятник, реальный памятник жертвам политических репрессий в России когда-нибудь предстоит еще поставить.

А анонс, который я хотел сделать, вот какой. В нынешнее воскресенье снова церемония «Последнего адреса», снова открываются памятные знаки на домах там, где жили люди, подвергшиеся политическим репрессиям и в 30-е годы, и в более раннее, и в более позднее время в истории Советского Союза. Для нас 30-м числом работа не кончается (как-то, вот, памятник открыли, можно расслабиться). Нет, нельзя. Работа эта продолжается.

И я хотел бы сказать москвичам, что в час дня в это воскресенье на Тверской улице, дом 6 будет открыт такой мемориальный знак, маленький как и все остальные знаки «Последнего адреса», размером с почтовую открытку, 11 на 19 сантиметров, с именем человека по имени Николай Кондратьев, который является одним из крупнейших экономистов в истории человечества. Русский экономист, который открыл знаменитые циклы, который описал будущий НЭП, который был репрессирован и убит. Приходите в воскресенье в час дня на Тверскую, 6 поговорить об этом человеке и вспомнить о тех, кто был погублен советской властью за десятилетия ее существования.

Это была программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Всего хорошего, до свидания