Кого мы все-таки вспоминаем в День памяти жертв репрессий?

 День памяти жертв политических репрессий – это такая дата, когда не принято задавать вопросы и уточнять. Но я, тем не менее, хочу задать целый ряд вопросов, потому что иначе – а кого мы, собственно, вспоминаем и поминаем в этот день?

День памяти жертв политических репрессий – это такая дата, когда не принято задавать вопросы и уточнять.

Вот, например: часть тех, кто попал в жернова репрессий, сами до этого были активными их проводниками. А те, кто репрессии остановил и людей реабилитировал, были расстреляны по вымышленным обвинениям и не реабилитированы до сих пор. Первых мы в этот день вспоминаем, а вторых забываем?

Не правда ли, кощунственный вопрос? Но я, прекрасно понимая, на что иду, хочу задать и его, и целый ряд аналогичных, потому что иначе – а кого мы, собственно, вспоминаем и поминаем в этот день?

Мне не вполне понятна позиция современных власть имущих. Они с завидным постоянством поднимают вопрос памяти и покаяния; в этом году в центре Москвы открывается масштабный мемориал жертвам политических репрессий советского периода.

Уж современным-то властям точно не за что каяться: они из другой политической эпохи.

А в той политической эпохе был проведен и анализ, и осуждение, и покаяние, и прозвучало это не раз: при Хрущеве, Горбачеве, через культуру и искусство, и даже в постсоветские годы КПРФ, как спорный, но наследник советской КПСС, осудила практику репрессий.

Современная власть перевернула страницу страшных 90-х –действительно страшных, я здесь ни капли не иронизирую, как журналист, начинавший в 95-м с криминальной хроники, я такого насмотрелся...

Принудительное переселение стариков из центра Москвы? Расселение коммуналок в ближайшие леса? Решение «деловых» вопросов через чудовищные пытки? Сфабрикованные дела, пытки и убийства в отделениях милиции – все это было, было!

Одного бизнесмена в милиции пытали, последовательно засунув ему в задний проход три бутылки пепси-колы. Судмедэксперт на вскрытии зеленел. Такой судмедэксперт, который про паяльник в задний проход рассказывал анекдоты.

Скольких реально тогда запытали, вывезли в лес, посадили по абсолютно сфабрикованным делам, лишили жилья – истории предстоит еще выяснить. Если будет на то политическая воля и будет сформулирована такая задача.

Вот в отношении сталинских репрессий она была сформулирована, а в этом отношении – нет. Ее почему-то не формулируют и объектом государственного интереса не делают. Почему – это тоже вопрос.

Современная власть должна была бы рефлексировать по жертвам «установления демократии в России» и «рыночных реформ», которые, по некоторым оценкам, стоили нам до восьми миллионов жизней. Но она рефлексирует по жертвам сталинских репрессий. Может быть, это попытка найти оправдание? Я не знаю.

Мне не понятна позиция правозащитных организаций, поставивших своей целью открыть нам правду о сталинских репрессиях.

Особенно непонятна после того, как глава общества «Мемориал» Арсений Рогинский в одном из своих интервью признался, что умышленно завышал число репрессированных, имея на руках точные данные. А завышал потому, что иначе его не поняли бы люди, которых он уважает.

Я приведу цитату – это Арсений Рогинский, известнейший историк и правозащитник:

«А по моим подсчетам за всю историю советской власти, от 1918 до 1987 года (последние аресты были в начале 1987-го), по сохранившимся документам получилось, что арестованных органами безопасности по всей стране было 7 миллионов 100 тысяч человек. При этом среди них были арестованные не только по политическим статьям.

И довольно много. Да, их арестовали органы безопасности, но

органы безопасности арестовывали в разные годы и за бандитизм, контрабанду, фальшивомонетничество.

 

И по многим другим «общеуголовным» статьям. 
 
Под все эти цифры есть папки с документами. В ежегодных отчетах органов безопасности значится: привлеченных – столько-то, в том числе с арестом, в том числе без ареста.

Дальше начинается таблица движения арестованных. Прошло по законченным следственным делам – столько-то, в том числе передано на особое совещание – столько-то, передано в суды и трибуналы – столько-то. В несудебные органы – столько-то. Бежало, умерло – вся статистика. Побегов, кстати, было очень мало.
 
И вот цифра итоговая – семь миллионов. Это за всю историю советской власти. Что с этим делать? А общественное мнение говорит, что у нас чуть ли не 12 миллионов арестованных только за 1937–1939-й.

И я принадлежу этому обществу, живу среди этих людей, я их часть. Не советской власти часть, не российской демократии, а этих людей. Просто точно знал, что, во-первых, не поверят.

А во-вторых, для круга, к которому я считаю себя принадлежащим, это значило бы, что все, что нам говорили о цифрах до этих пор вполне уважаемые нами люди, неправда».

«И, – продолжает Рогинский, – отложил я все свои вычисления в сторону...» И это общество «Мемориал»...

А теперь давайте вернемся к Дню памяти жертв политических репрессий.

По данным историков, «политическим» репрессиям в годы советской власти, с 1922-го по 1953-й (хотя репрессии продолжились и при Хрущеве), подверглись плюс-минус четыре миллиона человек. Это люди, репрессированные всеми органами власти, как судебными, так и внесудебными, по «политической» 58-й статье.

Которая включала в себя и такие пункты, как шпионаж, измена Родине, терроризм, организация банд – и т. д. И значительная часть пресловутой 58-й статьи присутствует в современном Уголовном кодексе.

При Горбачеве незаконными были объявлены все внесудебные приговоры – двоек, троек, особых совещаний, без разбора дел по существу.

Итоги мы увидели в 90-е и отчасти в 2000-е. Еще одна цитата:

«Всего в спецфонде ГУВД находится около шести тысяч дел на людей, состоявших в так называемой Русской освободительной армии и сосланных после войны на поселение в Красноярский край.

Из этой категории с просьбой о реабилитации обращается в среднем 100 человек в год. И по большинству дел выносится положительное решение».

Это «Аргументы и факты» за 2002 г.

Это власовцы. По которым выносится (выносилось в 2000-м, но не отозвано же!) положительное решение о реабилитации в соответствии с нашим законодательством.

Это тоже жертвы репрессий, о которых, получается, мы тоже в этот день скорбим.

Есть лишь одна проблема, кроме изложенных, которая меня волнует всерьез. Есть люди, которые действительно пострадали невинно.

Но никто – и никогда – не предпринял попытки прошерстить архивы и действительно отделить невинно пострадавших от всяких негодяев: бандитов, террористов, власовцев.

По-моему, если уж поднимать сегодня тему сталинских репрессий, то именно этот вопрос должен быть первоочередным.

Иначе кого мы сегодня вспоминаем?

У меня нет ответа.